ИМ ХОчется этого всегда - Макс Нарышкин

История эта случается с каждым владельцем бизнеса в тот момент, когда тот вступает в конечную стадию своего становления крупного руководителя. Именно в тот первый день своего последнего срока, когда он начинает входить в свою компанию через парадное крыльцо уставшим более, чем выходя из нее. История подстерегает его в тот момент, когда он устает уже не на работе, а дома, без нее. И тогда появляется мистер Факин. И сразу, почуяв, что к чему и каковы могут быть последствия оного, можно пойти только одной из двух дорог: отказать Факину, чтобы он направился исполнять свою миссию в другую компанию, или принять его, чтобы уничтожить. В первом случае нужно готовиться к тому, что повторный визит его случится в недалеком будущем, и теперь уже распознать в новобранце Факина будет втрое сложнее, а последствия его появления вдесятеро разрушительнее. Переломив же его о колено при первой встрече, вмяв и обезвредив, ты гарантируешь себе положительный отчет и спокойствие на долгие годы.

Я выбрал второй путь, и не нужно требовать у меня объяснений, почему я так легкомысленно поступил, поскольку я их только что дал.

Он пропустил меня в приемную, а после вошел сам. Спросил, не я ли президент, после чего попросил разрешения войти и представился. В общем, делал все правильно. Я добавил бы еще: рассудительно и спокойно, но не буду этого делать, так как и без того уже понятно, кто таков Роман Факин.

— Я прочел в газете объявление об образовавшейся вакансии менеджера торгового отдела, — сообщил он и наконец-то опустил свои бумаги. — Опыта у меня никакого нет, но есть образование и трудолюбие. В газете было указано на обязательность отправки резюме по факсу. Но я решил, что меня сразу отбреют, если узнают, что у меня нет никакого опыта.

— И поэтому с первой минуты решил поступать вопреки требованиям компании, — закончил я за него. Откинувшись на спинку кресла, я посмотрел на него внимательным взглядом. Факин как Факин, ничего примечательного…

— Я рассуждал с позиций здравого смысла. Нарушить требования компании я не могу, поскольку сотрудником ее не являюсь, — сказал он. — «Глобал» — известная компания, и многие, наверное, хотели бы получить в ней работу. Таким образом, пока остальные будут демонстрировать мнимую лояльность организации и слать резюме по факсу, которое и читать-то толком никто не будет, я проявлю лояльность истинную — приду лично и произведу на руководителя впечатление.

— Вы уже произвели. — Я посмотрел на его белые на коленях джинсы. Белые не по замыслу дизайнера, а от старости. — И это впечатление не из тех, что толкают на подписание приказа о приеме на работу.

— Вы по внешнему виду судите, понимаю, — удивительно невозмутимо согласился Факин. — Но Толстой ходил босиком и в рубище, а Достоевский в общественных столовых крал бесплатный хлеб.

— Крал, заметьте, — выдержав паузу, чтобы его речь затихла в его ушах и смысл сказанного мною дошел до него быстрее, возразил я. — Не требуя его у заведующего столовой, а пряча себя за газетой. Впрочем, что это мы сразу с классиков… Вы в армии служили? — прошелся я по самой больной для нынешнего поколения молодых людей теме.

Он подумал — ровно столько, сколько требовалось для правильного ответа. И спросил тихо, осторожно, словно однажды уже бывал за это бит:

— Я же не в парашютно-десантный полк пришел записываться?

Тут я еще кое о чем вспомнил.

— Мы тут дипломами потрясали… У вас какого цвета и какого вуза?

— У меня не вуза. У меня — техникума, — он добавил к зажатым в руках бумагам корки неопределенного цвета. — Торгового техникума… Вот, пожалуйста!

— Благодарю, не интересует.

У меня за плечами еще недавно тоже был техникум, только строительный. О «верхнем» образовании я и не помышлял, и не потому вовсе, что не был в силах одолеть программу университета, а просто не видел в этом необходимости. Закончив технарь, я сразу организовал компанию и с этого дня ни разу не вспоминал о дипломе. Я знаю, что и в универе не научат ничему из того, что нужно, а любой диплом можно купить в метро за пятьсот баксов. Я знаю типа, который купил себе корки вуза имени Баумана за шестьсот и попросил сделать так, чтобы его в случае необходимости помнили еще пара профессоров. Попросили доплатить еще четыреста, он доплатил, и теперь его помнят. Но в какой-то момент иметь настоящий диплом стало модно, и мне пришлось поступать в МГУ. Естественно, помогли. Естественно, небезвозмездно. Но учился я сам, и пересдавал я тоже сам, и продолжалось это ровно столько, сколько запланировал Фурсенко. Словом, не было у меня удивления оттого, что кто-то имеет не высшее образование, а техническое.

— А вы представляете, чем должен заниматься менеджер отдела продаж?

— Нет. Но и вы лет пять назад не представляли, чем должен заниматься президент компании.

Именно в этот момент я и стал подозревать, что судьба подослала ко мне казачка.

— Сказать, что таким образом вы ориентированы на гораздо большее, чем должность менеджера, не значит слишком погрешить против истины?

— Мне нужно многому научиться.

Умный мальчик. Сейчас спросишь — «что это значит?» — и тотчас опустишься на пару пунктов ниже. Как и ожидалось мною изначально, мои первые попытки записать в его резюме минусы потерпели фиаско — минусы медленно, но уверенно перечеркивались и превращались в плюсы.

— А вы в курсе, что в «Глобал» нет учебного заведения, готовящего собственные кадры?

— Если человек хочет стать профессионалом, ему не нужны уроки, — на этот раз не думая, сказал Факин. — Человек обязан постигнуть все сам.

— Как Достоевский, видимо, который не учился в литературном вузе, — улыбнулся я лисьей улыбкой. — Но он работал на себя, и крал хлеб вовсе не во время приступов клептомании, а именно в те моменты, когда у него дела шли неважно. Но если вы думаете, что я возьму на работу человека, заведомо зная, что дела у него сразу пойдут неважно, и из-за этого весь персонал пойдет красть хлеб, чтобы не помереть с голоду, вы жестоко ошибаетесь. Быть может, потом, через сто лет, когда не будет ни Лисина, ни его «Глобал», кто-то скажет: «Вот Факин, какой был умище!», — но я не строю планов на сто лет.

Он посмотрел сначала на свои туфли, потом на мои.

— У вас неверно ориентирована политика продаж.

— Что? — бросил я, посчитав, что ослышался.

Он посмотрел в окно, потом на меня.

— «Глобал» производит корм для животных и имеет собственные магазины. Реклама по ТВ, растяжки, щиты — на них изображены либо лабрадорша Путина, либо терьер Буша. Ну, я видел еще дога, не знаю, чей он. Наверное, Грызлова. Между тем корм недорог, и его может купить своему любимцу любая старушка. Но входить в магазины с зеркальными дверями бабка не станет, поскольку подозревает, что этот корм куда дороже супового набора, что она покупает себе и деду. А в рекламе не сказано, что консервами можно кормить и дворняг. Очень жаль. Потому что пятьдесят процентов домашних питомцев как раз непородисты. «Глобал» теряет половину реальной выручки из-за неверной маркетинговой стратегии. Если вы не берете меня на работу, то не могли бы выплатить мне гонорар в сто долларов за неплохую идею? Я не Достоевский, но и хлеб нынче на столах не бесплатен.

Я обалдел.

— Быть может, светом разума вас осветили еще какие-то идеи?

— С какой стати я должен их перекачивать бесплатно? — невозмутимо (я все-таки не удержусь и еще раз упомяну это слово — «невозмутимо»! — и дальше клянусь его не произносить) спросил меня Факин.

— Из скольких компаний вас уже выставили?

— Из трех.

— Что вы там говорили? О логике личного появления, Толстом, Достоевском…

Дождавшись «армии», он остановил меня жестом руки:

— Вот именно здесь меня и выставляли.

Почесав висок и убрав со стола ноги, я припустил на лицо меланхолии. На самом же деле во мне бушевали демоны. Факин, этот безработный теоретик продажи собачьего корма, Факин, серьезный и желающий получать за труд справедливое вознаграждение, он еще не понимал, зачем столкнула нас жизнь. Я же был уверен, что скоро он поймет и впереди у меня большие хлопоты. И тем сильнее было мое желание уничтожить Факина сейчас, дабы он не явился ко мне в новом обличье в будущем. Тогда, когда я буду чуть слабее.

— Скажите, как вас… нет, имя я запомнил… Факин? Да, Факин. Так скажите, Факин, если бы я попросил вас выяснить путем опроса, что пожелали бы люди добавить к имиджу компании, как бы вы сформулировали вопрос?

Секунду подумав, он ответил:

— «Что вам не нравится в компании „Глобал“ или предлагаемых ею услугах?»

Я удовлетворенно качнул головой, потому что с первого раза попал в яблочко.

— И тут я вас сразу бы уволил.

— Почему?

— Потому что никогда нельзя задавать вопрос, ответ на который заставляет человека признать, что он совершил ошибку, выбрав компанию «Глобал». Люди, которым вы будете задавать этот вопрос, считают себя умными. Абсолютно все. Поэтому никогда не спрашивайте их, что им в вас не нравится. Они же вас, черт возьми, вас выбрали. Они что, ошиблись, то есть — идиоты?