Дон Кихот или Иван Грозный - Анатолий Фоменко

Возникает резонный вопрос. Отразилось ли это событие – «почти смерть царя» у Сервантеса? Ответ: отразилось. Иносказательно, но отразилось. Оказывается, Дон Кихот ВСТРЕТИЛСЯ СО СМЕРТЬЮ, НО СЧАСТЛИВЫМ ОБРАЗОМ ИЗБЕЖАЛ ЕЕ. Этому посвящена XI глава второй части романа под названием «О необычайном приключении доблестного Дон Кихота с колесницей, то есть с телегой Судилища СМЕРТИ», ч. 2, с. 79. Вот как это описано. Суть дела такова.

Дон Кихоту встретилась «телега, битком набитая самыми разнообразными и необыкновенными существами… Сидел за кучера и погонял мулов некий безобразный демон… ПЕРВОЮ ФИГУРОЮ, ПРЕДСТАВИВШЕЮСЯ ГЛАЗАМ ДОН КИХОТА, БЫЛА САМА СМЕРТЬ с лицом человека; рядом с ней ехал Ангел с большими раскрашенными крыльями; с другого боку стоял Император в короне, по виду золотой…

Неожиданное это зрелище слегка озадачило Дон Кихота и устрашило Санчо», ч. 2, с. 81.

Дон Кихот спросил у возницы, кучера или самого дьявола, – «что за народ везешь в своем фургоне, который, к слову сказать, больше похож на ладью Харона, нежели на обыкновенную повозку», ч. 2, с. 81.

Дьявол ответил, что мы – актеры из труппы Ангуло Дурного, игравшие в соседнем селе «Действо о Судилище Смерти». Сейчас мы направляемся в другое село, где повторим спектакль о Смерти. И в этот момент один из комедиантов страшно испугал Росинанта, коня Дон Кихота, грохотом бубенцов. Конь «закусил удила и помчался с проворством, которого вовсе нельзя было ожидать от такого скелета. Санчо, смекнув, что его господину грозит опасность быть низвергнутым, соскочил с осла и со всех ног бросился ему на помощь, но когда он примчался, ТОТ ЛЕЖАЛ УЖЕ НА ЗЕМЛЕ, а рядом с ним растянулся Росинант… Санчо испытывал смертный страх и смертную муку», ч. 2, с. 82.

Тем не менее, упавший Дон Кихот вскоре очнулся. Сначала он хотел наказать Смерть, но потом одумался, «поворотил коня. Санчо взобрался на своего серого, Смерть и весь ее летучий отряд снова разместились в повозке и поехали дальше, и таким образом страшное это приключение с колесницею Смерти окончилось благополучно», ч. 2, с. 84.

Следующую главу XII Сервантес начинает словами: «НОЧЬ ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ СО СМЕРТЬЮ ДОН КИХОТ и его оруженосец провели под высокими и тенистыми деревьями», ч. 2, с. 85.

Итак, Дон Кихот столкнулся со Смертью и чуть было не погиб, однако всё обошлось благополучно. Перед нами – неплохое соответствие со сведениями об Иване Грозном, который, дескать, оказался при смерти, но потом «всё обошлось».

8. Иван Грозный был известен также как писатель Парфений Юродивый. И этот факт тоже отразился в «биографии» Дон Кихота

В романовской версии истории считается, что Иван IV Грозный часто подписывал свои литературные произведения странным псевдонимом – Парфений УРОДИВЫЙ, то есть ЮРОДИВЫЙ [651], с. 188. Д.С. Лихачев говорит об этом так: «Грозный был… своеобразным мистификатором… Особенно интересны его произведения, подписанные именем некоего Парфения Уродивого (то есть ЮРОДИВОГО)» [651], с. 199.

Теперь мы понимаем, в чем дело. Имя Уродивый = Юродивый закрепилось за Иваном Грозным именно потому, что в конце своего правления он превратился в Василия Блаженного, то есть в Юродивого Царя. Но здесь нам важно, что с этим прозвищем связано литературное творчество Грозного. Действительно, ему приписывается много литературных произведений. Среди них, например, известные письма Грозного к князю Курбскому. См. подробности в нашей книге «Библейская Русь», гл. 8:11. Кстати, как мы показали в книге «Раскол Империи», гл. 2:24, имя Парфений было, попросту, крестным именем Ивана Грозного.

Интересно, отразил ли Сервантес тот факт, что Грозный Блаженный Царь оставил после себя литературные произведения, то есть был писателем? Да, отразил. И тоже достаточно ярко. В самом деле.

Отправившись в пустынные места, и предаваясь безумствам, см. выше, Дон Кихот занялся литературным сочинительством. «Он проводил время так: гулял по лугу и без конца вырезал на древесной коре и чертил на мелком песке стихи, в коих преимущественно изливал свою тоску, а также воспевал Дульсинею. Но когда, наконец, Дон Кихота отыскали, то из всех его стихов, как показали дальнейшие поиски, оказались целыми и удобочитаемыми только лишь следующие:

– О кусты, деревья, травы, одеянья гор нагих, ледяных вершин оправа! Пусть напеву с уст моих вторит хор ваш величавый…», ч. 1, с. 252. И так далее. Мы опустим довольно длинный текст, приведенный здесь Сервантесом. Эта скучное стихотворение занимает почти целую страницу и, скорее всего, придумано самим Сервантесом. Завершается оно насмешливыми словами: «Дон Кихот рыдает здесь от тоски по Дульсинее из Тобосо».

Важен, конечно, не сам этот выдуманный текст, а тот факт, что Сервантес счел нужным не только упомянуть о литературных опытах Дон Кихота, но и привести некие «стихи», подтверждающие, что герой романа «был писателем». Сто́ит отметить, что среди многочисленных персонажей объемистого романа Сервантеса только Дон Кихот занимался обширным литературным творчеством. Ни о ком другом ничего подобного

Сервантес не сообщает (упомянут, впрочем, еще один «писатель» – Самсон Карраско, но он по плодовитости не идет ни в какое сравнение с Дон Кихотом). А ведь в романе, как подсчитали комментаторы, участвуют 669 действующих лиц, ч. 1, с. 516. То есть примерно семь сотен! И лишь один из них представлен плодовитым писателем – это Дон Кихот. «Много еще он написал стихов», см. ниже.

Более того, Сервантес говорит далее, что разные люди обсуждали «произведения Дон Кихота». Мы цитируем.

<<Этому добавлению к имени Дульсинея – «из Тобосо» – немало смеялись те, кто вышеприведенные стихи обнаружил; они высказали такое предположение: Дон Кихот, мол, вероятно, решил, что если к имени Дульсинея он не присовокупит – «из Тобосо», то смысл строфы останется неясным; и они были правы, ибо он сам впоследствии в этом признался. МНОГО ЕЩЕ НАПИСАЛ ОН СТИХОВ, но, как уже было сказано, полностью сохранились и могли быть разобраны только эти три строфы. Так, в стихотворстве, во вздохах, в воплях к фавнам и сильванам окрестных дубрав, к нимфам рек, к унылому и слезами увлажненному эхо – в воплях о том, чтобы они выслушали его, утешили и отозвались, и проходило у него время… Но пусть он себе сочиняет стихи и вздыхает…>>, ч. 1, с. 252–253.

Далее, Дон Кихот написал несколько больших писем Санчо Пансе, когда тот занял пост губернатора «острова Баратарии», ч. 2, с. 379–380. Прочитав одно из них (объемом в две страницы мелким шрифтом), секретарь губернатора заявил: «Это письмо можно прочитать вслух, ибо все, что сеньор Дон Кихот пишет вашей милости, достойно быть начертанным и записанным золотыми буквами», ч. 2, с. 379.

Всё правильно. Иван Грозный действительно писал послания к Симеону Бекбулатовичу = прообразу Санчо Пансы. Одно из таких писем дошло до нашего времени. Считается, что это послание 1575 года [676:2], с. 372–373. Это небольшой по объему текст. Получается, что Сервантес приводит более развернутую его версию, разбавляя собственными вымыслами. В итоге получилось несколько водянистых посланий-лекций, в которых Дон Кихот, дескать, напутствует своего оруженосца на «справедливое царствование». Мы не будем более детально вникать в это словоблудие Сервантеса, специально затуманивающее краткую суть дела.

Итак, в жизнеописании Дон Кихота ярко отразился тот факт, что Иван Грозный = Парфений Юродивый был писателем, причем написал довольно много произведений. Хотя далеко не всё сохранилось.

Кстати, по поводу имени Дон Кихота были разные мнения. Сервантес сообщает: «Иные утверждают, что он носил имя КИХАДА, иные – КЕСАДА. В сем случае авторы, писавшие о нем, расходятся; однако ж, у нас есть все основания полагать, что фамилия его была КЕХАНА», ч. 1, с. 49. Поскольку Сервантес явно выделяет имя КЕХАНА, то не исключено, что КЕХАНА – это, попросту, слегка искаженный титул КАГАН, КАХАН или просто ХАН. Что прекрасно соответствует титулу Ивана Грозного.

По ходу дела обратим также внимание на имя РОСИ-НАНТ знаменитого коня Дон Кихота. Комментаторы, вслед за Сервантесом, предлагают следующее мутное прочтение: <<Росинант – составное слово: «росин» – кляча, «анте» – прежде и впереди, то есть – то, что было клячей когда-то, а также – кляча, идущая впереди остальных>>, ч. 1, с. 520.

Может быть, и кляча. Не будем спорить. Но нельзя не отметить, что слово РОСИН – это практически слово РУСИН, которое указывало, как известно, на Русинов, жителей средневековой Руси. Напомним также, что этруски именовали себя «Рассена», см. «Расцвет Царства», гл. 3. Так что не исключено, что в имени «лошади» изначально звучало слово «Русин», то есть – лошадь Русина (идущая впереди или сзади). Но потом, в эпоху Реформации, всех Русинов решили пренебрежительно объявить «клячами», поскольку Русь-Орду, метрополию Великой Империи, стали мазать грязью. Сервантес с удовольствием острит: «Прежде этот конь был обыкновенной клячей, ныне же, опередив всех остальных, стал первой клячей в мире», ч. 1, с. 52. Аплодисменты в зале. Многим было приятно.