Скука Харухи Судзумии - Нагару Танигава

А, ну да, конечно.

— Да ладно! Танабату надо как следует отпраздновать! К этому празднику я решила отнестись со всей ответственностью!

Вообще-то мне кажется, что есть и другие вещи, к которым следует относиться со всей ответственностью. Да, и какая такая чрезвычайная надобность объявлять мне об этом? Мне-то какое дело до того, чем ты там собираешься заниматься.

— Вместе будет веселей! Начиная с этого года, мы будем устраивать на Танабату нечто грандиозное!

— Говори за себя.

Не смотря на эти слова, глядя на воодушевленное лицо Харухи, я понимал, что возражать ей будет глупостью.

Как только урок японского языка закончился и прозвенел звонок, возвещающий окончание учебного дня, Харухи тотчас же вылетела из класса.

— Жди меня в клубной комнате! Домой не уходить! — бросила она мне напоследок.

В комнату кружка я собирался зайти и без этих слов. Там находилась та, чей дивный образ я желал бы лицезреть хотя бы раз в день. Моя единственная.

На втором этаже в корпусе культуры и искусств находилась комната литературного кружка, где размещалась, а точнее, где паразитировала «Бригада SOS». Прочие участники кружка уже собрались там.

— О, привет, — со светлой улыбкой на лице поприветствовала меня Асахина Микуру. Она — оплот моего душевного равновесия. Если бы ее не было, «Бригада SOS» была бы такой же средней паршивости штукой, как пресный рис без грамма приправы.

С июля Асахина перешла на летний вариант костюма горничной, невесть откуда притащенный Харухи. «Ой… Большое спасибо», — с чрезвычайно серьезным видом поблагодарила ее тогда Асахина. Сегодня, как и всегда, официальная горничная «Бригады SOS» преданно налила мне рисовый чай. Отхлебывая его из чашки, я окинул взглядом комнату.

— Ну, как дела? — кивнул мне Коидзуми Ицуки, оторвавшись от шахматной доски на столе и задачника, который он держал в руке.

— Дела мои не в порядке с тех самых пор, как я перешел в старшую школу.

На прошлой неделе Коидзуми сказал, что играть в «Отелло» ему надоело и принес с собой шахматы. К сожалению, ни я, ни кто-либо еще играть не умели, так что ему приходилось играть самому с собой и с грустью ставить мат себе же. Экзамены были все ближе, но выглядел он спокойней некуда.

— Я нельзя сказать, чтобы спокоен. Это своего рода гимнастика ума в перерывах между учебой. С каждой решенной задачей улучшается циркуляция крови в головном мозге. Как насчет партии?

Нет уж, неохота мне добавлять себе поводов для размышлений еще и сверх установленного. Если держать в памяти такие глупости, из нее вылетят все английские слова, которые я как-никак держать там обязан.

— Жалко. Может, в следующий раз принести «Монополию», или сыграть в «Морской бой»? Так, чтобы все могли участвовать? Что лучше, как думаешь?

Все лучше. И все хуже. Здесь у нас не Общество настольных игр, а «Бригада SOS». Кстати говоря, для меня наша деятельность до сих пор загадка и что с этим делать мне тоже непонятно, а узнавать специально даже не хочется. Меньше знаешь — крепче спишь. Следовательно, что делать — меня не волнует. Вот такая безупречная логика.

Коидзуми пожал плечами, вернулся к шахматному задачнику, а потом поднял черного коня и передвинул его на новое место.

Сбоку от Коидзуми, с лицом, бедным на выражение даже по сравнению со второсортным роботом, сидела, не отрываясь от книги, Нагато Юки. Увлечение этой молчаливой нелюдимой пришелицы, наконец, перешло от переводных романов к оригинальным изданиям. Сейчас она читала нечто, даже название чего, написанное на обложке старинным шрифтом, вроде того, какой можно встретить в древних магических фолиантах, я бы не смог прочитать. Не иначе, какой-нибудь древнеэтрусский. Нагато, пожалуй, и клинопись спокойно разберет, уж не сомневаюсь.

Я выдвинул складной стул и сел. В ту же секунду Асахина поставила передо мной чашку. И так жарко, а тут еще горячий чай… — такие слова ни за что не могли прийти мне в голову, и я с благодарностью отхлебнул напиток из чашки. Хмм… горячей и быть не может.

В углу комнаты крутился притащенный откуда-то Харухи вентилятор, производя эффекта не больше, чем вода, выплеснутая на раскаленные камни. Если уж на то пошло, могла бы свистнуть и служебный кондиционер из учительской.

Я отвел взгляд от шелестящих на ветерке страниц учебника по английскому, откинулся на спинку стула и изо всех сил потянулся.

В любом случае, вернувшись домой, за учебу я бы все равно не сел, поэтому попытался позаниматься после уроков в нашей комнате. Впрочем, где учебник не листай, если уж неохота — тут ничего не попишешь. В том, чтобы делать то, что делать вовсе не хочется, ничего хорошего быть не может ни с физической, ни с духовной стороны. А без таких усилий и образ жизни здоровей будет. Точно, хватит с меня. Я отодвинул карандаш, закрыл учебник и решил взглянуть на свой успокоитель. Успокоитель, способный исцелить мое пойманное в клетку пессимизма сердце, сидел напротив меня в образе горничной и решал задачи по математике.

То с серьезным видом глядя в учебник и строча что-то в тетрадке, то уныло размышляя, то озаряясь лицом, будто что-то придумав и снова берясь за карандаш… — да это была она, Асахина Микуру.

Как же даже от одного взгляда на нее может полегчать! Моя душа наполнилась такой нежностью, что прямо сейчас мог бы раздать на милостыню все свои деньги до последней монетки. Не замечая моего взгляда, Асахина продолжала усердно корпеть над математикой. Каждое ее движение пробуждало улыбку, да я и действительно уже улыбался вовсю. Это все равно, что наблюдать за маленьким тюлененком!

Наши глаза встретились.

— Ай, чч…. что такое? Я что-то не то сделала?

Асахина принялась лихорадочно приводить себя в порядок. Зрелище это было не менее милым, и только я собрался произнести что-либо подходящее как…

— Та-дам!

Дверь звучно распахнулась и внутрь ввалилась нарушительница спокойствия.

— Простите, припозднилась!

Можешь не извиняться, никто тебя не ждал.

В комнату вломилась Харухи, неся на плече толстенный стебель бамбука. Бамбук был свежим и полным жизни, на нем еще росли свежие зеленые листья. Ну и зачем ты это сюда притащила? Поделки мастерить?

Харухи гордо выпятила грудь и ответила:

— Будем вешать сюда тандзаку[15] с желаниями, понятно?

Чегоо? Зачем?

— Да, в общем, низачем, просто давненько хотела. Каждый загадает желание. К тому же сегодня Танабата!

…Как всегда, никакого смысла не оказалось.

— Откуда ты его притащила?

— Из бамбуковой рощи за школой.

Да там же чья-то частная земля! Ты, бамбуковый вор!