Школа гениев - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Были и первый. И второй. Нервные срывы. Три года назад в автомобильной катастрофе погиб жених нашей девочки. Она сама только чудом осталась в живых. Но нервы, нервы. Вы, небось, никогда не попадали в автомобильную аварию? – укорила Янга сестра. – После всех этих ужасов наша девочка замкнулась. А сейчас она вообще практически неконтактна. Мы пичкаем ее лекарствами, но результатов не видим. Можно называть ее состояние классическим неврозом или типичной психастенией, все равно она не с нами.
– Депрессия?
– Трудно не угадать.
– И никаких наркотиков? Я правильно понял?
– Куда уж правильнее.
Сестра помолчала. Но что-то заставило ее поднять глаза.
Наверное, до нее дошло, что инспектор ФБНОЛ вполне может иметь доступ к закрытой информации.
– Конечно, какую-то химию наша девочка принимала. Но в анамнезе ничего подозрительного. Метаболизм, печень – в норме. Проблема в психике.
– Могу я увидеть вашу пациентку?
– Только с санкции главного врача.
– Он в клинике?
– Нет, он в столице штата.
– Как же нам поступить? – вкрадчиво спросил Янг.
– ФБНОЛ… – нерешительно повторила сестра, смотря сразу в разные стороны. Похоже, аббревиатура ее пугала. – Конечно, мы сотрудничаем с вашей организацией… И капитан Палмер…
Решив что-то, она подняла телефонную трубку:
– Кейси, как себя чувствует наша девочка?
И, прикрыв трубку, кивнула Янгу:
– Пять минут. Ни минутой больше.
5
Увидев пациентку Янг сразу понял, почему ее называют девочкой.
Короткая стрижка. Узкие круглые плечи, девчоночьи шорты, свободная кофта. И сидела она по-девчоночьи – подобрав под себя ноги в цветных мокасинах. Вот только кожа выдавала возраст. Нездоровая бледная кожа, как паутиной оплетенная густой сетью тончайших морщинок. Будто ее правда сунули лицом в паутину, а стереть забыли.
– Я Эдвин Янг.
Альбуди не проявила никакого интереса.
– Позавчера вечером вы навещали Анри Лаваля.
На этот раз она кивнула. Но, может быть, собственным мыслям. Или просто отреагировала на знакомое имя. Кто знает? Если эта девка наркоманка, она вряд ли может поддерживать осмысленный разговор. А если гений, то какого черта она торчит в клинике? Это сбивало инспектора с толку. Почему у нее щеки как у старухи?
Фокусы ублюдков, выругался он про себя.
– Вы поссорились с Лавалем?
Янг не спускал глаз с морщинистого равнодушного лица. Он ждал хотя бы кивка, но Альбуди, похоже, окончательно потеряла интерес к происходящему.
Тогда Янг повторил вопрос.
– Поссорились? – медленно повторила Альбуди, невидяще разглядывая Янга. – Разве Эринии ссорились с Танталом?
Голос прозвучал хрипло.
Он мог принадлежать пятидесятилетней женщине.
– Я не силен в мифологии, – обескуражено признался Янг.
Мифология…
Какое звучное, плотное, какое ветвистое слово.
Миф… Логос… Фа, фа… Нежные созвучия… Повтор звуков… Найденный новый такт…
Свет звезд…
Свет слепит глаза…
Свет заставляет жмуриться…
«Я нашла того, кого любила, и его я высосала кровь…».
Надо ли прикрывать глаза ресницами?… Слова как удары… «Сквозь бурю жизни – тоска о покое!» Одиночество, вплетающееся в тему искупления. Омерзительный голос извне. Зачем этот шумный человек?
«Я нашла того, кого любила, и его я высосала кровь…».
Как раздражающе скрипят чужие каблуки. Почему этот шумный человек говорит об Анри? Эринии. Она вдруг вспомнила – Блик!
Слиток серебра в мокрой траве…
Осколки солнца, скатывающиеся по промытым листьям…
Летящие отзвуки. Поворот дороги, сосущий сердце. Глаза, как просветленная оптика. Визг тормозов.
Янг всматривался в оплетенное паутиной лицо.
Она действительно не слышит его? Неужели все в ее мозгах вытравлено?
Он машинально вынул из кармана сигареты. Он не собирался курить. Просто сигареты попали под руку. «Плизант». Он поднял пачку в вытянутой руке, пользуясь тем, что сестра, наклонясь, смахивала пыль с инкрустированного столика, стоящего рядом с низкой тахтой. И тут же нагнулся, потому что выронил красный пластик, найденный в подставке песочных часов Лаваля.
– Мой бликус!
6
– Черт вас возьми… Ничего себе девочка…
Янг потирал расцарапанную щеку.
– Она похожа на кошку.
– Чем вы так ее расстроили?
– Кажется, этой штукой, – он протянул сестре красный пластик. – Почему она так крикнул?
– Как?
– Мой бликус! Это что-нибудь означает?
– В Бэрдокке – да.
– Поясните.
– Такие жетоны выдаются всем пациентам нашей клиники. Имея на руках бликус, вы можете в любой нашей аптеке, например, в салоне «Кентавр», получить нужные вам лекарства. Вот этот бликус, – она вынула из стола голубой пластик, – принадлежит лично Альбуди. Конкретно ей, никому другому. Он почти не отличается от того, что вы показали, но разница есть. В том и смысл бликуса, что каждый предназначен для определенного человека.
– И какие лекарства получает Альбуди?
– Простите, – сердито процедила сестра. – Все вопросы к главному врачу. Я и так уже…
– Я могу взять этот бликус?
Сестра с явной неохотой протянул Янгу голубой пластик.
ФБНОЛ. Как откажешь? «Мы сотрудничаем с вашим бюро».
На первый взгляд бликус Альбуди ничем не отличался от пластика, найденного в подставке песочных часов Лаваля. И все же разница была. Вместо «Pulvis lavalis» на жетоне Альбуди значилось: «Pulvis blikus».
– Бликус. Откуда такое название?
– Мистер Блик – давний сотрудник «Фармаури».
– Это он изобрел жетоны?
– Наверное.
– А почему здесь написано blikus, а не albudy? Вы же говорите, что это именные жетоны.
На этот раз сестра была непреклонна:
– Все вопросы только к главному врачу!
Глава пятая. Поиски компаса
1
На встречу с Джинтано-младшим Куртис пришел на полчаса раньше.
Разглядывая прихотливый интерьер малого зала ресторана «Зодиак», он поймал себя на мысли, что Камилл, наверное, не случайно просил его придти именно сюда. Овальные барельефы, выполненные Тигром, казалось, кружились по долгой окружности светового фонаря. «Бэби-старз» старались перехватить взгляд доктора Гренвилла: и Говард Барлоу – красавец с мясистым носом доброго господина; и Норман Ликуори, действительно напоминающий серую мышь в очках, трогательно смущенную; и Дональд Реви, единственный, кто смотрел на доктора без улыбки; и Патриция Пат, окруженная ее мальчиками; и Коринфская невеста, спрятавшаяся между Анри Лавалем и мрачным Дэйвом Килби; и Дик Рэнд с Джеком Фостером – приподнявшие сильные плечи, как боксеры, готовые к бою; и наконец, сам Куртис, похожий на кудрявого Аполлона, а рядом взлохмаченный Тигр, явно недовольный результатами своей работы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
