Измену не прощают - Инна Инфинити

улице делаю глубокий вдох осеннего воздуха. Взгляд сразу падает на Алексея. Он стоит, привалившись к крылу автомобиля, и держит в руках букет шикарных алых роз. Губы растягиваются в улыбке.

— Привет, — подхожу к Алексею, все еще улыбаясь. — Извини, что задержалась.

— Все в порядке. Это тебе, — протягивает цветы.

Беру охапку и зарываюсь лицом в ароматные бутоны. Как давно мне никто не дарил цветы. Пять лет.

— Спасибо, очень красивые.

— Рад тебя видеть, — Леша опускает руку мне на талию и слегка притягивает к себе.

— И я рада.

Алексей нежно целует меня в щеку.

— Я ждал нашей встречи, — шепчет на ухо.

Смущенно закусываю губу.

— Поехали? Я забронировал столик в интересном ресторане.

— Да, поехали.

Алексей открывает мне переднюю пассажирскую дверь. Я поворачиваюсь, чтобы залезть в салон, как вдруг встречаюсь взглядом со Стасом.

Внутри все обмирает.

Он стоит у автомобиля и смотрит ровно в нашу с Лешей сторону. И даже не отворачивается, когда я его на этом ловлю.

Глава 11. Точки над «И»

Минут десять в машине Алексея по дороге в ресторан я не могу прийти в себя. Леша о чем-то говорит, а я его не слышу. Меня колотит. Словно заевшая пластинка, в голове прокручивается наша со Стасом встреча взглядов. Он смотрел на меня и Алексея, не стесняясь. Даже не отвернулся, когда поймала его на этом. Наверняка видел, как Лёша подарил мне букет, обнял за талию, поцеловал в щеку.

Почему я чувствую себя так, будто Стас поймал меня на месте преступления? Рабочий день закончился полтора часа назад, я могу делать, что хочу. Моего начальника это не должно волновать. И меня тоже не должно волновать, что подумает мой начальник.

Вот только меня волнует. Меня, черт возьми, волнует, что Стас подумал. Но в его голову невозможно залезть.

— Приехали, — объявляет Алексей, паркуясь у какого-то ресторана в центре.

Судя по названию на вывеске, это испанский ресторан. Как-то раз я говорила, что люблю средиземноморскую кухню. Надо же, Леша запомнил. Похвально.

В заведении нас встречает улыбчивый администратор и провожает к столику у панорамного окна.

— Ты как будто бы сама не своя, — Алексей замечает мое нервное состояние.

— Новая работа, всего второй рабочий день… Переживаю сильно.

— Как тебе здесь?

— Не знаю, пока не поняла. Наверное, это с непривычки.

— Как новое начальство?

Леша спрашивает без какого-либо подтекста, но наступает на самую больную мозоль. Опять перед глазами Стас. Наша минута в лифте была мучительно долгой. Бывший жених давил меня мощной энергетикой. Он казался таким большим и сильным, а я такой маленькой и слабой. Уязвимой.

Почему-то рядом со Стасом я очень уязвима.

— Вроде нормально, — пожимаю плечами.

— Скучаешь по Франции?

— Если честно, да. Я пять лет не приезжала в Россию. Мне до сих пор непривычно видеть надписи на русском языке и повсюду слышать русскую речь. И дочка скучает по Парижу и своим друзьям. Я уже отдала ее в садик, ей там не нравится.

На прошлой неделе Вероника первый раз пошла в Москве в частный сад. Не успела мама ее отвести, как через двадцать минут позвонила воспитательница и сказала, что у дочки истерика. Маме пришлось возвращаться и забирать Веронику домой. Теперь каждое утро у нас квест — уговорить дочку пойти в сад. Ей там не нравится, и она хочет назад в Париж к своим друзьям.

Я перевожу разговор на работу Алексея. У него новые клиент — производитель детского питания из Нидерландов. Вчера Леша вернулся из Амстердама, где обсуждал рекламную кампанию детской смеси.

Алексей очень словоохотлив — это залог успеха любого маркетолога. Помню, как он был убедителен на совещании с моим французским руководством. С первой встречи заставил французов подписать с ним рекламный контракт. Но и работу свою Леша делает хорошо. Благодаря его рекламной кампании, популярность французских заправок резко выросла.

Леша мне искренне симпатичен. Он на два года старше, умён, амбициозен и с чувством юмора полный порядок. У Алексея слегка отросшие темные волосы, спортивное телосложение. Я бы хотела попробовать с ним нормальные отношения, но все упирается в Веронику. Я не смогу быть с мужчиной, которого не примет моя дочь.

Или я слишком заморачиваюсь. Отвыкла от романов, отношений, вот и боюсь. Это ведь мое первое свидание за пять лет. Первый раз после расставания со Стасом, когда я готова встречаться с мужчиной.

Стрелка часов показывает десять вечера. Мне пора домой, к дочке. Как бы много у меня ни было работы, а спать Веронику всегда укладываю я, а не мама. Я ложусь с ней в кроватку, обнимаю, и мы разговариваем, пока дочка не засыпает. Это только наше с ней время.

Алексей везёт меня домой. Я сняла трехкомнатную квартиру возле родителей, чтобы мама могла приходить. Хочу уже нанять Веронике няню, чтобы родительница наконец отдохнула. Постепенно буду искать недвижимость для покупки. Сразу после Парижа некогда было этим заниматься, надо было выходить на новую работу, поэтому я решила снять жилье. Жить со своими родителями я не захотела: у них маленькая квартира, да и пора мне почти в тридцать лет отделяться от мамы.

Алексей глушит мотор у моего подъезда и поворачивается ко мне. В темноте салона его глаза игриво блестят. Я вдруг начинаю чувствовать себя неопытной школьницей, которая впервые оказалась наедине с симпатичным одноклассником. Ни с того ни с сего окутывает смущение: нервно тереблю ремешок сумки и прячу взгляд.

— Мне очень понравился сегодняшний вечер, — многозначительно говорит.

— Мне тоже. Спасибо большое за цветы, они прекрасны.

Розы и правда благоухают на весь салон автомобиля.

— Какие у тебя планы на выходные?

— Никаких, буду с дочкой.

— Тебе есть с кем ее оставить? Я закончил ремонт на даче, там теперь бассейн, финская сауна…

Дальше можно не слушать, намёк понятен. В предложении Алексея нет ничего предосудительного, только меня почему-то задевают его слова оставить с кем-то Веронику. Может, он не имел в виду ничего такого, но мне неприятно. Как будто моя дочь лишняя.

А еще я неожиданно понимаю, что не готова вот так сразу переходить к новой фазе отношений. Да, мы знакомы около полугода, но наше общение было по телефону и больше дружеское. Сейчас мы съездили на ужин, который можно назвать полноценным свиданием, но оно было только одно!

—