Журнал «Вокруг Света» №1 за 1994 год - Вокруг Света

Но было в Париже одно место, посетить которое я считал более своим долгом, чем интересом. Это – русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в южном пригороде Парижа, где похоронены и мои родственники.

Живя в Париже у своих родных, я, сам поначалу этого не осознав, получил редкую возможность, попав на Сент-Женевьев, не торопиться к отъезжающему автобусу.

Начало декабря в Париже было сродни нашему октябрю. И в ясный день словно бы нашей золотой осени я входил в ворота русского кладбища на окраинной улице Лео Лагранж. И началось…

Была белая свеча Успенской церкви, вызывающей в памяти образ Покрова на Нерли, звонница, словно бы перенесенная сюда из древнего Новгорода, березы, еще не совсем облетевшие… Тишина… И каскад знакомых по истории и литературе русских фамилий…

Но больше всего меня поразили могилы участников Белого движения. Я почувствовал, до какой степени справедливы слова князя Сергея Евгеньевича Трубецкого, запомнившиеся мне при чтении его воспоминаний, написанных в эмиграции: «Будет ли наш прах покоиться в родной земле или на чужбине – я не знаю, но пусть помнят наши дети, что где бы ни были наши могилы, это будут русские могилы и они будут призывать их к любви и верности России». На каждой из них – какой-нибудь символ ушедшей России: Андреевский флаг из голубых и белых цветов, изображение русского ордена, восьмиугольный крест с крышей и золотыми куполами-луковками, горящие в нишах крестов свечи… И оставшиеся такими злободневными слова: «Боже, спаси Россию!» – на могиле братьев Кудрявцевых, добровольцев русской Северной армии. Я обходил полковые участки алексеевцев, дроздовцев, корниловцев, моряков, казаков, лежащих плечом к плечу, как когда-то в боях… И участки, где похоронены те, кто хотел, чтобы их вспоминали как кадетов и где на каждой могильной плите лежит погон кадетского корпуса из цветного фарфора…

Рассматривал воссозданный Галлиполийский памятник и думал о тех, кто покоится в тишине французского кладбища – о русских людях, страстно любивших родину, не щадивших своей жизни на войнах с ее врагами и оказавшихся далеко от ее пределов…

Я уехал из Парижа, вспоминая, конечно, его неповторимый облик, уют уличной жизни, архитектурные шедевры и шедевры искусства, обаятельных парижан, но унося в сердце русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Об этом кладбище много написано, но, главным образом, как о пантеоне деятелей русской культуры за рубежом. У меня же возникло желание – как чувство долга – написать об участниках Белого движения, нашедших здесь вечный покой. Неторопливо рассказать о них, используя в палитре рассказа все краски, а не только одну. Чтобы «прикосновение к истории» не осталось только поэтическим символом. Чтобы взгляд на их могилы стал поводом поговорить о нашей недавней истории – без кавычек.

И была задумана работа, в которой фотографии дополнялись бы текстом, не только сообщающим сведения из истории, но и воскрешающим – насколько это возможно – облик погребенных здесь русских людей.

Начав работу, я с глубоким сожалением убедился, что практически некому рассказать о гражданской войне по собственным впечатлениям. На помощь пришли многочисленные воспоминания, изданные за рубежом и наконец-то ставшие доступными для чтения в России. Материалы архивов, в том числе Русского зарубежного исторического архива, созданного русскими эмигрантами в Праге и привезенного оттуда в СССР после окончания второй мировой войны, но около полувека закрытого для исследователей. Неоценимым источником стали также исторические собрания друзей, в которых зачастую находишь нужную книгу, лишь протянув руку к полке.

С особым чувством эта работа ведется сейчас, когда тень гражданской войны вновь пугает Россию. Именно в наши дни нелишне вспомнить, какие беды несет братоубийственная война, в которой нет победителей…

Я горячо благодарю историков: члена-корреспондента Российской академии наук Я.Н.Щапова, научного сотрудника Института военной истории А.И.Дерябина и заведующего отделом Артиллерийского музея П.К.Корнакова за профессиональную помощь, оказанную автору.

Ниже предлагается несколько страниц из задуманной работы.

Улагай… В этой фамилии слышится что-то от азартной охоты, памятна она не только тем, кто изучал историю гражданской войны, но и просто знакомым с поэзией 20-х годов в России:

Идет эта песня, ногам помогая,

Качая штыки по следам Улагая,

То чешской, то польской,

То русской речью —

За Волгу, за Дон,

За Урал, в Семиречье.

Это строки из романтической «Песни о ветре», с которой в 1926 году началась поэтическая известность бывшего красноармейца Владимира Луговского.

Генерал-лейтенант Сергей Георгиевич Улагай (1876-1944) – кубанский казак, выпускник Николаевского кавалерийского училища (которое в бытность его Школой гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров окончил Лермонтов), участник русско-японской войны.

В первую мировую он – полковник, командир 2-го Запорожского полка Кубанского казачьего войска. В конце 1917 года на Кубани, где он оказался после участия в неудавшемся выступлении генерала Л.Г.Корнилова против Временного правительства, Улагай формировал добровольческие части. В Ледяном походе Добровольческой армии в феврале-мае 1918 года с Дона на Кубань и обратно полковник Улагай командовал пешими кубанскими казаками-пластунами. Позднее был начальником 2-й Кубанской казачьей дивизии, а с марта 1919 года – командиром 2-го Кубанского конного корпуса.

В ноябре 1919 года был произведен в генерал-майоры, в 1919-м – в генерал-лейтенанты. В феврале 1920 года, выжив после тифа, Улагай вступил в командование Кубанской армией Вооруженных Сил Юга России.

Он вошел в историю как командир группы особого назначения Русской армии генерала Врангеля, высадивший из Крыма десант на Кубань летом 1920 года. П.Н.Врангель вспоминал: «Генерал Улагай мог один с успехом „объявить сполох“, поднять казачество и повести его за собой. За ним должны были, казалось, пойти все. Отличный кавалерийский начальник, разбирающийся в обстановке, смелый и решительный, он во главе казачьей конницы мог творить чудеса».

Но «поднять» кубанское казачество Улагаю не удалось. Десант на Кубань, одна из последних ставок белых в гражданской войне, потерпел поражение. Советская история приписала главнокомандующему Русской армией генералу Врангелю увольнение генерала Улагая из рядов армии как виновника поражения. На самом деле два приказа Главнокомандующего от августа и сентября 1920 года отражают лишь перемещение генерал-лейтенанта Улагая по службе. Интересно, что писал о нем советский военный историк А.В.Голубев, сам участвовавший в боях с десантом: «Улагай крепко держал в руках управление своими частями и, несмотря на ряд частных поражений, не допустил разгрома своих главных сил.

Это и дало ему возможность планомерно произвести обратную эвакуацию в Крым, забрав с собой не только все свои части, больных и раненых, но и мобилизованных, бело-зеленых, пленных красноармейцев, в том числе и раненых». Это – оценка, данная в 1929 году, когда в России человеку пишущему еще удавалось представить события такими, как они были.

После эвакуации из Крыма, как и большинство русских офицеров, уцелевших в гражданской войне, генерал-лейтенант Сергей Улагай эмигрировал. Но не было у него ни службы в албанской армии, ни сотрудничества с гитлеровцами в годы второй мировой войны, приписанных ему советской историей, поскольку, как выяснилось, к этому имел отношение другой человек – полковник Кучук Улагай.

Считается, что Сергей Георгиевич Улагай умер в 1944 году. В1948 году его прах был перевезен «откуда-то издалека» на кладбище Сент-Женевъев-де-Буа, где после отпевания отцом Борисом (Старком) С.Г.Улагай нашел свое последнее пристанище. «Вечная слава Русскому Воину» – написано на его скромной могиле. И вечная память.

«Дроздовцы», воины Добровольческой армии, носили на малиновых погонах вензель и на мотив марша Сибирских стрелков (хорошо известный нам по песне «По долинам и по взгорьям») пели свой, Дроздовский марш:

Из Румынии походомШел Дроздовский славный полк,Для спасения народаНес геройский, трудный долг.

Полковник Генерального штаба Михаил Гордеевич Дроздовский (1881-1919) в декабре 1917 года в Румынии начал формировать из русских, воевавших на Румынском фронте, добровольческий отряд. В марте 1918 года отряд, называвшийся 1-й отдельной бригадой русских добровольцев, выступил из Ясс на Дон. «Впереди лишь неизвестность дальнего похода. Но лучше славная гибель, чем позорный отказ от борьбы за освобождение России!» – напутствовал своих бойцов Дроздовский. Дроздовцы совершили 1200-верстный поход, с боями заняли Новочеркасск и Ростов и в июне 1918 года присоединились к только что вышедшей из Ледяного похода Добровольческой армии генерала А.И.Деникина. Полковник М.Г.Дроздовский принял командование 3-й дивизией, основу которой составил его отряд.