Видишь Суслика? - Фил Шрайбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Магии больше нет» - ощутил Вал.
«Всё дело в покровителе! Он… Ты ведь видел! Это из-за тебя!» - Суслик тараторил в такт бешено стучащему сердцу.
«Ты видел эту кровь? Это не нормально. У нас есть покровитель. Есть магия. Просто мы её не понимаем.»
Суслик чуть успокоился и осторожно выбрался из душа, держась за стену. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в кровавую лужу. Надо было замыть всё это, но сил не осталось. Сперва любимая кровать, а уж завтра придётся проснуться раньше Хомячка и прибраться. Иначе он всем растрезвонит, что Суслик кого-то расчленил и съел.
***
Начальство академии было слегка озадачено тем фактом, что кадет Фудзивара ни с того ни с сего оказался в больнице. Конечно, в лазарет кадеты попадали часто, а некоторых выносили оттуда уже вперёд ногами – но это были экстраординарные случаи. Нездоровье же единственного наследника клана Фудзивара могло стать настоящей проблемой для руководства. Его дед, генерал Фудзивара Тэрумаса, вполне мог устроить разнос руководству, несмотря на свой почтенный возраст. Хотя старик и перешёл в неранговые маги, умений и навыков отнюдь не растерял, а до выхода в отставку у него был высокий АА класс. Посовещавшись, руководство решило начать негласное расследование, чтобы выяснить, по какой причине потомок почтенного, но обедневшего рода, оказался в лазарете. А заодно и обезопасить себя от возможного гнева старика Фудзивара.
Виновного довольно быстро нашли. Как потом говорили, устранение проблемы, принадлежащей к далеко не последнему клану Оути, стало результатом плотного сотрудничества с одним из курсантов. Вера в круговую поруку и военное братство слегка пошатнулась, но вопрос был решён, а это главное.
***
Пробуждение было не таким уж мучительным. Хотя многое оставалось странным, и порой закрадывались мысли о собственном безумии. Этим утром неожиданно прицепилась дурацкая песенка «Крошка моя, я по тебе скучаю». Вал все утро пытался от неё безуспешно отвязаться, пока отмывал душевую.
По пути в столовую он ловко направил Хомячка в объятия преподавателя словесности, ищущего жертву для выступления перед новыми членами клуба любителей поэзии, а сам двинулся в сторону лазарета.
«Где ж ты, моя повелительница клизм?»
Предмет тщаний где-то скрывался. Пришлось довольствоваться малым и жаловаться дежурному врачу – сухопарому офицеру лет пятидесяти – на кровопотерю и общую слабость.
В принципе, Суслик не особо симулировал. Физическая оболочка оказывала легкое сопротивление подселенцу, что сказывалось на общем самочувствии. Врач оказался профессионалом – пощупал пульс, измерил давление, посветил фонариком в глаза и без лишних вопросов немедленно возложил засиявшие зелёным светом ладони на приболевшего курсанта. Затем поставил Суслику капельницу с физраствором и дал проглотить несколько таблеток. Те немедленно вогнали ослабленное тело в сонливость, и Суслик с блаженной улыбкой растянулся на кушетке.
Проснувшись к вечеру, Сулик обнаружил, что он опять всё проспал! В медицинском кабинете сидели, чаёвничали, и душевно беседовали наглая хомячья морда и милая Ласка. Сердце забилось быстрее, и кровь снова прилила в голову. Суслик ни разу не испытывал столь противоречивых чувств. Хотелось одновременно кого-то убить, нарвать цветов и подарить букет, подраться с Хорьком, Хомяком и еще десятком курсантов, палить в небо из автомата, забиться под одеяло от смущения – последнее от весьма типичной физиологической реакции.
– Ара-ара! Фудзивара-кун изволил проснуться, как это замечательно! – заметила Ласка. Бархатистость и сексуальная хрипотца в её голосе ощущались почти физически.
Помощь пришла, откуда не ждали. Хомячок мгновенно переместился прямо поверх Суслика, кажется, применив при этом запретные магические техники. Залез на кровать с ногами и уперся тому в грудь кулачками.
– Яой! Уиии! – восторженно запищала Ласка, хлопая в ладоши.
«Отвали, я не такой!» – вопил внутренний голос из норки в голове, где недописанные сонеты и посвященные женщинам возвышенные самурайские хокку путались с возмущением и протестом, придавая стихам едва заметный налёт базарной ругани.
А Хомячок распалялся всё сильнее. Его лицо алело, а отсутствие любой растительности на щеках и подбородке, вкупе с большими оленьими глазами, делало его удивительно похожим на девушку-травести.
– Где же фотоаппарат?! – Ласке пришлось встать и изогнуться, чтобы добыть искомое с верхней полки. Ей частенько приходилась делать фотографии последствий инцидентов с курсантами, так что оборудование всегда было под рукой.
Случайный взгляд в ту сторону только усугубил физиологические реакции Сусликова тела, что, несколько позже, и обнаружил не в меру усидчивый Хомячок!
– Я так волновался за тебя, аники! Я чуть не расплакался, когда тебя искал по всей школе, – вопил он, тряся Суслика. – А если бы снова случилось страшное, и я не успел, как в тот раз?! Что бы я без тебя делал?! – Хомячок побледнел и приготовился заплакать.
Но тут он заметил, что случайно опёрся на какой-то странный бугор, выросший под одеялом. Пронзительно взвизгнув, Хомячок моментально спрыгнул с кровати Суслика – а вдруг у него перелом и это торчит обломок кости, которую он случайно сместил. НАДО БЫЛО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ!
Руки Хомячка – медленно для него самого, но до ужаса быстро для всех остальных – потянулись к одеялу. Суслик, не сразу заметивший эти поползновения, отчаянно вцепился в одеяло. Но затаенный ужас в его глазах был принят за предсмертное выражение, практически закат
