Не бойся, тебе понравится! (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Нет, не в удивлении дело. Его оглушило собственным желанием, вспыхнувшим от единственного прикосновения, от запаха, от того, что эта женщина сейчас — в его руках. Оглушило до темноты в глазах, и свободные штаны сцара мгновенно стали тесными.

Халлела закусила губу, поглаживая через одежду мгновенно затвердевшую плоть и не отрывая взгляда от потемневших глаз шайтара. Расширенный зрачок превратил тёмно-серую радужку в тонкий ободок.

Шахаб стряхнул оцепенение, когда пальцы женщины добрались до его бока, обжигая прохладой кожу, и скользнули вдоль края штанов к застёжке.

Разъярённо рыкнув — не на неё, на себя, — он схватил тонкие запястья и прижал над головой женщины к стене. Кольнувшее сожаление разозлило даже больше, чем поведение этой… Холеры.

— Ты прав, так будет справедливо. Твоя очередь меня связывать и воплощать всяческие фантазии. — Эльфийка, глубоко вздохнув, слегка подалась вперёд, коснулась языком кожи в вырезе сцара, под шнуровкой. — Обещаю быть очень-очень послушной! — низкий, бархатный голос её прошёлся по нервам беличьей кистью, заставил судорожно втянуть ноздрями воздух в попытке выровнять дыхание и хоть немного успокоиться.

Шахаб грязно выругался, перехватил тонкие запястья одной рукой, второй — опять за шею прижал к стене. Он понятия не имел, чего в нём сейчас больше — злости или возбуждения.

Эта женщина точно безумна. И его сводит с ума.

— Хватит!

— Но мы еще даже не начали! — И опять эта улыбка, и опять это её ненавистное: — Не бойся, тебе понравится…

Здесь Шахаб знал точно: поцеловал он её только для того, чтобы не свернуть шею прямо сейчас. Чтобы только не видеть искрящихся весельем глаз и не слышать этот голос, который, помогите Предки, он будет слышать во сне до конца жизни. И хорошо если только в кошмарах!

Халлела ответила. Охотно, податливо, без малейших сомнений впустила язык в рот, позволяя там хозяйничать и творить что заблагорассудится, снова давая понять, что согласна на всё, и даже больше. Шахаб подхватил её под бёдра обеими руками — так было удобнее тянуться до губ. Ладони прошлись по стройным ногам, мгновенно обвившим его талию, накрыли округлые ягодицы…

Эльфийка пренебрегла не только брюками, но и нижним бельём.

Если еще минуту назад у него был шанс — призрачный, но был! — развернуться и уйти отсюда, стоило воспользоваться им сразу. А сейчас мысль осталась всего одна: проклятый сцар и проклятые пуговицы! Мгновения, которые ушли на то, что бы расстегнуть штаны и спустить бельё, показались бесконечными. Тратить время еще хоть на что-то показалось уже слишком. Прелюдия? Какая, к Предкам, прелюдия! Не сейчас и не с ним, пусть ждёт от кого-то другого.

Задрать её одежду повыше, что бы не мешала. Чтобы удерживать эльфийку на весу, хватало одной руки — изящная, гибкая, тонкая, Повилика почти ничего не весила. Второй — в это время, экономя доли мгновения, помочь себе, направить член в желанную тесную глубину…

Халлела, цеплявшаяся за его плечи, выгнулась, прерывая поцелуй, впилась ногтями в твёрдые плечи так, словно пыталась добраться до кожи сквозь ткань. Болезненное напряжение смешалось с горячим возбуждением, выплеснулось длинным стоном.

Не дав ни мгновения привыкнуть, шайтар опять подхватил её под ягодицы обеими руками, но — спереди, не сзади, вынудив широко развести колени, открыться, лишая возможности оплести любовника ногами. Прижал к стене, медленно двинул бёдрами, словно примериваясь, почти выскользнул — и снова рывком вошёл на всю глубину.

— Да!.. — Халлела встретила этот толчок новым стоном. — Ещё…

Шахабу в первое мгновение показалось, что он кончит прямо сейчас, словно юнец, впервые прикоснувшийся к женщине. Однако схлынувшая злость, кажется, прихватила с собой ещё что-то лишнее, возвращая самоконтроль, а пара столь же медленных, с паузами движений доставила новое удовольствие: видеть, как Халлела кусает губы, пытается двигаться сама — а когда не получается, только сильнее впивается ногтями в его плечи и, почти хныча, просит не останавливаться.

Такой — уязвимой, полностью лишённой самодовольства и острого жала, вложенного природой в язык, — он не видел её ни разу. Зрелище заворожило.

Что ж, в этот раз она со своей дурацкой присказкой оказалась права: ему действительно нравилось. И пожалуй, теперь он знал, как будет с ней расплачиваться.

Конечно, долго подобный темп он не выдержал, вскоре за желаниями тела стало не до морального удовлетворения. Движения ускорились, мольбы Халлелы сменились бессвязными всхлипами, а когда эльфийка со стоном изогнулась в его руках от яркого оргазма, запрокинув голову и распахнув ослеплённые вспышкой наслаждения глаза, он окончательно перестал сдерживаться. На каждый резкий, сильный толчок Халлела сквозь томное полузабытьё отвечала новым всхлипом, продолжая слабо и отчаянно цепляться за его плечи. Разрядка оказалась острой и скорой, и Шахаб тоже не сдержал хриплого стона сквозь зубы.

Как же он ненавидел эту стерву, и… как же ему нравился секс с ней.

Через несколько мгновений, слегка переведя дух, Шахаб поставил женщину на ноги. Она протестующе замычала, но потом словно очнулась и разжала руки, выпустила его плечи, не спеша, однако, отказываться от поддержки стены. Прижалась к прохладному камню затылком, полуприкрыла глаза, из-под ресниц наблюдая за тем, как шайтар поправляет одежду.

Почему-то он совсем не выглядел нелепо в спущенных до колен штанах, хотя должен был. Впрочем, набедренная повязка, определённо, подходила ему лучше! А вовсе без штанов и этого мешковатого балахона Халлела полюбовалась бы на него с еще большим удовольствием.

— Я так и знала, что с руками гораздо лучше, — пробормотала Повилика.

— Что? — Шахаб ответил вопросительным взглядом, подтянув нижнее бельё и застёгивая штаны.

— Когда у тебя свободны руки, это гораздо удобнее. И приятнее. Обещаю носить отпечатки твоих пальцев с гордостью! — усмехнулась она и выразительно потёрла ягодицу, на которой наверняка остались синяки. От стены она на всякий случай по-прежнему не отходила: предательская слабость в коленях ещё не прошла. — Что, ты даже не останешься на ночь? — она в деланом удивлении приподняла брови.

Шайтар ответил долгим непонятным взглядом и молча вышел.

Жаль. Ей было что сказать ещё, да и сделать тоже…

Халлела прикрыла глаза, глубоко вздохнула. По телу бродили отголоски пережитого удовольствия, а губы кривила лёгкая улыбка. Всё же он хорош. С руками — особенно!

— Шахаб, — проговорила тихо, пробуя имя на вкус. Тот казался пряным и терпким — как и сам мужчина.

Подобного поворота она всерьёз не ждала, но шайтар сумел впечатлить. Ещё больше впечатлил бы, конечно, если бы, сбросив первое напряжение, остался для чего-то ещё более интересного и неспешного, но… Не всё сразу.

Вскоре почувствовав в себе способность стоять без поддержки стены, Халлела выпрямилась. Стянув через голову свободное одеяние и отбросив в сторону кровати, сначала изогнулась, пытаясь разглядеть следы на попе. Легко это не вышло, а корячиться дальше не захотелось, и эльфийка, не утруждая себя одеванием, пошла в ванну как была — в одном каменном браслете на ноге с повязкой под ним и золотых узорах на коже. Прикрепленная к браслету тонкая цепь уже совершенно не беспокоила.

Определённо, жизнь в шайтарском плену с каждым днём играла всё новыми яркими красками!

Чувства удовлетворения хватило ненадолго. Холера встряхнулась и опять стала собой, и Шахаб… ну да, сбежал, никак иначе это не назвать. При этом он даже злиться на произошедшее не мог. На что? Она такая, какая есть. Это как сердиться на горы за камнепады и лавины или на небо за засуху. Да и собственное поведение не вызывало раздражения, только лёгкую досаду. Больше оттого, что всё ограничилось одним разом.

Наверное, сегодня у него просто не осталось душевных сил на яркие, сильные чувства. На место ярости и пронзительного удовольствия пришла апатия.

Шахаб прошёл в ванную, сбросил прямо на пол одежду, забрался под душ и пустил холодную воду. Тугие струи ударили по голове, разбились, потекли в лицо, заставив раздражённо фыркнуть, качнуться вперёд и прижаться лбом к стене. Вода молотила в спину между лопаток, остужая разгорячённую кожу. Слегка саднило плечи.