История темных лет - Райдо Витич

Ричард прятался от наемников, а Паул продолжал благополучно править, не утруждая себя особым рвением и заботой о населении. Один-два дня в неделю он выделял на решение планетарных вопросов, остальное время посвящал себе любимому.

Планеты, доставшиеся ему в приданое от жены, были благополучно отданы на разграбление синдикату «Селенга», и вся империя, и так не избалованная вниманием со стороны предыдущих правителей, окончательно рухнула в пропасть нищеты и разрухи.

Паул взимал с «Селенга» огромные суммы за аренду, в итоге один гало стал стоить два таблона, не то что при отце, тогда один гало стоил пять таблонов, но это было единственное достижение новоявленного короля, да и то в свой карман. Он прекратил вливание средств, и так мизерных, на развитие планет и отменил указы отца, тем самым окончательно лишив население каких-то прав, зато расширил обязанности и увеличил налоги на все, что можно и на что нельзя. Итог не заставил себя долго ждать. Рабство, полное бесправие вольных, проституция, отсутствие медицинской и социальной помощи, дали толчок к резкому увеличению смертности по всей системе, рождаемость сошла на нет, эпидемии забытых болезней косили целые города, посевные площади сократились на две трети, но увеличилось количество наркотических плантаций. Голодное, нищее и бесправное население застонало под гнетом синдиката и бездушным правлением Паула, вернулось во тьму веков, забыв о прогрессе, развитии и прочем.

Люди просто пытались выжить, но их добивала радиация и кислотные выбросы, возникшие вследствие применения недозволенных методов добычи природных ископаемых синдикатом «Селенга».

Ричарда стали атаковать не только наемники Паула, но и делегации от разграбленных планет. Принц не рвался к власти, однако и равнодушно взирать на происходящее не мог. Пора было остановить Паула, пока он не превратил планеты в пустыни.

Военные советники и соратники по оружию по всей системе помогли ему подготовить почву для переворота. В каждый населенный пункт были отправлены вооруженные и укомплектованные специалистами и техническими средствами отряды повстанцев. Остался последний шаг — прибыть на место и проследить за исполнением тщательно разработанного и подготовленного плана, скоординировав действия и подкорректировав погрешности на месте.

Ричард всеми силами старался сосредоточиться на предстоящих событиях, изображая внимание к предложениям друзей, но мысли то и дело убегали вслед за парнишкой.

Он исчез на весь день и появился только к ужину, поел и лег спать, даже не глянув в его сторону. Принц уже не чувствовал той волны ненависти и настороженности, что исходила от него утром, но равнодушие к собственной персоне задело его сильнее, чем он мог предположить.

Ей снилась Церера. Гудящие кедры и острый запах хвои, умытой летним ливнем. В толстые стволы врезалась проволока самодельной ограды. Бревенчатая изба, искусно сколоченный стол с лавками. Где-то ворчит незнакомая птица. Ветер бросает в лицо росную свежесть утра.

Вик?

Она лежит на мостовой и смотрит, как лучи запутываются в рыжих волосах мальчика, образуя светящийся ореол.

— Ангел, — шепчут иссохшие губы, пытаясь улыбнуться изумленному малышу.

— Вик, — тонкий палец скользит по чумазому носу, — ты… это, вставай, заметут.

— Не могу… не хочу…

— Плохо, да? Голодная? Тоща ты сильнее Лациса, — в зеленых глазенках борется любопытство и сострадание с недетской прозорливостью и недоверчивостью. Первое побеждает. Худая детская рука протягивает душистый золотистый шарик — булочка:

— На, ешь. И уходи. Заберут — умрешь.

Как хочется взять. Протянуть руку и… Нет. Ее ничего уже не спасет, а ребенка может.

— Сам…

— Ты чего? — глаза расширились от удивления, — она свежая, только что стащил.

— Нет… сам…

— Вот дура блаженная! — оскорбился мальчик.

Она улыбнулась: приятно уходить из этого мира, зная, что в нем остаются не только «звери», но и люди.

— Ешь, малыш…

— Да я ел! — голос звенел от возмущения и непонимания, как можно отказываться от еды? — У меня еще есть! Бери дурочка! Помрешь ведь!

— Быстрее бы…

Вечернее освещение давно сменилось на ночное. Пит уже похрапывал, да и Крис перестал ворочаться и подозрительно оглядывать окрестности. А Ричард все лежал, прикрыв рукой глаза, и не мог заснуть. Он пытался уловить дыхание мальчика, размытое посторонними звуками.

И вдруг стон, всхлип, совсем детский, рождающий желание задушить его причину.

Ричарда подкинуло. Он шагнул к парню и присел на корточки рядом, с беспокойством заглядывая в лицо. Спит. Губы приоткрыты, челка упала на лоб. Рука дрогнула, убирая прядку. Зря он это сделал. Шелк волос под пальцами, еле слышный сладковатый аромат и близость светлой, нежной кожи с шероховатостью шрамов всколыхнули очень острое, неведомое раньше чувство, убивающее разум. Рука непроизвольно сжалась в кулак, не смея коснуться и ненавидя себя за это.

Ричард глубоко вздохнул, усмиряя обезумевшее сердце: Что ему надо? Что он хочет от мальчика? Близости? Нет.

Нет!!

Но разве желание прижать к своей груди это хрупкое тело, почувствовать под ладонью биение маленького сердца не желание близости?..

Нет. Конечно же, нет. Он просто хочет уберечь от нескромных чужих взглядов это ранимое существо.

Видеть его ежечасно, ежеминутно.

Слышать дыхание.

Прикасаться…

Принц и сам не заметил, как губы ребенка оказались буквально в мионе от его губ. Всего лишь доля секунды, и они бы встретились. Он бы узнал их вкус, почувствовал…

Ричард отпрянул, испугавшись собственной несдержанности, поднялся и вернулся в постель. Лицо уткнулось в подушку, чтобы стон разочарования не смог вырваться, чтобы глаза не смели смотреть на предмет своего обожания.

Он возьмет себя в руки, соберется и отринет постыдное влечение. Он нормален.

Принц начал считать до миллиона, насилуя разум образом цифр.

Глава 5

Он подходил все ближе. И был не юношей, а очаровательной девушкой с точеной фигуркой и пышным золотом волос. Ее голова легла ему на грудь, и сердце Ричарда замерло, боясь спугнуть прекрасное видение своим биением…

Ричард распахнул глаза и увидел хитрую смеющуюся зелень — Пит!

— С добрым утром, любимая, — проворковал тот, прижимаясь небритой щекой к одеялу на груди принца.

— Идиот! — взвился тот, и атлант рухнул на пол, сотрясая ягодицами потолок нижней каюты.

— Не обращай внимания, Рич. Ты же знаешь, у него подкорка еще при рождении отмерла. Что с убогого возьмешь? — свесилась с края верхней полки голова Криса.