Гарем и легкость. Книга от депрессии (СИ) - Афанасьев Семён

— Продавайте, — подчёркнуто вежливо и даже где-то доброжелательно ответил старик, устало прикрывая глаза.

В нём явно текла четвертушка гномьей крови; по этой-то причине Бронкс и позволил себе столь подробно расспрашивать уважаемого и немолодого человека, отрывая того от работы: дед всё это время старательно гранил алмаз-третькаратник, стараясь не сбиться с шага шлифовального круга и не снять больше положенного.

— Так а клеймо я на своё изделие где перед продажей поставлю? — с безмерным терпением продолжал задавать один и тот же вопрос бывший полусотник гномьего войска, отказываясь верить получаемым ответам.

— Молодой человек! А вы точно не путаете меня со своим дедушкой?! — чиновник пробирной палаты отложил свою работу, снял с носа увеличительное стекло и со вздохом уставился на Бронкса в упор. — Ну возьмите в любой библиотеке свод местных законов! Изучите его лично от корки до корки! — Тут он явно не сказал «и отстаньте от меня», хотя определённо это самое подумал. — И убедитесь уже наконец: клеймлению и подтверждению доли золота на территории Ханства подлежат лишь монеты и платежные слитки! Ваши украшения деньгами не являются, их можно продавать свободно, без клеймления!

— Да понял я, понял, — Бронкс чуть отшатнулся от стойки под напором искренности собеседника. — Отец, — взмолился он в следующую минуту, поскольку в голове такое не укладывалось. — Ну а как они третью пробу от девятки отличат?! Если клейма на изделии не будет?!

Допрежь Бронксу не приходилось орать шёпотом, а сейчас вот сподобился первый раз в жизни.

— Ну неправильно же это! Не требовать клеймить того, что изготавливается из банковского металла! Я же такую лигатуру в сплав добавить могу, что ты ни по весу, ни по цвету третью пробу от девятой не отличишь! А золота на вес в ней будет в три раза меньше! — продолжал разоряться Бронкс по инерции, не желая униматься.

Хотя на задворках сознания его природную добросовестность в работе с металлом уже подтачивал исподволь лё-ё-ёгенький червячок сомнения.

— Молодой человек, а вы что, решили местного Хана учить, как ему в собственной стране править? — вкрадчиво спросил старик, терпение которого, кажется, окончилось.

— Стоп, я вас понял! — ошарашенно кивнул Бронкс. — Богатая страна, — пробормотал он себе под нос, уже значительно тише. — Страна, в которой оборот золота в изделии не приравнен к обороту золота же в деньгах, должна быть чертовски богатой!.. Чтобы позволить себе такое к благородному металлу презрительное отношение…

— Это у вас всех, пришлых с той стороны гор, в голове поначалу не укладывается, — пожал плечами старик, возвращаясь к работе.

Видимо, от него не укрылись искренние эмоции Бронкса, который до сих пор никак поверить не мог: количество золота в ювелирном изделии в этой стране определялось исключительно честным словом мастера-изготовителя.

А государственное клеймо, как обязательная функция пробирной палаты, в Орк-ленде отсутствовало, как явление в природе.

___

— Это я удачно заехал, — вымолвил наконец Бронкс через долгие полчаса молчания, которые он сидел наедине с собой в ближайшем ресторане.

Находясь под впечатлением визита в местную пробирную палату. И на открытой террасе выпивая сам с собой не первое уже пиво, подставляя попутно лицо жарким лучам солнца.

Глава 8

Вопреки зудящим от нетерпения ладоням, бросаться сломя голову в омут работы с металлом Бронкс сразу не стал.

Вместо постыдной спешки, он спокойно досидел на той самой террасе недешёвого, надо сказать, ресторана до самого его закрытия уже ночью и разработал тщательный план.

Как и полагается, план предусматривал запасные варианты, страховочные инструменты и нуждался в дополнительном сборе информации. Роль доразведки в рамках любой имеющейся задачи Бронкс из армии знал не понаслышке.

Поразмыслив, он пришёл к выводу, что сама возможность от него никуда не денется и через сутки, и через неделю: ханство орков как стояло, так и стоит. И, по всей видимости, дальше тоже стоять будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нынешний правитель его, носящий титул Хана, к слову сказать, более чем здравствовал. Соответственно, о смене династии либо их государственного курса, а также внутренней монетарной политики, речи не было. А уж если они столько лет до приезда Бронкса в своих принципах державного учёта оборот золота за деньги не считали, то с чего бы сейчас ситуации меняться лихорадочно?

Вместо суеты, Бронкс решил осмотреться и обдумать ещё несколько идей, пришедших в голову помимо самой очевидной. Местное пиво, хоть и не гномьими руками сваренное, просветлению ума всё же способствовало. Дай бог здоровья пивовару.

Попутно следовало обдумать вот ещё какой момент. Если на оборот золота здесь ну вообще не обращают внимания, то о чём это может говорить?..

Самое первое, что приходило Бронксу в голову, так это сказочное богатство местного двора. Из курса элементарной экономики следовало предположение: все местные финансовые потребности и бюджеты каким-то образом закрываются из других источников.

Если так, то очень богатой стране, возможно, смысла и нет тратить время и силы на существование и функционирование пробирной палаты (в её роли контролера оборота золота, серебра и платины).

Хотя-я-я, тут уже вставал другой вопрос: а из каких таких источников, помимо золота, можно финансировать немалый местный государственный аппарат? Да так, чтобы в том золоте и вовсе не нуждаться?!

На эту тему догадок не было. И ладно бы орки делали какую-либо механику, как гномы. Хоть и те же хронометры.

Либо — будь здесь сельское хозяйство на такой высоте, чтобы четыре урожая в год снимать, как у тех же эльфов.

В общем, будь валовой внутренний продукт ханства на недосягаемой высоте, недооценку условного товарного эквивалента в виде банковских металлов ещё можно было бы понять.

Однако же, ни в каких подобных подвигах разума либо трудолюбия население Орк-ленда допрежь замечено не было. Растили себе потихоньку свой скот, как тысячу лет тому, кочуя вместе со своими стадами. Ну да, за счёт производства мяса здешняя экономика чувствовала себя вполне на высоте, есть такое. Но они даже с консервацией и артефактной заморозкой мясных припасов не заморачивались, тёмный народ… Как солили да коптили сколько сот лет тому, если сохранить требовалось — так и сейчас солят и коптят.

— Хоть и весьма удачно получается, — Бронкс в раздумьях отсалютовал сам себе местным копчёным говяжьим рёбрышком, поданным к местному же пиву бесплатно, в качестве комплимента.

Последнее, кстати, ввергло его в размышления ещё больше. Прямо сейчас, при нём, за половину вечера местные подавальщики ресторана раздали по всему залу таким же посетителям, как и он сам, мало не третью часть туши быка в виде копчёных закусок к пиву, к чаю, а то и просто на зуб бросить.

Бесплатно.

С одной стороны, это вполне вписывалось в канву здешнего гостеприимства и связанных с ним обычаев. А с другой стороны, получается, мясо тут и вовсе ничего не стоит? Если его, почитай, забесплатно раздают?

Странно. Золото ничего не стоит. Мясо ничего не стоит. Где-то точно есть подвох.

В общем, перед тем как бросаться делать глупости с неклеймёным металлом, следовало убедиться в безвредности такого шага для себя лично.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Родители твёрдо наставляли Бронкса с детства не считать других разумных дурнее себя. Отсюда напрашивалась мысль: если гномы понимали ценность желтого металла, то уж и орков в тупоумии подозревать не стоило.

Самое интересное, что во время созерцания окружающей жизни на террасе ресторана, Бронкса посетила абсолютно законная, но достаточно революционная идея.

Местные женщины сплошь и поголовно таскали на себе как бы не по паре фунтов золота и серебра вперемешку, в виде цепей, браслетов, увесистых медальонов (некоторые из которых могли поспорить с боевым кастетом самого Бронкса)… таких же достаточно безвкусных перстней, напоминавших тяжёлые гайки; серёг до плеча (и как их только женские уши держат. У бывшего полусотника закралась крамольная мысль: уши орочьих фемин, похоже, внутри содержали какие-то мышцы. Иначе б давно поотрывались под весом груза к известной бабушке).