Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА - Ромен Пуэртолас

Но Аджаташатру никогда еще не приходилось поститься, сидя в шкафу, в двойном дне которого не было бы припрятано съестное. Возможно, он выдержал бы, если бы его к этому принудили. Однажды врач из Кишанйогура заявил ему, что средний человек, факир он или нет, не может прожить без пищи больше семидесяти двух часов, иначе говоря, трех дней.

Разумеется, прошло всего пять часов после того, как он ел и пил в последний раз, но этого индиец не знал. В темноте шкафа он потерял всякое представление о времени. И поскольку в данный момент ему хотелось пить, его ипохондрическое состояние, плохо совместимое с функциями факира, подсказывало ему, что, возможно, он уже провел взаперти больше предначертанных семидесяти двух часов и что продолжительность его жизни подходит к концу, как догорающая свеча.

Если доктор говорил правду, индиец должен был срочно что-то выпить. Невзирая на дружеские или враждебные голоса за стенкой, наш герой снова попытался открыть дверь шкафа, чтобы выбраться наружу. Это был вопрос жизни и смерти. Но снова его усилия оказались тщетными. Его слабые, узловатые руки, в отличие от рук суперменов из болливудских фильмов, не могли сломать дверцы шкафа, не важно, будь то шкаф ИКЕА или нет.

Наверное, он действовал слишком громко, потому что голоса внезапно стихли.

Аджаташатру снова затаил дыхание и ждал с широко раскрытыми глазами, хотя вокруг была кромешная тьма. Но, увы, он находился не на сцене в стеклянной клетке, наполненной водой и прикрытой плотной крышкой, которая давала возможность дышать, едва опускался занавес. Он задержал дыхание только на несколько минут, а потом задышал, будто конь захрапел.

Он услышал удивленные крики за стенкой, потом раздались звуки: консервная банка падает на железный пол, люди суетятся.

– Не уходите! – крикнул он, стараясь как можно лучше произносить слова по-английски.

После короткого молчания чей-то голос спросил его на том же языке, кто он такой. Акцент был очень типичный. Это, без сомнения, негр. Хотя из шкафа, погруженного во мрак, все могли казаться черными.

Индиец знал, что должен быть начеку. Африканцы чаще всего анимисты и тогда одушевляют все, что им попадается, как в «Алисе в Стране чудес». Если он не скажет им правды, они наверняка подумают, что имеют дело с говорящим шкафом, и стремглав убегут из этого проклятого места, а вместе с ними исчезнет и единственный его шанс выбраться отсюда живым. Он еще не знал, что эти люди не анимисты, а мусульмане, и что, находясь в грузовике, они не могли взять ноги в руки и пуститься наутек, даже если бы им этого сильно захотелось.

– Хорошо, если вы спрашиваете, меня зовут Аджаташатру Кауравы, – начал индиец, стараясь использовать самый оксфордский из своих английских акцентов (у шкафа не могло быть такого прекрасного произношения). – Я из Раджастана. Вы, наверное, не поверите, но меня заперли в шкафу, пока я его измерял в большом французском, вернее, шведском магазине. У меня нет ни воды, ни еды. Не могли бы вы сказать, где мы находимся?

– В грузовике, – ответил голос.

– В грузовике? Ничего себе! И мы что, едем?

– Да, – ответил другой.

– Странно, я ничего не чувствую, но верю, если вы говорите, впрочем выбора у меня нет. А можно спросить, куда мы едем, если позволите?

– В Англию.

– По крайней мере, мы надеемся, – добавил другой голос.

– Вы надеетесь? А можно спросить, что вы делаете в грузовике, если вы не совсем уверены в маршруте?

Какое-то мгновение голоса говорили на родном языке. Через несколько минут более зычный, более громкий голос, наверняка главного из них, вступил в разговор и ответил на вопрос.

Он сказал, что его зовут Вуираж (произносите: Вираж), что все они из Судана и их в грузовике шестеро: Кугри, Базель, Мохаммед, Ниджам и Амсалу (произносите, как вам заблагорассудится). Хасан, которого арестовала итальянская полиция, в перекличке не участвовал. Всемером примерно год назад они покинули свою страну, точнее, город Джуба, в нынешнем Южном Судане. С тех пор они пережили эпопею, достойную лучшего романа Жюля Верна.

Возле суданского города Селима семеро друзей пересекли приграничную зону между Суданом, Ливией и Египтом. Оттуда проводники-египтяне отвели их в Ливию, сперва в Эль-Куфру на юго-востоке, потом в Бенгази на севере. Дальше они отправились в Триполи, где жили и работали восемь месяцев. Как-то ночью они пустились в авантюру – сели на корабль вместе с другими шестьюдесятью пассажирами, чтобы добраться до берегов маленького итальянского острова Лампедуза. Карабинеры арестовали их и поместили в тюрьму в городе Калтанисетта. Контрабандисты помогли им выбраться оттуда, упрятали их понадежнее, а потом потребовали у их семей выкуп. Тысячу евро – астрономическую сумму. Община собрала деньги и заплатила за них шестерых, но не за Хасана, который так и не смог выйти на волю. Заложники были отпущены и посажены на поезд, который шел из Италии в Испанию. Они оказались в Барселоне, думая, что это город на севере Франции, провели там несколько дней и, только когда сели на поезд в Эксагон, а точнее, в Париж, поняли свою ошибку. Короче говоря, у беглецов ушел почти год, чтобы нелегально проделать то расстояние, которое обычный пассажир может преодолеть за одиннадцать часов комфортабельного полета.

Вуираж и его приспешники болтались затем три дня в столице, прежде чем сесть в поезд, идущий в Кале, – их последний этап на пути в Великобританию. Они пробыли там десять дней, им помогали большей частью представители Красного Креста, дай Аллах им здоровья, приносили еду и нашли пристанище. Именно таким образом полиция и узнаёт примерное число беженцев, собравшихся в этой зоне. Красный Крест выдал двести пятьдесят порций в обед? Значит, здесь по меньшей мере двести пятьдесят нелегальных иммигрантов.

Для полиции они были нелегалы, для Красного Креста – люди, брошенные на произвол судьбы. Такая двойственность очень выбивает из колеи, трудно жить, испытывая внутри себя этот дикий страх.

Этой ночью, около двух часов, они вскочили в грузовик, пока тот двигался черепашьим шагом в веренице машин, въезжающих в туннель под Ла-Маншем.

– Вы хотите сказать, что прыгнули в грузовик на ходу? – воскликнул Аджаташатру, как будто это был единственно важный момент в этой истории.

– Да, – ответил Вуираж своим низким голосом, – проводник открыл дверь металлическим прутом, и мы залезли внутрь. Водитель, наверное, даже не заметил.

– Но ведь это опасно!

– Опасно оставаться в нашей стране. Нам нечего терять. Думаю, тебе тоже.