Злая зима - Ярошинская Ольга

– Больно? – Брун взял ее за подбородок, но Эльза оттолкнула его руку.

– Не трогай меня!

– Хочешь, лизну?

Эльза ошарашенно на него посмотрела.

– Быстрее заживет, – пояснил он.

– Знаешь что! – возмущенно воскликнула она.

– Что?

Она запнулась, подбирая слова.

– Ты плохо справляешься со своими обязанностями! – выпалила она наконец. – Мы договорились – я тебя бужу, а ты не даешь мне сорваться. И что в итоге? Ты, можно сказать, в первый же день собственноручно вливаешь кровь мне в глотку!

– Ты меня уволишь? – Он завел машину, тронулся с места.

Эльза отвернулась к окну. Горло немилосердно жгло, соленый запах крови кружил голову. Она потрогала припухшую губу изнутри языком, и клыки тотчас отозвались, вытягиваясь.

– Купи мне томатного сока, – попросила она. – И соль.

Брун посмотрел на нее.

– Прости, – сказал он, – я правда не хотел.

– Я знаю, – ответила она спокойно. – Ничего страшного.

* * *

Из-за угла вышел Аурун. Он не спеша подошел к месту драки, обошел истоптанную площадку по кругу, присел у алого пятна на снегу. Куртка распахнулась, обнажая татуированную грудь, и он, поежившись, застегнул ее на молнию. Оборотень поскреб ногтем снег, пропитанный кровью, поднес к лицу. Широкие ноздри затрепетали. Аурун задумчиво растер снег между пальцами и посмотрел вслед уехавшей машине.

* * *

– По-видимому, покойный дирижер Дробовицкий на самом деле умел махать руками, – заметил Брун, разглядывая двухэтажный дом из красного кирпича за высоким чугунным забором.

Эльза залпом допила сок из литровой коробки, промокнула губы платком и спрятала его в сумочку.

– Как ты?

– Лучше, – ответила Эльза.

– Уверена, что не вонзишь клыки в ее морщинистую шею, как только мы переступим порог дома?

Эльза угрюмо на него посмотрела.

– Со мной ведь идешь ты – гарантия безопасности старушки Айседоры. Кстати, ты не обсудил с ней гонорар.

– Даже не знаю, сколько с нее брать, – неохотно признался Брун. – Дело такое непонятное. Я мало работал с информацией. Обычно я занимаюсь охраной, выбиванием долгов…

– Работаешь тупой физической силой, – подытожила Эльза. – А стандартная такса за день у тебя есть? Или за час?

– Я же не проститутка, – возмутился Брун.

– Ладно, предоставь это мне.

Эльза вышла из машины, уверенно нажала на звонок у ворот, выбросила в урну пустую пачку из‐под сока.

– Частные расследования, Брун и Эльза, – громко сказала она в домофон. – По личному приглашению Айседоры Дробовицкой.

– Брун и Эльза? – пробормотал он, пропуская ее в открывшиеся ворота. – Не помню, чтобы предлагал тебе долю в своем бизнесе.

Эльза улыбнулась, но тут же, поморщившись, прикоснулась ко все еще саднящей губе. Бок о бок они прошли по расчищенной от снега дорожке и поднялись на крыльцо, где дворецкий уже гостеприимно придерживал открытую дверь.

– Добро пожаловать, – глухо сказал он.

Ореховые глаза цепко просканировали их с ног до головы, задержавшись на желтой метке Бруна и разбитой губе Эльзы. Дворецкий чуть сутулился, будто стесняясь высокого роста, густые седые волосы напоминали шерсть, а бирка в ухе зеленела как трава.

Хозяйка дома ждала их в холле, одетая в элегантный брючный костюм мятного цвета. С лиловыми волосами, взбитыми в облачко вокруг головы, она походила на хрупкий цветок.

– Вы пунктуальны, – одобрила она. – Идите за мной. Оскар, позаботься о верхней одежде.

Угрюмый оборотень-дворецкий взял в охапку куртку Бруна и пальто девушки, скрылся в гардеробной. Айседора пошла вперед, цокая каблуками туфелек по полу, выложенному мозаичной плиткой, иногда оборачиваясь, чтобы убедиться, что они не отстают.

Хранилище разместилось в подвале дома: десять ступеней вниз, узкая дубовая дверь с кодовым замком. Вытянутое прямоугольное помещение открылось перед ними как пенал. Окон нет, в вентиляционные отверстия не пролезет и хорек. Мягкий свет заструился от противоположной стены, рассыпая диковинные тени.

– Здесь все, – Айседора обвела комнату широким жестом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Слева на стене висели картины: весенний пейзаж, букет полевых цветов, портрет девочки с болонкой на руках. На длинном столе высились статуэтки, вазы и предметы, о назначении которых Брун мог только догадываться. Эльза прошлась вдоль длинного стеллажа, остановилась у открытой шкатулки, полной разноцветных бусин.

– И что из этого вампирское? – спросил Брун. Он стоял на пороге, чувствуя себя как слон в посудной лавке.

– Понятия не имею, – пожала плечами Айседора. – Я не люблю вампиров, мой муж знал об этом и вряд ли бы стал тащить в дом что-то, связанное с кровопийцами.

– А кольцо? – спросила Эльза.

– Это подарок давней поклонницы, – Айседора скривилась, как будто съела лимон. – Отвратительный вкус был у женщины. А вот, кстати, камень фей, который выдал мне непрошеного визитера.

Камень, осколок небесной синевы, стоял на тонкой ножке из белого металла. Эльза подошла к нему, настороженно всматриваясь в синюю глубину. Камень молчал.

– В хранилище можно попасть через эти двери, и все, – подытожил Брун. – Код знаете только вы?

– Верно.

– Я заметил, что цифры на вашем замке нажимаются с определенным звуком. Любой оборотень может подобрать код, если хоть раз слышал, как вы его набираете. К примеру, дворецкий.

– Оскар работает у нас уже лет двадцать, – отмахнулась Айседора. – Оборотень-волк. Я полностью ему доверяю. Оскар по-собачьи предан нашей семье. Меня волнует, что в хранилище был вампир, а не оборотень. К тому же волки не переносят кровососов. Это что-то врожденное, заложенное в генах, вы и сами знаете.

– Вы предположили, что вампир мог повлиять на прислугу – заставить забыть о его визите, – вспомнил Брун.

– Это вполне вероятно, так ведь? – кивнула Айседора.

– Оборотни неподвластны всем этим ментальным вампирским штучкам, – сказал Брун.

– Вы уверены? – нахмурилась старушка. Нарисованные брови съехали к переносице.

– Абсолютно.

Эльза, краем уха прислушивающаяся к их беседе, осторожно прикоснулась к камню фей кончиками пальцев, и тот вдруг сверкнул, озарил короткой синей вспышкой хранилище. Девушка отшатнулась от неожиданности, толкнула спиной стеллаж. Тонкая белая ваза, увитая зеленой вязью, печально покачнулась и, как в замедленной съемке, устремилась на пол. Брун прыгнул вперед, едва не сбив Айседору, подхватил вазу за горлышко у самого пола.

Айседора смотрела на Эльзу, хватая воздух ртом, щеки ее побледнели, полоски румян выделились, как боевая раскраска индейца.

– Она… ты… – она указала дрожащим пальцем на Эльзу.

– Я не вампир! – выкрикнула Эльза.

– У нее бьется сердце, я сам проверял, буквально полчаса тому, – невпопад поддакнул Брун. Он поставил вазу на место, взял Эльзу за руку, бочком направился к выходу.

Айседора обмахнулась ладонью, вынула из кармана брюк кружевной платок и промокнула лоб.

– Боже мой, как я испугалась, – призналась она. – Да, я вижу – у вас губа прикушена, а у вампиров не бывает ссадин… Чертовы неуязвимые мертвецы! Терпеть не могу упырей! Если бы оказалось, что вы привели в мой дом кровососа, без предупреждения и разрешения, которого я бы никогда не дала… Я бы вас засудила!

– Похоже, камень сломался, – соврал Брун. – Вот и разгадка.

– Поправьте вазу, – приказала Айседора после паузы. – Вы ее криво поставили. Повезло, что вы успели ее поймать, все же животные реакции гораздо быстрее человеческих. Эта ваза старше меня раз в пять, а я, знаете ли, выгляжу гораздо моложе своего возраста.

Она спрятала платок в карман, вышла из хранилища, держа осанку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Пройдемте в кабинет, – сказала она. – Я дам вам перечень экспонатов, а заодно обсудим ваш гонорар.

В кабинете Бруну понравилось куда больше. Кресло, куда Айседора предложила сесть, было широким и удобным, поддерживающим спину, как добрый друг. Хозяйка дома скрылась за массивным столом на львиных лапах, и Бруну пришлось вытянуть шею, чтобы разглядеть ее.