Македонский (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Продолжим совет. Ты что-то хотел сказать, Аристотель? Продолжай. — сказал я.

— Надобно сперва на перво принять посольство арабов, чтобы потом было что обсудить и принять правильные решения по нашей внешней политике в перспективе ближайшего похода, — охотно продолжил старик. — С них предлагаю начинать, если повелитель не против!

— С арабов! — не выдержал и расхохотался Пеквест, составивший мне компанию в игре в коттаб сегодняшней ночью и таки неплохо игравший. — Александр, ты вообще слышишь, что он говорит? Он хочет принять грязных набатеев!

На пире мне не удалось разглядеть информацию по его профилю, зато удалось сделать это сейчас. По прочитанному, я понял, что Пеквест — в доску свой человек, лояльный царю.

Пеквест

Наместник Персиды

Единственный македонянин, принявший персидскую жизнь и одежду.

— Я все слышу, Пеквест, лучше потрудитесь поднять жопу и привести арабов сюда, — сказал я.

Поднимать задницы полководцам не пришлось, Аристотель обернулся к телохранителям Македонского, которые стояли у дверей по стойке смирно и жестом попросил привести в зал арабских послов. Телохранитель уставился на меня, и я кивнул в ответ, одобряя просьбу.

— Заводите, я хочу принять посольство, — я размял затекшую шею.

Мой телохранитель отчего-то замялся и смутился. Насторожился Аристотель, на лице которого появилось беспокойство. С минуту в зале висела давящая тишина. Я не понимал, почему телохранители не идут за послами и внушительно прокашлялся, выразительно зыркнув на своего бойца. Не понимал этого и Аристотель, лицо которого делалось все бледнее, а складки морщин на лбу все глубже. Наконец, молчание прервал Архон. Третий, включая Певкеста и меня, горе игрок в коттаб. Я даже припомнил, что Архон раньше вместе с Пердиккой состоял телохранителем царя. Полководец поднял руку, обращая на себя внимание.

Архон.

Военачальник и сатрап Александра Македонского.

Выступал триерархом во время похода в Индию.

— Смею напомнить моему царю и повелителю, что встречи с послами не будет, — лаконично сообщил он.

Аристотель вздрогнул, и мне показалось, что старику понадобилось все его мужество, чтоб удержать себя в руках.

— Почему это не будет? — я приподнял бровь.

— Посланники казнены, — заявил полководец.

— Казнены? — мое лицо вытянулось, я нахмурился, не понимая, что происходит, уставился на Аристотеля, который казалось вот-вот потеряет самообладание. — Кто отдал такое распоряжение?

Теперь уже удивление появилось на лицах полководцев, с изумлением воспринявших мои слова. Архон осторожно поставил на стол вино и энергично почесал макушку.

— Только ты мог распорядиться казнить послов, — подбирая каждое слово, сказал он.

— Хочешь сказать, что я велел казнить послов? Ты дурак? — от возмущения я подскочил из-за стола.

— Ты объявил свое решение на пиру, — заявил Архон и хитро прищурился. — Перед тем, как вы с Аристотелем ушли с торжества, прозвучал твой приказ — казнить арабов и выслать их головы Тхадж.

Я с трудом подавил в себе желание выругаться. Откровенно не припоминал такого приказа.

— Половина присутствующих здесь сможет это подтвердить, если в этом будет нужда, — сказал Лаомедон и обвел полководцев взглядом. — Ты отдал четкий приказ, когда присоединился к нашей игре в коттаб. Сказал, что если не попадешь в коттабий, то арабы будут казнены.

— И… я не попал? — я приподнял бровь. Не то чтобы я не мог на такое поспорить, всякое бывает, но звучало дико.

— Не-а, ты промахнулся, Александр, — сказал Лаомедон.

— И вы казнили их? — уточнил я, уже проклиная тот момент, когда вчера согласился сыграть в дурацкую игру.

— Разве кто-то имеет право ослушаться приказ царя? — Антипатр нахмурился. — Когда это произойдет, боюсь это случиться в первый и последний раз, потому ослушавшегося ждет мучительная казнь.

— Ты зубы мне не заговаривай, что с ними стало? — спросил я.

— Послы казнены, их головы отправлены обратно в Тхадж вместе с почтовыми, все как распорядился повелитель, — усмехнулся Архон.

Внимание. Задание провалено

Вы не приняли делегацию арабских послов.

— Ты понимаешь, что это начало войны! — Аристотель спрятал лицо в ладонях, пальцы старика массировали веки.

— Что тебя так беспокоит? — подался вперед Архон. — Ты озабочен судьбой набатеев? Я не ослышался? Интересно знать, как тебе разница, если не ты будешь держать в руках ксифос?

— Ты лучше моего знаешь, что набатеев поддержат остальные, — прошипел Аристотель, сверкая глазами. — Майн, Катабан, Саба, мне продолжить?

— Все, кого ты назвал увлечены междоусобными войнами, — в разговор вмешался Антипатр, перешедший на повышенные интонации в голосе. — Или думаешь, что Александр опасается арабов, которых прижал к ногтю паскуда Дарий? Забыл, как они подносили воду в пустыне некогда царю Персии? Напомнить его судьбу?

— Вы не понимаете, что творите, — покачал головой Аристотель.

Архон пропустил слова старика мимо ушей и даже не повернул головы. Я переваривал услышанное. Желваки на скулах ходили взад-вперед. Что если действительно я сказал эти слова вчера? Я понял, что не помню большую часть вчерашнего пира. Воспоминания обрывчаты, неясны. Соответственно на пиру я мог говорить все, что угодно и выдать какие угодно распоряжения и приказы! А царь не станет отказываться от своих слов, как мальчишка, ляпнувший невпопад… Да и не станет сам Македонский оправдывать свои слова тем, что выпил.

Неплохо…

Будет уроком, чтобы впредь не напиваться од поросячьего визга.

Я смотрел в глаза Архона, силясь понять, кто сидит перед ним друг или враг. Как бы то ни было, с этим человек следовало считаться впредь. Тоже самое можно сказать обо всех собравшихся в зале и двух придурках, которых я выпер с совета до его начала. Однако, слова, прозвучавшие следом еще более озадачили меня.

— Если хочешь знать мое сугубо личное мнение, Александр, ты все еще не в себе и не помнишь, что говорил вчера, — начал говорить Архон медленно, с расстановкой. — Так бывает, когда пьешь через чур много неразбавленного вина…

— Ну ка повтори, — перебил я, хмуря брови.

Надо отдать должное Антипатру, он, как самый старший на совете, первым попытался сгладить ситуацию, утекшую в неправильное русло. Потому как я уже твердо решил грохнуть Архона за его поганый язык.

— Смею тебя заверить мой царь, казнь арабов видится самым мудрым и взвешенным решением из всех возможных, — вкрадчиво сообщил он. — Эти так называемые послы решили, что имеют право разговаривать с нами на равных и не проявили должного уважения к твоей персоне. Скажу больше, они не захотели подчиниться твоей воли, Александр и тем самым нанесли народу Македонии личное оскорблении, оскорбив нашего царя…

— Туда им и дорога, говори прямо отец, пусть катятся к Аиду! — Кассандр повернулся ко мне. — Мы ведь для этого строим свой флот, царь? Извини за прямоту, но после такого я бы уже сегодня выдвинул наши несокрушимые войска на набатеев в следующий блистательный поход!

Мою голову посетила совершенно нелепая мысль, что я даже понятия не имею кто такие набатеи и что значит лично для меня казнь их послов… вот же лютая каша заварилась, однако. И все из-за того, что я промазал вином в коттабий. Я постучал пальцами по столешнице, размышляя над тем, что говорить дальше.

— Убить послов — мудрое решение, Александр, — поддержал предыдущих ораторов Архон. — У арабов длинный и паршивый язык. Они бы непременно растрепали о твоем воскрешении и тогда жди беды, повелитель.

— Ты сейчас что имеешь в виду? — нахмурился я, не понимая куда клонит полководец.

— Я бы не хотел, чтобы Вавилон охватило безумие, как и те из нас, кто сохраняет благоразумие, — отчеканил полководец. — Не мне говорить тебе, что могло и может произойти, разнесись по улицам молва о твоем чудесном воскрешении после трагической кончины…