Последняя ночь Вампира - Дмитрий Рыков

Когда она спросила у отца, в какой комнате они будут спать, ибо обычно он определял ее вместе с младшим братом, а теперь она приехала с любимым, папа сказал:

— Как всегда.

— А Георгий?

— Чему ты так удивляешься? Не могу я в своем доме родную дочь в одну постель с мужиком класть.

— Что за предрассудки? Он мой жених!

— Жених? — скрипнул зубами отец. — Он тебе предложение сделал?

— Нет. Еще…

— Вот когда сделает — в чем я сомневаюсь — тогда и выделю вам комнату.

Кристина возмутилась.

— Во-первых, мы живем вместе! И как ты догадываешься, спим! Поэтому почему мы не можем в рождественскую ночь быть в одной кровати, я не понимаю! А во-вторых, почему это ты сомневаешься?

— Тебе любовь разум замутила, а я все вижу. Он за ужином глазами всех лиц женского пола старше пятнадцати раздел, облизал и поимел. Зачем тебе такой красавец?

— Я на его красоту внимания не обращаю.

— А другие обращают. И будут обращать. Он рядом с тобой не задержится.

— По себе судишь?

— Дочь, я тебя умоляю! Все, что произошло между мной и твоей мамой, мы уже сотню раз обсуждали! Я просто жизнь знаю и сразу тебе говорю — не будет у вас долгого семейного счастья! На красоту внимание не обращаешь! На что обращаешь? На личные качества — преданность, заботу, внимание? Или на ум, интеллект?

— Да!

— Ну и о какой последней книге, которую он читал, твой Жора отозвался с восторгом?

— Он… он…

— Он книжек не читает! Их по телевизору не показывают! Да и слишком много времени уходит на прическу! Ладно, оставим этот разговор, а то еще поссоримся. Спишь в одной комнате с братом — и точка.

Утром после завтрака отец позвал ее в кабинет. Выспавшаяся Кристина была спокойна — перед сном она пришла к решению, что пропасть между родителями и детьми останется всегда — старшие просто не хотят видеть, как взрослеют их чада, и для отца любой «жених» будет недостоин его дочери. Она думала, что папочка попытается вернуться к вчерашней теме, но он даже не пытался.

— Ты уже решила, чем после окончания института будешь заниматься? — спросил отец, усадив Кристину в кресло.

— Пока, кроме как в «Американ экспресс», никуда больше не звали. Если предложишь альтернативу, обещаю рассмотреть.

— А заканчиваешь с красным дипломом?

— Все идет к тому.

— Ну, молодец. Я хотел тебе, если закончишь с красным, квартиру подарить.

— Спасибо, папочка! — она вскочила и чмокнула его в щеку. — Хотя… А если дочь — троечница, она должна оставаться с мамой? Ты троечницу меньше будешь любить?

— Да нет, не меньше. Короче, к марту у нас дом недалеко от Тишинки примут, там есть хорошие однокомнатные квартирки, заберу себе одну, отдам тебе. Если сразу ремонтом заняться, тотчас после получения диплома сможешь вселиться.

— А почему только однушку?

— Вообще-то, комната — тридцать с лишним метров. И что могу, то и предлагаю. Помимо меня, в компании есть и другие акционеры, ты же знаешь, я в ней не единоличный хозяин. «Бери, что дают, коль не дают желанного» — как гласит античная поговорка.

— Да спасибо, на самом деле я и так рада. Честно говоря, только на машину рассчитывала, как ты давно обещал.

— Автомобиль — не квартира. Как только снег растает, дороги подсохнут, сразу и купим.

— «Мерс»? — хихикнула Кристина.

— Обойдешься.

— Но и не «дэу»?

— Я думаю, какой-нибудь «форд фокус». Все равно первую машину все бьют по поводу и без повода. Сначала ездить научись.

— Ты же знаешь, у меня есть права!

— Права — ерунда. Ну и, надеюсь, на «мерседес» ты со временем сама заработаешь.

Прощались они очень тепло, брат остался еще на пару дней, прочие уехали в город.

Энтузиазм первых недель совместной с Георгием жизни спал. Друзья, командировки, юбилеи, авралы на работе, котлету надкусил — бросил, кофе рассыпал на стол — так и надо, сок на пол вылил — ну и что, что липнет. Разговаривать было не о чем, развлечения — просмотр кино перед сном. Кристина думала, что разницы между нею и резиновой бабой не существовало — пришел хозяин поздно вечером домой, воткнул в нее свой дымящийся стержень, получил оргазм в качестве снотворного — и на боковую. Только вот резиновая баба не готовит, не убирает.

Как-то любимый собрался в очередную командировку, на пять-шесть дней, девушке не хотелось сидеть одной, и она уехала на недельку пожить к маме, чем ту сильно обрадовала.

Георгий позвонил через двое суток, судя по голо — су, под мухой, и несколько раз ее переспросил, дома она или не дома. Только после шестого напоминания о том, что она будет у мамы до его появления, милый успокоился.

За день до приезда Жоры она поехала «домой», то есть в его квартиру — надо было сходить за продуктами, приготовить еду, убраться. Каково же было ее удивление, когда она застала там спящего Георгия, причем на кухне явственно прослеживались следы хорошего возлияния.

— Жор! Жор! — потрясла она друга за плечо. — Ты когда вернулся?

— Вчера… — спросонья промямлил он.

— А меня почему не предупредил?

— Сюрприз хотел сделать…

— Ну, да… Сюрприз, однако…

Она пошла на кухню убирать со стола грязные тарелки. На пустых бокалах следов губной помады не нашла — уже хорошо. В ванной зашумела вода. Кристина вернулась в спальню заправить постель и сразу увидела ЭТО. К подушке, с левой стороны кровати, где обычно спала она, прилип длинный рыжий волос. Она осторожно его сняла и вернулась на кухню, брезгливо держа между пальцев.

Любимый вышел, напевая песенку и вытирая полотенцем волосы. Натруженное хозяйство болталось между ног.

— Что это? — поднимая руку с волосом, спросила Кристина.

В глазах у любовника мелькнула тревога.

— Не знаю, — ответил он.

— У меня волнистые светлые волосы, у тебя волнистые темные волосы. Это — прямой рыжий волос. Чей он?

— Не знаю!

— Скотина ты, Жора!

Кристина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Не хватало еще расплакаться!

— А чего ты ждала? — вдруг взорвался мужчина. — Ты меня хотела, ты меня получила. Но меня не переделать! Нравлюсь я женщинам, лезут они ко мне — что я могу поделать?

— Ко мне каждый второй лезет! Но это вовсе не означает, что я ко всем прыгаю в постель! А ты — потаскун, Казанова хренов!

Георгий обернул полотенце вокруг бедер.

— Я сам в себе еще не до конца разобрался, а ты мне сразу ярлык приклеила. Мне тебя одной мало, вот и все.

— Тебе сколько лет?!

— Двадцать девять.

— Двадцать девять, и ты все в себе разбираешься?

— Да.

— А зачем было все это — переезжай ко мне, люблю, тру-лю-лю?

— Тогда мне казалось, что это правильно.

— Шлюха в штанах ты, вот и все! Дешевка!

В два шага Георгий преодолел расстояние до нее и с размаху ударил по щеке. Ее били первый раз в жизни. У Кристины сразу на глаза навернулись слезы.

— Еще раз назовешь меня дешевкой — сломаю твой красивый нос! — зарычал друг. — Пошла вон!

Вот и вся любовь. Кристинины вещи забирала ее подруга Ирка.

Разочарование в мужском поле оказалось столь сильным, что, несмотря на весь свой горячий темперамент, девушка не стала заводить новых отношений, вовсе не откликаясь ни на какие знаки внимания, которыми ее щедро одаривали и юноши, и взрослые мужчины. Да и появилось много других забот — госы, диплом, следила за тем, как протекает ремонт в квартире — рабочих приходилось постоянно поправлять и подстегивать, училась в сумасшедшем московском трафике водить машину.

Одна интрижка все-таки произошла, но протекала быстро и без взаимных обязательств. На первом же летнем «Open air», куда ее затащили однокурсницы Света и Люда, она познакомилась с Андреем. Девушки долго бродили по парку, а когда нагуляли аппетит и решили перекусить тут же продававшимися шашлыками, свободные места остались только за одним пластиковым столом, за которым восседал мужчина лет сорока.

Естественно, разговорились и познакомились. Она инициативу не проявляла, так как в любой компании заводилой выступала Светка. Кристина ее не очень любила, но иногда общалась. Света не была москвичкой, и ее провинциальные замашки, некоторые исковерканные слова, неправильно расставленные ударения часто Кристину раздражали. Светин отец являлся известным в России заводчиком, «владельцем заводов, газет, пароходов», то есть хозяином большого многопрофильного холдинга в городе Самаре, и она вела себя под стать наследнице огромного состояния.

Впрочем, в их, как говорили, «престижном» (Кристина ненавидела это слово) вузе других студентов училось очень мало. Родитель ей снимал симпатичную квартирку, где Света жила вместе с подругой Людой — просто, чтоб не скучать, никаких лесбийских штучек. Отец не покупал ей в Москве жилье, не хотел, чтобы дочь «застряла» в столице, которую считал ужасным городом, убивающим в людях все человеческое, Свету поставил в известность, что сразу по окончании учебы заберет ее обратно. Девушка знала, по возвращении домой ее немедленно выдадут замуж, и выторговала себе время до осени. Так что образ жизни вела соответствующий последним месяцам свободы, то есть отрываясь по полной.