Без паники! или Влюбиться любой ценой (СИ) - Любовь Фомина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Столовая оказывается куда меньше, чем я ожидаю увидеть. Несколько диванчиков у входа сразу же занимают дети, выжидая каких-то действий от меня. А я вновь набираю как можно больше воздуха и прохожу дальше. Меня встречает высокая, пухлая и очень потная женщина.
— Здра …
— Че не заходите? Быстрее давайте, а то мне еще посуду мыть за всеми. Жду вас, жду, а вы и не торопитесь, — сразу же прилетает мне.
— Дети, заходим, — кричу я в коридор.
Все рассаживаются вокруг столов, подходя по очереди за тарелками, а я стою рядом и наблюдаю за местной обыденностью.
— А че так громко? — Взвизгивает женщина. — А ну быстро замолчали все и едим! — Бросает она презрительный взгляд в мою сторону на этих словах.
Если была цель создать максимально некомфортные для меня условия, то она достигнута. Я переминаюсь с ноги на ногу, не понимая, что теперь мне делать, как себя подавать, отвечать ли что-то или промолчать. Что мне вообще делать?
— Анна Александровна, я поела, могу идти в дом? — Подбегает ко мне одна и старших девочек лет двенадцати.
— Подожди на диване, пойдем все вместе, — отвечаю я, надеясь на правильность решения.
Дети успевают разделиться на два лагеря — половина из них поели и ждут, другие еще только на середине пути. Я пытаюсь разорваться между ними. Постоянно бегаю то к одним, то к другим, проверяя все ли нормально и не успел ли кто убежать. За столом остается лишь один маленький мальчик лет четырех, ковыряя кашу и что-то разглядывая в ней.
— А ты почему не ешь?
— Я … у меня плохо … получается, — говорит он тихо и не смело.
— Хочешь помогу? Покормить тебя?
Мальчик кивает, а я подсаживаюсь рядом. В это время дети на диванах становятся все громче, но и бросить голодного ребенка я не могу. Надеясь на некоторую автономность процесса, понимание сотрудников и наличие охранника, я довершаю дело до конца. Отношу пустую тарелку и подвигаю чашку ближе мальчику.
— Вы за ними следить не планируете? — Выходит рассерженная женщина-повар из дополнительного помещения внутренней кухни.
— Как раз собиралась, — спокойно отвечаю я.
— Собиралась… — Продолжает женщина кричать, обильно натирая свой стол. — Вы пока здесь сидите, они могут че угодно вытворить. Вы понимаете? Разбить, сломать им несложно, не жалко казенные вещи. А отвечать будете вы, — тычет она в меня пальцем. — А как кричат! Заткнуть то их некому!
— Разорваться я не могу, — практически извиняюсь я и выхожу, выводя за собой мальчика.
Глава 10
День, внезапно оказавшийся слишком тяжелым, наконец, подходит к концу. Даже дышать становится легче, когда взгляд, случайно брошенный в сторону настенных часов, улавливает шевеление стрелок.
На смену заступает другая девушка. Молодая, низкая и слишком худая. Ее засаленные волосы вызывают во мне чувство антипатии, но я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не показать своих эмоций. Она чересчур приветлива, лезет обниматься и уводит меня на кухню для знакомства. На лице сразу же возникает дежурная улыбка, с которой сделать я ничего не могу. Так уж воспитана. Но девушка принимает этот жест за предложение дружбы. Она отпускает меня домой раньше на пятнадцать минут. Приходится согласиться, ведь нет видимых причин для отказа. Но впредь нужно будет объяснить, что какими бы ни были хорошими отношения, это вовсе не повод сокращать мой рабочий день. Я привыкла все доводить до конца, как бы сложно не было.
Машина радостно моргает фарами, и я уже мчусь по темному городу в пустую квартиру, где меня давно никто не ждет. Страданий я не испытываю, но все же старая привычка дает о себе знать. Я всегда после возвращения с работы домой вставала за плиту и готовила для своего мужчины. Теперь же нет просто стимула для регулярной готовки. Вот и все изменения.
Все последующие дни проходят так же тяжело. И каждый раз, заступая на смену, я узнаю что-то новое. То оказывается нужно мыть посуду перед возвращением ее на кухню после ужина, ведь детки по вечерам едят в доме. То постельное белье нужно им сменить, о чем мне очень кстати «напоминают» к вечеру воскресенья. То дом сменщице нужно передавать прибранным от игрушек и прочего, чем вообще дети могут захламить и испачкать. И все эти дела ложатся на мои плечи. Больше всего, конечно, удивляет, что и ковер пылесосить тоже нужно мне, ведь в обязанности уборщицы это не входит. И под вечер каждого дня я, изнеможенная, уставшая, выжатая до корки, словно лимон, добираясь до дома, падаю на кровать и засыпаю прямо в одежде. На такие мелочи, как просто почистить зубы, сил уже не остается. Ни моральных, ни физических.
Но приходит день икс. Иначе, день зарплаты. И я вижу на своей банковской карточке целых пятнадцать тысяч. Немного, но лучше, чем ничего. Этот день оказывается у меня выходным. Поэтому без лишних отговорок я веду себя в ресторан. Хоть кто-то же должен. Мою голову и подкрашиваю глаза. Сегодня я хочу выглядеть на все сто. Внутреннее состояние перенести на внешнее, так сказать.
Так как я питаюсь скромно и без особого размаха, то в выборе ресторана сегодня отпускаю все тормоза. Выбираю по-настоящему шикарный, но не слишком дорогой. Усаживаюсь за круглый столик лицом ко входной двери и спиной к стене. Официант обслуживает меня на высшем уровне, а еда моментально оказывается на столе. Даже ностальгия пробирает по тем временам и подкатывает комом к горлу. Мы с отцом часто ходили в подобные заведения. И дело было даже не в деньгах, богатой атмосфере, летающей даже в воздухе и не в мешленовских звездах. Отец был чуть ли не лучшим другом для меня. Рядом с ним было уютно и тепло, я была уверена, что всегда смогу на него положиться. Но потом я выросла. И все эти обеды стали лишь частью бизнес встреч, на которых отец пытался «продать» меня подороже. Себе отец пытался выбить как можно больше выгоды от сделки, торгуя моим личиком, а мне предложить партию из высшего общества. Ну и немного, разумеется с огромной долей иронии, приурочить меня к своему бизнесу. Кто-то же должен продолжать его дело.
Но то время прошло, а приятные воспоминания все равно остались. И я благодарна за это отцу. Мое детство было действительно счастливым. И
