Агент вождя - Сергей Иванович Бортников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да ну?
— Точно! Таким красавцам, как мы с тобой, любая хозяйка с удовольствием предоставит комнату, да ещё и ужином попотчует.
— Не верю.
— Хочешь пари?
— Нет. Я буду счастлив, если окажусь неправ.
— Боишься проспорить — так и скажи…
— Чего мне бояться?.. Стоп! А почему мы до сих пор не ищем ваш родительский дом?
— Так ведь нет его. Сожгли в Гражданскую войну…
— Кто?
— Об этом история умалчивает. Хотя в принципе какая разница?
* * *
Балабанова и Козырева они нашли спустя полчаса в Башне Убийцы. Уходить куда-либо с территории Несвижского дворца те отказались наотрез:
— Вы как себе хотите, а с нас — хватит… Лучше пойдём под трибунал, но в ваших дурацких авантюрах больше участия принимать не будем!
Ночлег бойцы собирались обустроить прямо здесь, в часовне, и уже успели притащить в неё несколько матрасов и огромное шерстяное одеяло.
— Не забывайте: вы поступили в наше распоряжение, а не наоборот. Так что завтра в семь утра у главных ворот костёла. Как штык! — жёстко отреагировал на такое «неповиновение» профессор.
— Есть! — за двоих неохотно отрапортовал старший в этой странной паре — сержант Балабанов.
Жильё (половину огромного, по тем временам, дома — всего в нескольких сотнях метров от костёла Божьего Тела) удалось снять буквально в считанные мгновения — Фёдор Алексеевич, как всегда, оказался прав, нахваливая предприимчивость местного населения.
За чаем разговорились…
Оказалось, что хозяйка — семидесятилетняя ухоженная бабулька, ещё резвая и в совершенно здравом уме, прекрасно помнила семейство Фролушкиных и даже жила одно время неподалёку их родового гнёздышка.
Её воспоминания подействовали, как елей, на душевные раны профессора, и уже в девять вечера он крепко спал. В одной кровати со своим умалишённым сыном.
А вот Яра, напротив, долго не мог сомкнуть глаз.
Ему не давал покоя… пол в усыпальнице князей Радзивиллов.
Точнее, необычная гулкость, возникавшая при передвижении по крипте. Складывалось впечатление, что под ней — свободное пространство, то есть — ещё одно помещение, о котором, возможно, никто не знает.
А что, если именно там хранятся золотые статуи?
Плечову не терпелось сию минуту проверить своё предположение, но не лезть же прямо сейчас в тёмное подземелье?
У него ведь даже фонаря с собой нет!
* * *
Всю ночь Ярославу мерещилась разная чепуха. То сама Барбара Радзивилл вставала на его пути, загораживая собой путь в чёртово подземелье, а когда он всё-таки туда входил — пол проваливался, и Яра летел в чёрную бездну, больше напоминающую чистилище, чем семейную усыпальницу.
То он вдруг оказывался окружённым в крипте золотыми статуями, по волшебному мановению превращающимися в живых апостолов, пинающих и толкающих его — мол, не лезь в нашу загробную жизнь…
Под утро во сне прибыли Козырев с Балабановым и зачитали приговор революционного трибунала: «За религиозное мракобесие и связь с потусторонними силами — расстрелять», после чего повели аспиранта к речке Уше… Тут Ярослав в очередной раз проснулся, обливаясь холодным липким потом.
Но более остальных достал его Цанава, который являлся каждые пять минут, скалил зубы и громко-громко гоготал: «Я ведь предупреждал тебя, Ярослав Иванович! Предупреждал!»
Первым проснулся Павлик и сразу же разбудил своего отца.
На старинных часах с маятником в застеклённом ореховом футляре, висевших в спальне над их головами, стрелки только что выстроились практически в одну линию — 6.30.
Но, как оказалось, хозяйка — Ядвига Мечиславовна — поднялась ещё раньше и уже успела приготовить своим постояльцам лёгкий завтрак: каждому по кружке парного молока и бутерброд с «сэром», как она называла творог.
Ещё не пришедший в себя после тяжёлой ночи, Ярослав отказался от всего этого изобилия и попросил сделать ему кофе.
— Нема. Тылко хербата, — грустно сообщила хозяйка.
Другой, услышавши такое, попросту бы обиделся, но Яра прекрасно помнил, как будет по-польски «чай» и поэтому не возражал против замены.
Крепкий ароматный напиток быстро вернул его к жизни. Но ненадолго.
Поэтому он устало брёл позади профессора по направлению к костёлу Божьего Тела и мысленно проклинал свою долю…
* * *
У входа в храм никого не было.
— Иди, буди быстрей этих разгильдяев! — безнадёжно махнул рукой профессор.
Плечов нехотя поплёлся в часовню.
Странно, но её дверь была распахнута настежь.
— Ау! Есть кто здесь?
Молчок!
Ярослав вошёл вовнутрь и увидел странное зрелище: у дальней стены, на расстеленном матрасе под общим одеялом, закрывавшим лишь ноги, в сидячем положении застыли две фигуры в одном исподнем.
Рядом лежало аккуратно сложенное обмундирование, в углу покоились два карабина с полным боекомплектом.
— Эй, подъём!
В ответ — ни звука!
Только наполненные ужасом глаза, молившие, как ему показалось, о пощаде.
Плечов не сразу догадался, что парни мертвы.
А когда понял это, даже не попытался закрыть покойным очи — рванул прочь, не разбирая дороги.
— Отец, там… Ох, жуть…
— Что, что стряслось, сынок?
— Они мертвы!
— Кто?
— Балабанов и Козырев.
— Да… Не надо было им селиться в Башне Убийцы.
— Это всё, что ты можешь сказать?
— На всё — воля Господня… Надо ведь похоронить их. Как подобает по христианскому обычаю. — Плечи профессора опустились, он как-то разом сник и явно растерялся.
— Приедет Лаврентий Фомич — и сам во всём разберётся.
— А мы?
— Мы, пожалуй, первым делом заявим о происшествии в местное отделение НКВД… Давай найдём Колосовского. В его парафии случилась беда? Вот пускай он и заявляет.
* * *
День был окончательно испорчен.
Бесконечные допросы, одинаково скучные фразы («А где вы были?», «Кто может подтвердить правдивость ваших слов?»), следственные эксперименты, очные ставки (С Колосовским, с Ядвигой Мечиславовной).
К счастью, ближе к вечеру в город раньше срока вернулся Цанава, которому, видимо, доложили о ЧП в Несвиже, и, особо не церемонясь, сразу взял бразды расследования в свои руки. С тех пор местных «спецов» к учёным и близко не подпускали.
— У них своя работа, а у нас — своя! — авторитетно заявил Лаврентий Фомич и потребовал немедленно «выложить всё, что вам известно о замке, дворце, костёле и прочих местных достопримечательностях».
Пока профессор вводил его в курс дела, наступил долгожданный вечер.
О странностях устройства пола в усыпальнице Радзивиллов Фёдор Алексеевич, естественно, даже не заикнулся, ибо сам ничего не знал об этой «аномалии».
А Ярослав…
Он решил в одиночку проверить своё предположение. Купил немецкий ручной фонарь на батарейках, метров сорок грубой верёвки и теперь с нетерпением ожидал наступления ночи.
* * *
Когда часы в соседней комнате громогласно пробили двенадцать раз, Плечов тихо поднялся с
