Проклятый изумруд - Дональд Уэстлейк

Гринвуд спускался по верёвке, а Дортмундер по-прежнему тянул лестницу. Луч прожектора настиг его, скользнул дальше, потом внезапно остановился и вернулся назад. Дортмундер исчез, но лестница упала на крышу прачечной. При её падении раздался удар — бу-у-ум!

Тем временем Гринвуд прыгнул на переднее сиденье машины.

Чефуик уже устроился на заднем. Дортмундер поспешно спускался по верёвке.

— «Ууууу» — начала сирена. Одним прыжком Дортмундер отделился от стены, выпустил верёвку и упал на заднее сидение машины, закричав:

— Поехали!!!

Марч вдавил акселератор.

Завывания сирен неслись со всех сторон. Келп, стоявший с электрическим фонариком около фургона, начал нервно покусывать губы.

Марч включил фары, так как ехал слишком быстро, чтобы пользоваться только светом уличных фонарей. Тюрьма позади казалась просыпающимся жёлтым вулканом. С секунды на секунду из неё посыпят патрульные машины.

Марч на двух колёсах повернул налево, и теперь перед ним была прямая дорога. Он утопил педаль газа.

На свете есть ещё молочники, которые встают рано утром, чтобы доставить молоко. Один из них, на тележке, спокойно приближался к середине перекрёстка, когда, повернув голову, увидел фары надвигающейся машины. В ужасе он откинулся назад, и ящики с бутылками повалились.

Марч объехал груду битой посуды и озеро молока как в хорошем слаломе, не снимая ноги с педали газа. Ему предстояло уже скоро тормозить, а стрелка спидометра не перевалила за 150.

Келп не услышал шума мотора — его перекрывал вой сирен.

Но он услышал визг тормозов. Выглянув за угол, он увидел, как появилась с опушённым верхом машина, круто повернула и помчалась вперёд.

Келп включил электрический фонарик и стал размахивать им как сумасшедший. Неужели Марч его не видит?

Марч знал, что делает. В то время, как его пассажиры цеплялись за сиденья и друг друга, он вихрем донёсся до конца квартала, точно направил машину на доски, въехал в фургон и намертво затормозил, остановив машину в пяти сантиметрах от передней перегородки. Потом выключил мотор и фары.

Келп тем временем убрал свой фонарик и быстро затолкал доски в фургон. Когда он захлопнул одну створку двери, протянулись руки, чтобы помочь ему забраться, захлопнулась вторая створка, и фургон был закрыт.

Секунд тридцать в полнейшей темноте слышалось лишь прерывистое дыхание пятерых мужчин. Потом Гринвуд заявил:

— Нужно вернуться. Я забыл зубную щётку.

Все засмеялись, и хотя смех был нервный, атмосфера тем не менее разрядилась. Марч вновь включил фары, потому что наружу, как они убедились, свет не проникал. Все стали пожимать друг другу руки и поздравлять с отлично выполненной работой.

Потом они замолчали и слушали, как мимо проехала полицейская машина с сиреной.

— Мчатся по нашему следу, — сказал Келп, и все опять засмеялись.

Задуманное удалось. Теперь всё было просто. Они просидят в кузове примерно до шести утра. Лотом Келп займёт место в кабине и отгонит грузовик через укромные бруклинские закоулки во двор одной школы; «мерседес» выведут из фургона и оставят с ключами в замке зажигания. Грузовик же продолжит свой путь до Манхэттена, в гараж, куда за ним придёт человек майора, чтобы вернуть его в бюро проката.

Все были в восторге и, чувствуя облегчение, обменивались шутками. Через некоторое время Келп достал из кармана карты, и они немедленно принялись играть в покер.

В четыре утра Келп заявил:

— Завтра мы отправимся за изумрудом и получим деньги.

— Что ж, можно начать и завтра, — заметил Гринвуд и повернулся к сдававшему Чефуику.

В машине настала тишина.

— Что ты имеешь в виду — «начать завтра»? — наконец спросил Дортмундер.

Гринвуд нервно передёрнул плечами.

— Потому что это будет непросто сделать, — сказал он.

— Почему же? — настаивал Дортмундер.

Гринвуд прочистил горло. Смущённая улыбка играла у него на губах. Он по очереди посмотрел на своих приятелей.

— Потому что я спрятал его в комиссариате полиции, — ответил он.

Фаза Третья

— В комиссариате полиции? — спросил майор Айко, обводя присутствующих недоверчивым взглядом.

Собрались все пятеро: Дортмундер и Келп сидели на своих обычных местах перед письменным столом, Гринвуд, так удачно прошлой ночью бежавший из тюрьмы, расположился между ними в кресле, которое он принёс из другого конца комнаты.

И ещё двое, представленных майору как Роджер Чефуик и Стэн Марч. Часть мозга майора Айко была занята этими двумя. Он с нетерпением ждал окончания встречи, чтобы поскорее приказать составить два новых досье.

Но главная часть мозга майора была полна недоверия.

— В комиссариате полиции? — повторил он блеющим голосом.

— Это там, где я находился, — деликатно напомнил Гринвуд.

— Но вы ведь безусловно могли… В «Колизее»… Где-нибудь…

— Он его проглотил, — сказал Дортмундер.

Майор уставился на Дортмундера, пытаясь понять, что сказал этот человек.

— Прошу прощения?

Ему ответил Гринвуд:

— Когда я понял, что меня поймают, я находился в коридоре. Ни малейшей возможности спрятать что-либо не было. Я даже не мог его бросить. Я не хотел, чтобы камень у меня нашли, и проглотил его.

— Понимаю, — голос Айко звучал неуверенно. Потом он выдавил кривую улыбку. — К счастью для вас, мистер Гринвуд, я безбожник.

— Неужели? — в недоумении, но вежливо поинтересовался Гринвуд.

— В моём племени изумруд «Балабомо» имеет религиозное значение, пояснил майор. — Но продолжайте. Когда вы снова взяли его в руки?

— Только на следующий день, — ответил Гринвуд. — Я бы предпочёл не останавливаться на этой части истории…

— И всё же, попрошу вас.

— Хорошо. Когда я вновь обрёл изумруд, я был в камере.

Вероятно, полиция боялась, что меня сразу же начнут разыскивать соучастники, и на первые два дня меня поместили в вестсайдском комиссариате. Я находился в одной из камер на верхнем этаже.

— И вы спрятали изумруд там?

— Не оставалось ничего другого, майор. Я не смел держать камень при себе. Ведь это тюрьма.

— А вы не могли глотать его постоянно?

Гринвуд через силу улыбнулся.

— Только не после того, как я получил его в первый раз.

— Ммм, хорошо, — с сожалением произнёс майор. — Что же мы теперь будем делать? — спросил он, глядя на Дортмундера.

— Мнения разделились, — ответил тот. — Двое за, двое против, один колеблется.

— Вы хотите сказать, что можно ещё раз попробовать получить изумруд?

— Точно.

— Однако… — майор развёл руками, — что же вас удерживает? Если вам удалось проникнуть в тюрьму, то простой комиссариат…

— Всё так, — сказал Дортмундер. — Но у меня ощущение, что не нужно дразнить судьбу. Мы предприняли для вас две попытки, в сущности за одну цену. Нельзя продолжать до бесконечности. Удача будет против нас.

— Удача? — повторил майор. — Но не благодаря же удаче вам всё удавалось, господин Дортмундер. Благодаря ловкости, вашим организаторским способностям, вашему опыту… Вы по-прежнему так же ловки, способны всё хорошо организовывать, как и в прошлую ночь. Только больше опыта.

— У меня такое ощущение, — пояснил Дортмундер, — это как во сне, когда бежишь по коридору, а он всё не кончается.

— Но если господин Гринвуд спрятал изумруд и знает, куда спрятал и… — майор повернулся к Гринвуду. — Он хорошо спрятан, не так ли?

— Очень хорошо, — заверил его Гринвуд.

Майор развёл руками.

— Тогда я не вижу никакой проблемы. Господин Дортмундер, если я вас правильно понял, вы относитесь к тем, кто против попытки?

— Совершенно верно, — ответил Дортмундер. — И Чефуик согласен со мной. Гринвуд и Келп хотят попытаться ещё. Марч колеблется.

— Я присоединяюсь к большинству, — сообщил Марч. — У меня нет своего мнения.

— Я против этого проекта по тем же причинам, что и Дортмундер, — заявил Чефуик. — Считаю, что существует предел, который не следует переступать, и опасаюсь, что мы как раз к нему подошли.

— Но тут всё гораздо проще, — возразил Гринвуд. — Ведь это комиссариат, повторяю тебе. Ты знаешь, что это означает. Просто здание, полное парней, печатающих на машинках. Если есть вещь, в которую они не верят, так это в то, что к ним может кто-нибудь вломиться… Не сравнить с тюрьмой, из которой вы меня вытащили.

— Больше того, — добавил Келп, — мы столько времени потратили на эту работу, что мне противно бросать всё на ветер.

— Я прекрасно тебя понимаю, — сказал Чефуик, — и в чём-то согласен с тобой, но вместе с тем у меня ощущение, что это будет испытанием судьбы. Мы провели две операции: никто из нас не погиб, никто не сидит в тюрьме, никто не ранен. Мы должны благодарить бога, что всё прошло так благополучно. Нужно бросить это дело и заняться чем-нибудь другим.

— Вот в том-то и суть, — возразил Келп. — У нас пока нет ничего на примете, надо найти что-нибудь подходящее. Но есть дело с изумрудом, так почему бы не попытаться ещё раз?