Начни действовать. Часть 5. Родина в опасности - Георг Айказуни

– Пётр Миронович, ты почему там затаился, неужели тебе не интересно, что я думаю обо всем этом? – не выдержал Устинов и обратился к Машерову.

– Ты человек умный, со своей головой на плечах. Не вижу необходимости подсказывать или разъяснять что-либо дополнительно. Мне и так понятно, к каким выводам ты придёшь. Доказательств ровно столько, чтобы обвинить арестованных и непосредственно тех, кто ими руководил. Может еще нескольких участников группы, которая осуществляла подготовку и обеспечение покушения на мою жизнь. Я скрытно прилетел к тебе не для того, чтобы пожаловаться, и предъявить доказательства обоснованности моих претензии, – после высказанных слов Машеров сделал долгую паузу и, судя по всему, не собирался продолжать, если собеседник не проявит интерес.

– Интересно ты мыслишь! – не сдержался Устинов. – Если тебе не нужна моя помощь, тогда для чего ты организовал всё это. – Дмитрий Фёдорович с трудом сдерживал степень недовольства и раздраженность.

– Я уверен, что если я обращусь к тебе за помощью, то вряд ли её получу. Ты прости меня, но Устинов-политик и Устинов – государственный человек – это совершенно разные люди. Я с глубочайшим уважением отношусь ко всему, что ты сделал для нашей родины как инженер, конструктор, организатор производства, организатор и руководитель вооруженных сил. Начиная с блестящей работы при организации эффективной работы наркомата вооружения в начале войны и заканчивая твоим активным участием в создании ракетной техники, ядерного щита и современной боеспособной армии. А всё, что касается Устинова-политика, то буду откровенен – моя оценка вряд ли тебя удовлетворит, скорее наоборот, – Пётр Миронович взял очередную паузу и стал спокойно дожидаться реакции Устинова. Мысленно он порицал себя за выбранную тактику общения. Он с уважением относился к достижениям этого талантливого организатора. Но у него были далеко идущие планы, и он выбрал тактику, цель которой постепенно завуалировано подмять под себя этого безусловно сильного человека. А для этого нужно было подчеркивать степень его вины и мягко указывать на все допущенные ошибки. Выбранная тактика общения требовала деликатного подхода. Ни в коем случаи нельзя было перейти грань и переходить к грубым обвинениям и оскорблениям. Как канатоходец, Пётр Миронович должен был в первую очередь обеспечить баланс. В данной ситуации – между аргументированной критикой и пониманием причин, почему Устинов поступал так, а не иначе. Его основная цель, вызвать у Устинова желание оправдываться. Такая реакция станет косвенным признаком, что Устинов осознает свою ответственность за сложившееся на сегодняшний день обстановку в стране.

Вероятность того, что искусственно обостренное, под сторонним воздействием, чувство вины заставит на подсознательном уровне закрепить за Машеровым лидерство в их тандеме, была велика. Петру Мироновичу этот союз был чрезвычайно необходим, но только под его неофициальным лидерством. Устинов и его добрые ровные отношения с Черненко и Брежневым, пока что, делали союз группировок «Военно-промышленного комплекса» и смешанной группировки «Стариков» и так называемого «Днепропетровского клана» более влиятельным, чем группировка «Андропова и Суслова». Он так же рассчитывал, что его фигура для всех этих политиканов, изначально не выглядит опасной, поскольку за его спиной никто не стоит, его уязвимость очевидна. Главное, чтобы они посчитали его компромиссной фигурой, с полной уверенностью, что при необходимости смогут манипулировать им. Исходя из этих соображений, он не собирался выпячивать свое «Я», наоборот, на словах он будет подчеркивать роль и значение старших товарищей, в том числе и Устинова. Ему достаточно было добиться подсознательного, не осознанного признания его лидерства со стороны Устинова, а тот под его влиянием, обеспечит текущий контроль над остальными центрами власти. При этих условиях статус Устинова резко вырастет, и вероятность того, что он примет эти негласные правила игры, довольно высока.

– Не, Петро, я что-то не пойму тебя, – в очередной раз не сдержался Дмитрий Федорович и, не скрывая явное раздражение, начал говорить. – Что ты тогда делаешь здесь, если уверен, что я не помогу тебе?

– Я прилетел не к политику, а к государственному деятелю. Уверен, что интересы государства для тебя превыше всего. А со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь, если проиграю, значит туда и мне дорога. Безопасность моей персоны, второстепенная задача. Итак слишком долго я делал вид, будто не понимаю, что происходит вокруг. Я не меньше тебя, а намного сильнее обвиняю себя за собственное политиканство. Долгое время сам себя успокаивал, что в своей республике я выкладываюсь полностью, делаю всё, чтобы там был порядок, и население жило достойной жизнью. Ты сам в курсе, Беларусь в числе лидеров по всем основным показателям социально-экономического развития. Но в последнее годы общая обстановка в стране не позволяет развиваться прежними темпами. Даже хуже – впервые в этом году более половины сельскохозяйственных предприятий республики ушли в убыток. В промышленности пока рост, но сомневаюсь, что он сохранится надолго. Так что, мне не удаётся даже на отдельно взятой территории, за которую я ответственен, организовать нормальные условия жизни для наших граждан. Моя позиция невмешательства в политические дела, боком выходит тем же гражданам, проживающим в республике. Скажу больше – я несу прямую ответственность за всё, что творится в стране, притом большую, чем ты.

– Это почему же? – не скрывая удивление таким поворотом, спросил Устинов.

– Ты хоть пытался что-то сделать, принимал активное участие в политических играх, а я стоял и смотрел со стороны, считая, что старшие товарищи умнее и опытнее меня, лучше понимают как нужно действовать.

– Из твоих слов выходит, что настало время, когда ты созрел и начал замечать ошибки старших товарищей. А когда почувствовал угрозу своей жизни, вместо того, чтобы опереться на поддержку тех же старших товарищей, решил их критиковать, – ехидным тоном отреагировал Дмитрий Фёдорович.

– Не передёргивай, Дмитрий Фёдорович! За свою шкуру я беспокоюсь в последнюю очередь. Чтобы её спасти, мне нужно принимать участие в политических играх. Я в этом не мастер и не собираюсь им становиться. Я организатор, хозяйственник и меня интересует, почему страна находится в таком состоянии? Что нужно сделать, чтобы поправить ситуацию? В этом я кое-что понимаю, смотреть дальше со стороны, как экономика, а за ней и всё остальное медленно катиться в пропасть – не собираюсь. Не для того я кровь проливал, защищая Родину, чтобы проигравшие жили лучше чем победители. Ты хоть понимаешь, что благодаря ранее принятым ошибочным политическим решениям, мы получили то, что имеем?

– И какие такие наши политические решения ты считаешь ошибочными? Может, перейдешь к конкретике? Пока кроме общих слов я не услышал ни одного обоснованного аргумента, – Устинову всё труднее становилось сдерживать свои эмоции. Он не ожидал от Машерова такого поведения и был уверен, что перед ним стоит очередной пустослов и неудачник, недовольный своим положением. Вместо того, чтобы искать причины проблем внутри себя, голословно обвиняет всех окружающих. Его особенно раздражало, что он решил самоутверждаться, громко критикуя высшее руководство. А попытка продемонстрировать, что и сам виновен, это всего лишь жалкое желание ассоциировать себя с настоящими властителями страны.

– Не то время мы выбрали с тобой для дискуссии, но ты прав, есть смысл объясниться, вместо того, чтобы бросаться пустыми обвинениями, – после этих слов Машеров встал с дивана и начал размеренным шагом ходить по кабинету. Он специально поступил так, вызывая ассоциацию у Устинова со Сталиным. Ему было известно, что тот до сих пор с почтением относится к личности «хозяина» и считает себя человеком прошедшего жесткую, порой и жестокую школу «Отца народов». Пётр Миронович мысленно усмехнулся своему поведению. В голове крутилась основная мысль – главное не переигрывать.

– Начну издалека, ты уж потерпи. Сам обвинил меня, что критикую бездоказательно, хотя до сегодняшнего дня не было поводов с моей стороны для такой оценки. Я слишком уважительно отношусь к тебе, чтобы не воспринимать твои слова всерьез, но не менее уважительно отношусь и к самому себе и, уж прости, но постараюсь доказать тебе, что ты поспешил, давая оценки моим словам и поведению.

Так вот, отстроенная в годы первых пятилеток экономическая модель, обеспечивающая оборону страны в условиях постоянной внешней опасности со стороны Запада, исчерпала свой исторический ресурс после того, как были созданы ракетное и ядерное оружие, сделавшие практически невозможным нападение на СССР извне без риска полного взаимного уничтожения. Отпала главная причина, побуждавшая народ мириться и терпеть суровые лишения.