Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Большой эстет и покровитель искусств, при котором в Александрии начался интеллектуальный подъем, Авлет позаботился, чтобы его дочь получила первоклассное образование. Клеопатра продолжит традицию и тоже наймет для своей дочери выдающегося учителя. И не она одна. Хотя девочки ни в коем случае не получали полного образования, они посещали школы, участвовали в поэтических состязаниях, становились учеными. Немало высокородных девиц I века до н. э. – включая и тех, которых не готовили к трону, – далеко заходили по пути обучения, иногда даже проделывали весь тернистый путь будущих риторов. У дочери Помпея был отличный наставник, и она декламировала отцу Гомера. По мнению Цицерона, его дочь была «чрезвычайно хорошо образованна» [48]. Мать Брута одинаково хорошо знала латинскую и греческую поэзию. В Александрии имелись женщины-математики, врачи, художники и поэты. Это не означало, что они не вызывали подозрений: образованная женщина всегда и везде была опасна. Однако в Египте к этому относились снисходительнее, чем где-либо еще [49]. Корнелия, красавица-жена Помпея, находившаяся от мужа в нескольких ярдах, когда ему снесли голову близ Пелузия, и в ужасе закричавшая, была того же склада, что и Клеопатра. Она «получила прекрасное образование, знала музыку и геометрию и привыкла с пользой для себя слушать рассуждения философов. Эти ее качества соединялись с характером, лишенным несносного тщеcлавия – недостатка, который у молодых женщин вызывается занятием науками»[40] [50]. Довольно скупое, но все же восхищение. О жене одного римского консула, несмотря на все ее опасные дарования, вскоре после встречи Клеопатры с Цезарем той осенью было вынесено такое суждение: «умом она отличалась тонким: умела сочинять стихи, шутить, говорить то скромно, то нежно, то лукаво; словом, в ней было много остроумия и много привлекательности»[41] [51].
Для Цезаря Клеопатра была в каком-то смысле родственной душой. К тому же являла собой живую нить, тянущуюся через века прямо к Александру Македонскому, уникальный продукт невероятно утонченной цивилизации, наследницу потрясающей интеллектуальной традиции. Александрийцы изучали астрономию, когда Рим был всего лишь разросшейся деревней. То, что сейчас возрождалось, во многом было построено ее предками. Несмотря на творившиеся дикости и скромный уровень развития культуры в Македонии, Птолемеи умудрились создать в Александрии крупнейший для своего времени интеллектуальный центр, словно принявший эстафету у угасающих Афин. Птолемей I, основавший знаменитую библиотеку, намеревался собрать там все существующие тексты, и добился в этом немалого успеха [52]. Говорили, что он был настолько жаден до литературы, что прибирал к рукам все прибывающие в город свитки, иногда возвращая вместо подлинников копии. (Еще он предлагал вознаграждение тем, кто пополнял собрание, в результате чего там оказались и фальшивки.) Античные источники утверждают, что в коллекции было 500 000 папирусных свитков, что выглядит безнадежным преувеличением, скорее их насчитывалось 100 000. В любом случае по сравнению с этим хранилищем все остальные существовавшие тогда библиотеки выглядели бледно. Здесь собирались все произведения, когда-либо написанные по-гречески. И нигде они не были так доступны и так грамотно каталогизированы – разложенные по ячейкам по алфавиту и тематике – как в великой Александрийской библиотеке.
К тому же им не угрожала пыль. К библиотеке примыкал, будучи частью дворцового комплекса, мусейон, который можно приравнять к современному, финансируемому государством научно-исследовательскому институту. И хотя в других уголках эллинистического мира учителей ни в грош не ставили, о чем красноречиво свидетельствует фраза из одной пьесы тех лет: «Или он мертв, или стал где-то учителем»[42] [53], а получали они чуть больше чернорабочих, – в Александрии ученость ценилась превыше всего. Как и сами ученые, обласканные властью, жившие в роскошных домах, не платившие налогов и кормившиеся в бесплатной столовой. (Во всяком случае, так обстояли дела за сотню лет до Клеопатры, до того, как ее прадед решил, что сыт по горло этим политически неблагонадежным классом, и хорошенько «проредил грядку», отослав самых ярких и умных подальше, освещать более темные уголки античного мира.) В течение веков до и после Клеопатры лучшим доказательством высокой квалификации врача было его обучение в Александрии. Любой мечтал, чтобы наставником его детей был тот, кто получил образование именно в Александрии.
Легендарная библиотека была гордостью всего цивилизованного мира. Во времена Клеопатры она уже миновала пик расцвета, и вся работа, ранее включавшая оригинальные научные исследования, теперь свелась к маниакальному классифицированию и каталогизации, благодаря которым на свет появилась концепция семи чудес света. (В одном капитальном библиографическом труде создавался каталог «Выдающиеся люди в каждой области знания» с алфавитным указателем их работ, разделенных по темам. Труд разросся до 120 томов.) В любом случае этот храм наук продолжал притягивать лучшие умы Средиземноморья. Его священным покровителем был Аристотель, чьи школа и библиотека служили примером, а кроме того, Аристотель – и не случайно – в свое время учил Александра и его друга детства, Птолемея I. Именно в Александрии впервые была измерена окружность Земли, Солнце стало считаться центром Солнечной системы, появилось понимание функций мозга и сосудов, зародились основы анатомии и физиологии, увидело свет полное собрание сочинений Гомера. Именно в Александрии Евклид создал свою геометрию. Если бы тогда кто-то спросил, где собралась вся мудрость Античности, то ответом было бы – в Александрии. И Клеопатра пользовалась благодеяниями мудрости этого города. Она знала, что Луна влияет на приливы, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца. Она знала о существовании экватора, значение числа пи, на какой широте находится Массалия, как ведет себя линейная перспектива, зачем нужен громоотвод. Знала, что можно приплыть из Испании в Индию – путешествие, которое впервые осуществится не ранее чем через 1500 лет, хотя сама с бóльшим удовольствием поплыла бы в обратную сторону.
Для человека типа Цезаря, человека просвещенного, восхищавшегося Александром Македонским и провозглашавшего себя потомком Венеры, все дороги – мифические, исторические, интеллектуальные – вели в Александрию. Как и Клеопатра, он получил первоклассное образование, а любопытство его не знало границ. Он ценил поэзию. Он поглощал все книги без разбору. И хотя считалось, что римляне презирают роскошь, Цезарь был в этом, как и во многом другом, исключением. Даже во время военных походов он оставался ненасытным коллекционером мозаики и драгоценных камней. Вторжение в Британию часто объясняли его любовью к пресноводному жемчугу [54]. Соблазненный пышностью и польщенный высочайшим статусом хозяев, он в свое время слишком подолгу гостил в восточных дворцах – деталь,
