Алое и золотое - Олеся Велецкая

— Что они сделают с ним?

— Сначала будут искать ему пару, но не найдут. Потому что пару он уже выбрал. Тебя

— Потом попытаются лечить, и не спрашивай как, я не знаю

— А потом?

— А потом я не знаю, — пожала плечами Эрта, — но вероятно изолируют куда-нибудь.

— Если я буду говорить сама с собой, меня тоже куда-нибудь изолируют?

— Нет — улыбнулась Эрта — я слышала про радиосвязь. Сиди у пруда или в своей комнате. И говори, сама с собой сколько хочешь.

— Значит, теперь у меня есть еще один друг, — печально сказала Мина, — Ты?

— Я всегда была твоим другом, Мина, — возразила Эрта, — на дружбу не надо спрашивать разрешения. Она такая же, как любовь. Может быть взаимной, а может и нет. Главное, подходит ли тебе такая. Если нет, ты можешь всегда от нее отказаться.

— А ты не отказалась?

— Нет, — улыбнулась бывшая ведьма

— Пойду соберу вещи — сказала Мина, и заодно приглашу госпожу Гретель к нам в гости. Теперь много кто справится с обязанностями компаньонки. Теперь многие служанки относятся к ней хорошо.

— Но только ты умеешь читать, — улыбнулась Эрта

— Но многие из служанок умеют рассказывать интересные истории — возразила Мина. Старушке не будет скучно. А я буду ее навещать.

Эпизод 13

Живые и мертвые

Вернувшись в замок, Мина сразу же пересчитала новорожденных малышей, и режим работы их матерей. И велела сделать малюткам ясли, как у жеребят. К тому же велела отпускать матерей во время кормления. Введя этим в уныние Эрту тем, что та не догадалась о таких нововведениях сама. Но она была еще только на четвертом месяце беременности и поэтому еще мало что знала о малышах. Мина копалась в саду, высаживая растения в виде солнечной системы, и потом рассказывала об этом Шеру. Шер рассказывал, что планета, которую они нашли тоже похожа на землю. Только на ней немного иной состав атмосферы и воды, но для звезд это несущественно.

Еще сказал, что ему ищут невесту, но он не сможет никого выбрать, потому что не сможет никому подарить свою любовь. Он оставил ее на Земле, где любит маленькую дикую звезду по имени Ми.

— Ты считаешь меня звездой? — улыбнулась Мина?

— Да, — просто ответил Шер, но потом пояснил — у тебя неукротимое сильное горячее сердце, как у самой настоящей звезды. Правда, сначала оно было темным. Но ведь теперь оно светится как золотое солнце, не так ли?

— Конечно так! — заверила его Мина — ты как дневное солнце, все к чему прикасаются твои лучи, становиться золотым.

— А ты как алое солнце рассвета — засмеялся в ответ Шер? — и все, к чему прикасаешься ты, становиться алым…

— Шер, у тебя все еще бывают эти вспышки, которые кроме тебя никто не может контролировать?

— Зачем тебе это, Ми? Это мои проблемы — послышалась печальная улыбка в голосе Шера.

— Может тебе лучше все-таки выбрать себе невесту?

— Любовницу, ты хотела сказать любовницу, которая будет снимать вспышки моего сердца, вспыхивающего, мечтая о тебе… и обидеть этим какую-то звезду. Не волнуйся. Скоро они перестанут приводить ко мне невест. И подавлением вспышек сердечного ядра будут заниматься врачи.

— Подавлением вспышек? Это как?

— Уменьшать сексуальную активность. Антивспышку может производить только женщина, чтобы производить маленьких звезд. Врачи такого делать не умеют.

— Нет-нет, конечно же не любовницу, — поспешила заверить Мина. Я бы не смогла выйти замуж ни за кого, чтобы справиться со своим телом. Которому тоже хочется любви. Но у людей все проще. Я имела ввиду, что может быть хватит тебе валять дурака, и полюбить настоящую звезду. А между нами останется радиодружба.

— И ты полюбишь другого и выйдешь за него замуж?

— Наверное. Если это сделаешь ты, — тихо сказала Мина, вспоминая Гретель. Старушка за всю свою жизнь не смогла полюбить больше никого кроме погибшего жениха.

— Я не смогу полюбить другую.

— А как же О-линь и я?

— Между О-линь и тобой были века боли и ненависти. За эти века многое можно было забыть. Но черных веков больше не будет. Поэтому даже когда закончится твоя секунда в моем существовании, я не уверен, что забуду тебя.

— Эту радиосвязь, ее можно как-то подавить? Мне надо о многом подумать и поговорить с другими людьми — не подумав, спросила Мина

— Я могу ее отключить, — сказал тихий голос Шера, но…

И наступила тишина.

— Но… но как же так… как же ты включишь ее обратно? — страшно испугалась Мина

Тишина.

И вся перемазанная землей, с садовой лопаткой в руках она побежала искать Эрту.

Эрты не было в замке и в городе тоже не было. Они с Ульрихом куда-то уехали. Мина побежала к матери и все ей рассказала. Не заботясь о том, поймет ли она ее или нет. Но Криста, живя в замке, в котором год назад появилась Эрта, уже не удивлялась ничему. Она поняла только одно. Что ее дочь серьезно влюбилась и рассталась.

Мина ревела, а мать сидела рядом, гладила ее по спине и волосам, как маленькую. и пыталась ее успокоить

— , Мама, как ты не понимаешь, он обиделся. Он подумал, что больше не нужен мне. Что я хочу от него избавиться. Но мне всего лишь нужна была передышка, чтобы привести свои чувства и мысли в порядок. Но он просто ушел, просто исчез. Навсегда.

— Глупенькая. Любовь так не кончается. Он обязательно появится. Хотя бы для того, чтобы сказать любимой последнее "прощай"

Когда вернулась Эрта, Мина накинулась на нее с просьбой восстановить связь:

Но Эрта покачала головой. Боюсь, даже я не смогла бы заглушить его приемник. Ведь это было сердце звезды. В противодействие такой мощной частоте нужен очень мощный глушитель, поэтому у меня ничего бы не вышло. Поэтому восстановить связь я тоже не могу. Но я могу попросить кого-нибудь из Оумага.

— А вдруг они против нашей связи и не позволят ему это сделать?

— Конечно же, они против. Но если он услышит, о чем ты просишь, они никак не смогут его остановить.

Тишина оказалась долгой. Мина ждала ответа Шера каждый день. Вглядываясь в татуировку Пречистой Девы, сделанную Шером на ожоге, получившемся вследствие неосторожного прикосновения их сердец. Она надеялась увидеть сквозь Деву, сквозь кожу хоть какой-нибудь огонек. Но его не было.

Но он больше ничего не отвечал. Весь интерес Мины к жизни был потерян. Она ходила по двору как кукла, ела, спала, даже перекидывалась с кем-то несколькими фразами и Эрта забила тревогу. Эмпатические ленты Мины не менялись. Одна была бордово-алая, и ее окутывали серые и сизые ленты, других практически не было. Из Кёнигсберга в срочном порядке были привезены ее подруги и Гретель фон Линден. По эмпатическому фону Мины замелькали золотые и голубые искорки радости.

Потом она заперлась с Гретель в своей комнате и расплакалась. Она не сказала всего. Она сказала только то, что ее жених был из другой страны и им запрещено жениться на иностранках, но она его никогда не забудет. И просила у Гретель совета как это пережить. Гретель заплакала сама и сказала, что она не помнит как переживала каждый день после гибели жениха, это было очень тяжело.

С чего все началось? С потери. С непринятой потери. Непонятой. Понять — значит принять. Она не понимала. Он научил ее принимать всё. Он научил ее смотреть на любые проблемы как на второстепенные, преходящие, решаемые. Он научил ее искать суть, мотив, смысл любой ситуации. Он научил ее обращать любую ситуацию себе во благо. Он научил ее, что первостепенны и непреходящи только они, ОН и Она. И любовь, которую они могут дарить друг другу. Научил понимать всё. И принимать. А значит, быть счастливой. Всегда.

Но, какой смысл был в его смерти, Она не понимала. Какое благо было ей в том, что он умер, она не понимала.

И некому стало дарить любовь. Любые проблемы так и остались второстепенны. Возникла не любая, первостепенная, проблема — Пустота. Дарить любовь пустоте также безрезультатно, как глупо и не смешно. И это не делает счастливым. Поначалу, Она долго не хотела верить, что его больше нет. Это не укладывалось в ее голове. Неестественная смерть. Невидимая. В нее можно было только поверить. Проверить было нельзя. его похоронили в закрытом гробу где-то в пустыне, в Крестовом Походе. Она не видела его. Не видела мертвым. Годы понадобились на то, чтобы поверить что он, действительно, мертв. Годы, люди и ситуации. А понимание, принятие, так и не пришло. Она так и не смогла понять за несколько лет его смерти, что его не стало. И когда она, наконец, это поняла, то не стало и ее души. Вместо нее образовалась Пустота.

Любая радость быстро тонула в той бездне, куда ушла душа. Пустота поглощала ее и вытягивала в неизвестность. И оставалась только пустота. Бесчувствие. И жажда радости. Которая делает несчастным. Нет сосуда, который можно было бы, наконец, наполнить и утолить эту вечную жажду. Нет души. Все остальное есть. Потерять душу легко, быстро. Вернуть — почти невозможно, и ста лет может не хватить. Нельзя быть счастливой самой и никто не может быть счастлив с тобой. Поэтому, пока у нее не было души, у нее не было и подруг. Только запуганные слуги, которым она платила. Все избегали ее.