Лучшие дни нашей жизни. О языке эсперанто и не только - Т. В. Аудерская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну а мы делили своё время между историей и современностью: выбрав себе интересные мероприятия на Конгрессе, остальное время проводили в соборах и художественных музеях. Во Дворце Риккарди Медичи мы видели знаменитые фрески Беноццо Гоццоли – шествие волхвов в костюмах ХV века – «простодушные сказочки Беноццо Гоццоли». Видели потрясающую «Пьету» старого, 80-летнего Микельанжело в Музее интерьера церкви Санта Мария дель Фиоре; в лице Иосифа Аримафейского, которому Мастер придал свои черты – вся боль и горечь мира. Это Микельанжело трагических сонетов, всё переживший и испытавший. И одна из первых, и одна из последних его работ – это «Пьета», Оплакивание. Как различаются они! Светлая скорбь первой – и ничем не скрашиваемое, последнее отчаяние последней.
А ещё были галереи Уфицци и Питти, Галерея Академии Художеств, Капелла Медичи, церкви Санта Кроче и Санта Мария Новелла… Мы видели подлинники Рафаэля, Боттичелли, Тициана; совсем по-новому увидел я Тинторетто и Караваджо, которых раньше не очень ценил. Но не стоит, наверное, говорить об искусстве в краткой статье: в него нужно или углубляться, открывая самые тонкие движения души, – или же только кратким перечислением отослать читателя к самим произведениям, чтобы он сам вдумался, понял, чтобы произошёл резонанс душ…
Наш автобус совершил также несколько запланированных экскурсий: в Пизу, Сиену, Верону, Рим, Болонью и Венецию.
В Пизе поражает ансамбль центральной площади: Дуомо, Баптистерий и падающая башня-звонница. Всё рядом, на огромном зелёном газоне; и какая величественная соразмерность в серо-мраморных зданиях!
Золотая Венеция
Трудно писать о городе, о котором уже столько написано. Венеция существует в нашем воображении скорее не как реальный город, а как литературно-исторический факт: вот господство венецианцев на морях в ХV веке, вот город Казановы века ХVIII, вот венецианские карнавалы… а вот Тициан, Тинторетто, вот Томас Манн, Эдгар По, Байрон, Блок…
Страшное наводнение 1968 года уничтожило много знаменитых фресок, картин и книг – и весь мир взволновался: ведь Венеция – это общее достояние. Этот прекрасный город, тысячи раз отраженный в литературе, живописи, музыке, принадлежит всему миру культуры; каждый из нас видит свою Венецию. Но эта золотоволосая красавица пленяет всех.
Я видела Венецию в середине июля. Вокруг стояла 40-градусная жара; в соседних городах (европейских, с узкими улицами без деревьев, где чувствуешь себя как в кастрюле, дно и стенки которой источают густой, плотный жар) – в соседних городах люди падали в обморок от зноя и старались не выходить на улицу днем. В Венеции же по улицам плыл человеческий поток, заполняя их «от берега до берега». Город дышал морем, и море давало прохладу.
В этом прекрасном городе и толпа была прекрасна: все красивы, все хорошо одеты. Венеция – самый дорогой город мира; но я там не видела ни нищих, ни попрошаек, которые как мухи облепляют туристов в других богатых городах. В толпе совсем нет негров, но весьма много японцев; много надписей, рекламы, объявлений в городе написано иероглифами на японском языке. Это истинно интернациональный город. Он принадлежит туристам. Я думаю, в толпе, которая растекается по Риальто и другим мостам, заполняет собой гигантскую, необъятных размеров площадь Сан-Марко, – нет ни одного венецианца.
Мы забредали в узкие улочки, на которые выходят жилые дома – и эти улочки, вдали от туристских маршрутов, были абсолютно пусты. Венецианцы ездят по городу на больших грузовых лодках, где перевозят стройматериалы, товары для магазинов, компьютеры, домашний скарб…
Всего в Венеции живет 400 тыс. человек; из них в старой, центральной части – 70 тыс., остальные – в новостройках на суше. А в старом городе есть и мраморные палаццо, в которых когда-то жили Казанова, Наполеон, Байрон и множество других замечательных людей, и простые серые дома с отвалившейся от сырости штукатуркой, с водой, хлюпающей на ступеньках подъездов. У каждого дома – причальные столбы для лодок; у шикарных дворцов они цветные: красные, синие, золотые; у скромных домов – это просто серые колоды, торчащие из воды. Такие столбы везде в Венеции: нет в этом морском городе дома или даже подъезда без причала.
Я часто читала, что вода в каналах Венеции загнивает, в ней плавает всякий мусор, и, особенно летом, город воняет гнилью. Это все неправда: вода чистая, прохладно-зеленого цвета, и пахнет Венеция морем!
По каналам, которых в Венеции более 160, кроме грузовых лодок и пассажирских такси, ходят гондолы. Гондола похожа на рояль: это такой же ценный инструмент из полированного черного дерева. Стоит гондола как хороший «Мерседес»: 500 тыс. долларов. Но купить ее нельзя: гондольерами в Венеции имеют право быть только венецианцы, из семей, несколько поколений живущих в этом городе, и гондола передается по наследству вместе со специальностью гондольера. Однако гондольеры еще и специально обучаются пару лет. Их искусство в самом деле виртуозно: они управляются одним длинным веслом, выруливая в узких каналах, где на туристских тропах могут встретиться сразу штук 10 гондол, да еще плывущих в разные стороны. И эти черные полированные лодки проскальзывают друг мимо друга так, что ни одна капля не попадет на пассажиров, ни одна гондола не заденет и не поцарапает другую; а если ее даже прижимают к стене дома, то гондольер лихо отталкивается от этой стенки ногой.
Он стоит всегда слева на корме, на специальной площадке. Поэтому гондола, предназначенная для управления одним веслом, несимметрична: ее левый борт на 21 см выше правого. Сама гондола имеет четко определенные, веками выверенные размеры: 10 м длины, 1,3 м ширины. Весло опирается на специальную «уключину» – брус красного дерева с тремя изумительно красивыми изгибами, похожий на гриф и головку скрипки. Я уже говорила, что сама гондола похожа на музыкальный инструмент; когда она скользит по воде, кажется, что она звучит, как песня. Однако у этих изгибов гораздо более прозаическое назначение: они рассчитаны так, чтобы поддерживать весло при основных маневрах лодки.
В гондоле 6 мест для пассажиров; сидения оббиты красным бархатом, и такие же красные шнуры проходят по бортам как поручни. В середине лодки они обязательно подхвачены золотой головкой конька – такова традиция. Традиционны и песни гондольеров – это тоже входит в их обязательную подготовку.
В Венеции 400 гондол, и это число не будет ни уменьшаться, ни расти.
Но вот туристы высажены на сушу, и направляют свои стопы к площади Сан-Марко, или Piazza – «самой замечательной площади в мире». Две длинные ее стороны образуют Старые и Новые Прокурации – жутко унылые однообразные здания в 3 этажа с невероятным количеством колонн у каждого окна. Окон много, и колонн еще больше; и все это тянется минут на 10 ходьбы (площадь имеет 176 м длины и ок. 75 ширины). Построены эти здания для правосудия в 1584 г. В торце площади – Дворец Дожей (14—15 вв), соединяющийся знаменитым Мостом Вздохов с тюрьмой. С этого моста осужденные преступники старых времен бросали последний взгляд на мир божий. А всего в Венеции 390 мостов.
Рядом находится собор Святого Марка, в перспективе этой длинной вытянутой площади кажущийся совсем небольшим, нарядно-игрушечным, со своими остроконечными башенками и куполами. Он золотой, радостный и веселый; это как бы камертон, который дает настроение всей Венеции. Собор заложен в 839 году, перестроен в 1063. Внутри он в византийском стиле, а сверху оброс наслоениями всех времен и народов – готика, антик, мозаики; перед ним стоит древнеримская квадрига, вывезенная когда-то венецианцами из их победоносных походов… И все это вместе – венецианская, южная готика, так непохожая на свою угрюмую северную сестру!
Слева возвышается огромная колокольня Кампанилла. Она горела, но восстановлена в 1926 г. А перед собором – те самые знаменитые мачты с золотым
