Развеянные чары - Дебора Тернер

Она еще хотела сказать ему, что боится. Того, что она слишком холодна и не способна удовлетворить мужчину, того, что не знает любви, потому что всю жизнь принимала за нее что-то другое, того, что и с ним ей суждено испытать горькое разочарование в себе самой…

И не успела!

Ночь взорвалась фейерверком, окутала их звездным дождем, и Линда словно со стороны смотрела, как темноволосый красавец со стоном целует ее груди, ласкает нежные бедра, как их обнаженные тела сплетаются и падают на постель. Возбуждение, охватившее ее, не поддавалось никакому сравнению или описанию, потому что ничего подобного Линда никогда раньше не испытывала. Умные, нежные и властные руки учили ее тело любви, и она с восторгом следовала их указаниям.

Линде суждено было узнать в эту ночь, что каждый дюйм ее тела, каждый укромный его уголок способен дарить удовольствие и наслаждение. Душа рвалась прочь из тела, и Линда отпустила ее на волю. Спали запреты; все стало простым и удивительно ясным. Тяжесть тела мужчины, приникшего к ней, была желанна и необходима, его руки скользили все дальше, лаская и раздвигая податливые бедра, трепетно касаясь нежной плоти и даря новые, неведомые до того ласки. Она стонала, кричала, шептала его имя и судорожно цеплялась за широкие плечи, боясь утонуть в океане любви.

И вот наступил восхитительный миг, когда Коннор овладел Линдой полностью, тела их слились и задвигались в едином ритме. Линде казалось, что волшебные качели возносят ее все выше и выше, туда, где свет становится нестерпимым, а блаженство почти невыносимым…

Она расслышала крик восторга — и поняла, что кричит она сама, а секундой позже глухо зарычал Коннор. В этот момент качели достигли высшей точки и замерли в золотой пустоте, а затем два тела, две души, слившихся воедино, рухнули куда-то вниз, и это падение было прекрасно.

Они очнулись, как ни странно, на той же постели и в той же вселенной. Мужчина протянул руку и погладил женщину по щеке. Наклонился. Поцеловал.

— Теперь спи.

Последней мыслью Линды было: теперь Ник окончательно мертв.

Она проснулась, когда луна плыла высоко в небе, а горизонт слегка посветлел. Рядом никого не было, она и проснулась-то от холода, но в следующий миг все вспомнила и улыбнулась темноте, подарившей ей ласки Коннора.

Линда села на постели и увидела его. Он стоял на балконе и смотрел на океан. Темный силуэт — большой, сильный… и одинокий.

В горле почему-то пересохло. Она хотела его окликнуть — и не смогла. Вместо этого встала сама, тихо проскользнула в ванную и напилась воды прямо из-под крана. Жажда утихла, но тревога не исчезла. Почему-то Линде казалось, что сейчас ее судьба балансирует на самом краю какой-то пропасти…

Ерунда какая-то! Тело еще помнило пережитый восторг, жаждало вновь почувствовать тепло другого тела, но что-то тревожило и мучило ее…

Вернувшись в комнату, Линда бросила взгляд на балкон. Он был пуст. Кровать тоже была пуста.

Коннор стоял внизу, у самой кромки воды. Его темная фигура резко выделялась на фоне белого песка. Он о чем-то напряженно думал, это ясно было видно. Линда судорожно вздохнула. Обнаженный, высокий, смуглый и широкоплечий, Коннор Брендон напоминал античного бога, задумавшегося о судьбах мира после очередного посещения смертной наложницы. Как же он был прекрасен!

Линда шагнула назад, к постели. Споткнулась о собственную туфлю, не удержалась на ногах и упала, больно стукнувшись головой. Ее удивило, что подняться она смогла не сразу.

Скривившись от тупой боли в виске, Линда все же кое-как встала и дошла до кровати. Заснула она мгновенно, едва коснувшись подушки.

4

Сны были нечеткими, зыбкими и потому пугающими. Потом ей приснилась тьма, и эта тьма была столь кромешной, что она проснулась. Первым ощущением стала невыносимая горечь и обида на что-то, чему не было названия. Она даже уткнулась лицом в подушку и жалобно всхлипнула, но легче не стало.

Тогда она подняла голову, огляделась и медленно села в кровати. Обвела взглядом комнату…

Солнце било в распахнутые окна, легкие занавески чуть колыхались на ветру. Комната была большая, богато и со вкусом обставленная, все в ней, включая обои, было выдержано в золотисто-песочных тонах. За окном виднелась лужайка, полыхавшая самыми разными цветами.

Фиалковые глаза наполнились слезами. Женщина все снова и снова обводила взглядом просторное помещение, смотрела на океан за окном…

Она никогда раньше не видела эту комнату.

Пейзаж за окном был ей совершенно незнаком.

На полу валялись черные лакированные туфли на высоком каблуке. Одна — чуть поодаль, так, словно ее отшвырнули. Или — словно она свалилась с чьей-то ноги…

Почувствовав чей-то взгляд, она резко обернулась.

Рядом с ней в постели лежал мужчина. У него были темные волосы, смуглая кожа, очень широкие плечи, но самым замечательным в его внешности — очень привлекательной внешности — были глаза. Золотисто-карие, внимательные, чуть насмешливые, осененные великолепными черными ресницами. Именно этот взгляд и заставил ее обернуться.

Она никогда раньше не видела этого человека.

Мужчина улыбнулся и произнес низким, чуть хрипловатым со сна и необыкновенно сексуальным голосом:

— Доброе утро, королева.

— Кто вы?

Она ненавидела себя за этот вопрос. Как она могла переспать с человеком, которого не знала?!

Лицо мужчины окаменело. Теплый огонь в золотых глазах потух, теперь они были жестокими и холодными, как у хищника. Такой взгляд мог бы быть у орла. Или у тигра.

Мужчина медленно встал с постели. Его нагота ошеломила ее, заставила сердце забиться учащенно и прерывисто. Одеяло соскользнуло на пол, и она с ужасом увидела, что тоже полностью обнажена. Это открытие заставило ее метнуться прочь, сжаться на самом краешке кровати, прикрывшись подушкой.

Неведомый любовник не спеша уселся на край кровати и вперил в нее абсолютно бесстыжий взгляд. Его безупречная фигура дышала силой и какой-то животной грацией, и женщина некстати подумала, что в мужчинах она, судя по всему, разбирается неплохо. Великолепный экземпляр, надо отметить.

«Великолепный экземпляр» пожал широкими плечами и глуховато промурлыкал:

— Даже не знаю, удивляться или злиться.

Никаких эмоций в его голосе не было, но она почувствовала, что он в бешенстве, и это испугало ее. В ярости он должен быть ужасен.

— Я… я не понимаю, о чем вы…

Звучало глупо, но куда глупее и страшнее было то, что разум женщины был абсолютно и бесповоротно пуст. Она не имела ни малейшего представления о том, где и с кем находится. Словно родилась только этим утром, в этой самой постели и рядом с этим красавцем.