Отражение зла - Мишель Вико

Походка у дочери колдуна Доубуцу была бесшумной.

– Я подумала, что тебе будет приятно, если я появлюсь перед тобой, поднявшись по лестнице, которая каждый день познаёт на себе твои шаги, отец.

Доубуцу открыл глаза, и, пристально посмотрев на стоявшую перед ним дочь, произнёс:

– Твой поступок льётся живительным эликсиром на моё старое уставшее сердце, прибавляя ему сил и делая его моложе, ибо мне видеть тебя, какая ты есть, приятно вдвойне, ведь ты так похожа на свою мать, что если бы она была сейчас с нами, я бы, скорее всего, мог вас даже ненароком перепутать.

Доубуцу жестом руки остановил дочь, которая уже собиралась спросить отца о своей матери:

– Я упомянул о твоей матери невольно, просто не сдержавшись, высказал действительность, и полагаю, сделал этим ошибку, ибо мне не следовало этого делать, так что давай не будем теребить нашу нынешнюю спокойную жизнь, грустными для нас воспоминаниями, от которых ноет душа, и нет покоя сознанию.

Доубуцу встав со стула, пройдя мимо дочери, стоявшей неподвижно, подошёл к краю площадки обращённой в сторону солнца и, не оборачиваясь, спросил:

– Я весь во внимании, и готов услышать от тебя, где сейчас находятся те люди, что недавно посетили колдуна Кабоку, и нет ли в нашем лесу ещё каких-нибудь новых незваных гостей?

– Более никого нет, а что касается тех двоих, так один из них направляется к тебе, и занят тем, что заблудившись в лесу, ищет сюда дорогу.

– А где другой, и кто из них кто? – обернулся к своей дочери колдун Доубуцу.

– О втором, его зовут Сузуме, беспокоиться не стоит, поскольку он сейчас спит, и пробудет в этом состоянии ещё довольно долго, а вот первый, его зовут Такехико, сердцем, душой и обличьем воин, и как я уже сказала, направляется сейчас сюда.

– Твои слова хоть и понятны для меня, всё же полны некоторой загадочности и всего не поясняют. Мне хотелось бы узнать, подробнее о Сузуме, и раз уж он спит, то где то место, в котором проходит его сон.

– Сузуме сопровождал Такехико, может он его слуга, а возможно и другое, к примеру, его друг, хотя и не воин. А находится он сейчас в доме Симидзу, который его сначала усыпил, а потом, крепко спящего похитил.

– Надеюсь, Сузуме не причинили зла, и он не только в полном порядке, но и пребывает в доме Симидзу, как уважаемый гость?

– Разумеется отец.

– Проследи за тем, чтобы Такехико благополучно добрался до моего дома, и пожалуйста, впредь, не будь столь поспешна в своих решениях, как это произошло с Сузуме.

– Хорошо отец, я буду осмотрительней и с твоего позволения сейчас же отправлюсь на помощь Такехико, чтобы указать ему дорогу к твоему дому, если он сам не сможет её найти.

Доубуцу согласно кивнул головой и прежде чем они с дочерью расстались, произнёс:

– Пожалуйста, сделай так, чтобы Такехико не только тебя не увидел, но и не ощутил того, что ты его ведёшь сюда, или даже будет лучше, если твои друзья птицы помогут ему; попроси их об этом.

И пока дочь колдуна Доубуцу в окружении птиц спешила навстречу Такехико, чтобы найдя его в лесу, поскорее привести в дом своего отца, Сузуме продолжал крепко и безмятежно спать в доме Симидзу, лёжа на мягкой кровати, предназначенной как раз для гостей, кои были у здешнего хозяина весьма нечасто, ввиду проживания последнего в самом центре огромного Цветущего леса, куда редко кто забредал.

Сам Симидзу, уверенный в том, что его сегодняшний гость раньше предполагаемого часа никак не проснётся, исполняя указание своей любимой госпожи, был в это время в Цветущем лесу, где прячась от Такехико, упорно искавшего дом колдуна Доубуцу, следил за каждым его передвижением.

Это было для него совсем не трудно, поскольку он, Симидзу, тоже обладал умением колдовать, правда совсем немного и всё же это в свою очередь позволяло ему быть повелителем того самого ручья, украшенного цветными камушками.

Ловко скрывавшаяся в густой траве, прозрачная вода ручья, была для Симидзу сразу всем, и ушами, и глазами, и даже руками, если требовалось что-либо взять, как это было, когда представилась возможность, незаметно похитить Сузуме.

Следить за людьми Симидзу приказала дочь колдуна Доубуцу, а вот похищение Сузуме, он совершил, по собственному желанию, дабы лучше угодить своей госпоже, и поскольку она, как и её отец была доброй, то произвёл он сие дело, весьма аккуратно, о чём тут же ей и доложил.

Похвалить его за это, как тому хотелось, она не похвалила, но главное и заслуженного наказания делать не стала, так, ограничившись устной нотацией за излишнюю инициативу, дочь колдуна Доубуцу, распорядившись следить за Такехико, поспешила встретиться со своим отцом. Говоря о встрече старого доброго колдуна с собственной дочерью, молодой колдуньей, я как раз упомянул о том, что вам уже известно уважаемый читатель, а пояснение моё сейчас предназначено всего лишь для расстановки событий во времени, после чего мы возвращаемся в лес, где оставили Такехико.

С того времени, как я рассказывая свою историю отвлёкся от нашего главного героя, он уже успел свершить довольно много шагов, правда в силу того, что всё время петлял, слишком далеко от места, где был оставлен нами, не ушёл. И по-прежнему неподалёку от него, скрываясь в траве, протекал знакомый нам ручей, хозяин которого Симидзу, что называется, не сводил сейчас своих глаз с бродившего по лесу Такехико, который, невзирая на всю свою, казалось бы, нечеловеческую усталость, всё ещё продолжал идти вперёд, без единой остановки. При этом Такехико уже не искал лёгкой дороги, следуя лишь по условно выбранному для себя направлению, от чего ему приходилось не только шагать между однообразными деревьями, выходя иногда на поляны усеянные цветами, чьи бутоны источали дурманящий аромат, а и пробираться через густой кустарник, если он представал перед путником широкой стеной.

И чем ближе был к дому колдуна Доубуцу, упрямый Такехико, тем больше волновался Симидзу, поскольку он не получил никакого указания, что делать, когда дом колдуна будет найден, а проявлять самостоятельность, опасаясь вновь провинится перед своей госпожой, повелитель ручья отныне боялся.

И было с чего, ведь волшебную власть, пусть даже и над таким маленьким водным потоком как здешний лесной ручей, Симидзу получил, лично из рук своей госпожи, дочери колдуна Доубуцу, за что, дабы выразить всю свою возможную преданность, продолжал служить ей верой и правдой, стараясь угодить при любом удобном случае.

А чтобы выказать всю благодарность и признательность за сей волшебный дар, Симидзу зная любовь дочери колдуна Доубуцу к всевозможным украшениям, взял да и выложил берега и дно своего ручейка, разноцветными камушками, среди которых, пусть и не часто, а всё же попадались и драгоценные.

Глава 12. Кратко о Симидзу и его госпоже

В этой маленькой главе, я хочу сделать небольшое отступление от происходящих в данную пору событий, тем более что интереса к тому, как Такехико шагает по лесу, где ничего серьёзного с ним произойти не должно, думаю, будет не много. В то же время в моём повествовании наступило вполне подходящее время рассказать о Симидзу и его госпоже, хотя бы чуть поподробнее.

И, конечно же, я постараюсь успеть рассказать вам уважаемый читатель всё, что надумал сейчас рассказать, до начала грядущего момента, во время которого дочь доброго колдуна Доубуцу в окружении лесных птиц, отыщет Такехико в Цветущем лесу.

А чтобы мне теперь рассказать вам уважаемый читатель о дочери колдуна Доубуцу, являвшейся той самой госпожой повелителя лесного ручья Симидзу, следует начать в первую очередь с того, что она была молода и прекрасна. Слово «красива» в данном случае скажет о ней ничтожно мало. Именно слово «прекрасна», то, что можно прямо сказать про неё, совершенно не солгав. Её глубокие, большие карие глаза, были буквально центром всего лица, поскольку оторваться от них взглядом, дано было не каждому из числа тех, кому когда-либо посчастливилось встретиться с ней. Нежные алые губы, дарившие всему миру невинную улыбку молодости, вместе с тонкими изящными линиями изогнутых бровей и бархатистой, персиковой кожей лица, являли собой гармоничное дополнение к бездонным, сияющим добротой глазам. И довершением прекрасного облика очаровательной юной прелестницы были вьющиеся, переливающиеся в солнечных лучах, завораживающим блеском, длинные, пышные каштановые волосы, спадавшие на плечи хрупкой и одновременно грациозной фигурки молодой женщины.

Но всеобщую любовь к себе в родном лесу она заслужила не только благодаря своей безупречной красоте, а ещё и тем, что являлась защитницей всех обитателей леса.

Обстоятельство же того, что она была дочерью колдуна Доубуцу, здесь уже не играло никакой роли.

И если колдун Доубуцу, будучи колдуном, причём хорошим колдуном, не всегда, а точнее сказать, не часто и только при необходимости прибегал в своих делах к колдовству, предпочитая, как уже было ранее сказано жить по-житейски, «по-людски», то его красавица дочь в этом, являлась его прямой противоположностью.