В центре кассетного скандала. Рассказ очевидца - Владимир Цвиль

Забыла вам в первом сообщении сказать, что, звоня в британское посольство нужно использовать фамилию Остапенко. Так договорился Аскольд. Извиняюсь за рассеянность, переживаю и очень устала. Салют, Ирина”.

Таким образом, у Мыколы оказалось сразу два варианта: обращаться за убежищем к США или Великобритании. Болданюк не вмешивался в происходящее и предоставил право выбора самому Мельниченко. При этом мой друг настаивал лишь на том, чтобы Мыкола, наконец, определился с планами на будущее. Болданюк подчеркивал: нужно оставить все иллюзии и понимать, что он никогда уже не вернется в Украину.

Первоначально Мыкола склонялся к тому, чтобы уехать в Великобританию. Все-таки, рассуждал он, это – Европа и оттуда будет относительно недалеко до Украины. Однако, пообщавшись с англичанами, он отказался от первоначального намерения. Что смутило майора, мне не известно. После этого Мыкола выбрал Америку. Это случилось уже после того, как Патрик Тайлер провел все предварительные переговоры. Приняв такое решение, Мельниченко обратился к журналисту с официальным заявлением:

“7 марта 2001 г.

М.Мельниченко – П.Тайлеру

Уважаемый Патрик!

В связи с тем, что результаты экспертизы и политическая ситуация на Украине не дают мне надежду на скорое возвращение на Родину, а товарищи с украинской стороны не решили мой вопрос (человек, который должен был привезти выездные документы не вышел на связь, и я остался без документов и в нелегальном статусе), поэтому я прошу Вашей помощи. Прошу провести Вас переговоры с компетентными людьми заокеанской стороны о возможности пребывания меня и моей семьи в вашей стране в легальном положении, позволяющем работать и учиться и обеспечение нашей безопасности. Прошу чтобы данная акция не получила огласки во избежание нежелательного политического резонанса на Украине.

С уважением, Мельниченко Н.И.”

Однако для того, чтобы предпринять конкретные шаги в этом направлении, Мельниченко требовались документы. Паспортов у них с Лилей по-прежнему не было – они оставались в Киеве у социалистов.

Глава 2. Детектор лжи.

Вместо того чтобы реально уяснить свое положение и искать из него выход, Мельниченко продолжал жить иллюзиями. Он напоминал утопающего, который, спасаясь, хватается за соломинку. Мыколе по-прежнему казалось, что какие-то специальные процедуры могут подтвердить его правоту и заставить Кучму уйти в отставку. Поначалу он рассчитывал, что ему поможет экспертиза записей в Вене. Потом, начал требовать у нас с Болданюком организовать ему самому проверку на детекторе лжи.

Еще в Чехии я заметил одну характерную черту Мыколы. Если он вбил себе что-то в голову – бороться с этим было практически невозможно.

Желание подвергнуть себя тесту на детекторе лжи появилось у Мельниченко давно. Я даже не знаю, кто подсунул ему это идею. Изначально майор очень слабо представлял себе эту процедуру. Тем не менее, он выставлял ее в качестве условия для встреч с западными журналистами. Договариваясь с Патриком Тайлером, он потребовал, чтобы корреспондент привез ему детектор лжи.

– Я не буду отвечать на его вопросы, если он не привезет детектор! – заявил он мне с Болданюком.

Корреспондент «Нью-Йорк Таймс» очень удивился этому. Он впервые за свою журналистскую карьеру сталкивался с такой проблемой. До этого никто из интервьюируемых не требовал проверять себя на полиграфе.

Постепенно мысль о необходимости публичного теста на детекторе лжи превратилась у Мельниченко в навязчивую идею. Он упоминал об этом в каждом разговоре со мной. Настаивал: ищи в Германии, проси в Америке. Майор убедил себя в том, что прохождение такой процедуры расставит все точки над «і», и, наконец, весь мир поверит в правоту его обвинений против Кучмы.

Поддавшись на эти уговоры, я нашел в Германии какую-то фирму, специализирующуюся на подобных услугах. Но они потребовали у меня подробную историю болезни клиента, его правдивый анамнез. Немцы интересовались: нормально ли в свое время проходили роды майора, какие болезни он перенес в детстве, не было ли у него травм головы. Как врач, я понимал правомерность этих вопросов и обратился за разъяснениями к Мельниченко. И вскоре получил от него ответ по электронной почте. Майор признался:

“В 1985 году во время прохождения срочной службы у меня было сотрясение головного мозга с длительной потерей сознания и явлениями ретроградной амнезии. В дальнейшем, при прохождении медицинских комиссий это мною скрывалось”.

Кроме этого Мыкола поставил ряд условий:

“Считаю, что основной целью данного теста является подтверждение подлинности записей, опровержение работы на иностранные спецслужбы, подтверждение участия Кучмы в разговорах, содержащих противозаконные аспекты.

Считаю недопустимым на сегодняшний день задавать политизированные вопросы (например, когда я познакомился с тем или иным политиком, было ли финансирование со стороны и др.)”.

Доказать Мыколе, что проверка на полиграфе подразумевает выяснение тех вопросов, где тестируемый начинает лгать, было невозможно.

Тема детектора лжи в очередной раз всплыла при подготовке интервью Мельниченко для американской телекомпании CBS.

Я передал телевизионщикам просьбу майора. Начались переговоры. Мы долго уламывали американцев, однако те отказались привозить ради Мыколы из США целую лабораторию. Они объяснили, что не собираются делать каких-то политических выводов из этой истории и убеждать телезрителей в чьей-то правоте. Журналисты говорили, что они вообще хотят показать американцам, что существует страна Украина, в которой такая история возможна.

Это казалось им невероятным: чтобы по приказу президента отрезали голову журналисту, а охранник этого президента два года записывал все его разговоры для личной коллекции. Да еще и диктофоном из-под дивана. Такого не было ни в одной стране мира за всю историю цивилизации. Рассказом об украинском кассетном скандале американцы собирались удивить свою многомиллионную аудиторию.

Готовясь к съемкам, они попросили Мыколу переодеться в какую-то специальную одежду, чтобы показать, как он маскируется, когда выходит на улицу. Планировали также снимать его с семьей дома, в горах. Но Мельниченко категорически отказался – он видел себя совсем в иной роли. Он согласился позировать только перед компьютером с записями. И говорить только о политике. Майор представлял себя патриотом, который томится в вынужденном изгнании и стремится вернуться на Родину.

Встреча Мельниченко со съемочной группой CBS состоялась на одной из местных телестудий в Остраве. Болданюк предварительно договорился, что там никого не будет целый день. Американцы приехали в Чехию большой командой – шесть человек. Корреспондент по имени Стив Крофт, два продюсера, оператор, звукооператор и переводчик. Помимо них при съемках присутствовали Народецкий, Халупа и Крушельницкий.

В центре внимания всей этой большой группы был Мельниченко.

В своем интервью Мыкола заявил, что работал в одиночку и не поддерживал контактов с политическими противниками Кучмы. Майор также не стал упоминать про цифровой диктофон под диваном, теперь уже объяснив, что способ осуществления записей – его личный секрет.

Сообщая мне о состоявшихся съемках, Болданюк рассказывал:

“Американцев интересовало от него:

– дайте нам информацию!

– как (точно) – как вы это сделали (это интересует нас намного больше, чем то, что вы говорите о Кучме или про других!!!)

Мельниченко, по моему мнению, говорил спокойно и умно. В нескольких случаях эмоционально, со слезами. Но я думаю, что они увидели нормального, сильного человека, никакого не шпиона, супермена (как им может быть, хотелось). Если они так понимают – не знаю. Меньше всех понимал тот корреспондент Стив”.

В результате, американцы рассказали в эфире, что Мельниченко требует совместной проверки на детекторе лжи себя и Кучмы.

Отрывки из книги. Часть 5.

Глава 1. Последние дни в Европе

Социалисты вернули документы Мельниченко лишь после того, как Болданюк пригрозил избавиться от майора. Окончательно убедившись в том, что в Украине никого не волнует его судьба, Мельниченко уступил давлению журналистов «Свободы» и «Нью-Йорк Таймс» и начал предпринимать конкретные шаги для получения убежища в США. 10 апреля специально к Мельниченко приехали сотрудники ЦРУ, которые тщательно расспрашивали о его записях. Было ясно, что для предоставления ему статуса беженца требуется специальное политическое решение. Американские журналисты начали намеренно распространять слухи о покушении на майора. После этого, соответствующее решение было принято в Белом Доме. 15 апреля 2001 года Мельниченко отправился на самолете в Америку.