Счастье быть вдвоем - Элис Стрик

Расстроенная, Лу даже кулаки сжала. Проклятье! Почему он не задержался хотя бы на пять минут? Может, она успела бы расспросить Мэри о волшебных силах, но теперь уже поздно.

Смягчившись, Конрой вел себя с Мэри как старший брат с младшей сестренкой, не по летам развитой и несдержанной.

– Ладно, ты все сделала правильно. А теперь, пожалуйста, будь добра, отнеси пакеты в машину.

Затем отвел Луизу в сторону и дал ей пачку денег.

– Это тебе на личные расходы. Скажешь, когда понадобятся еще.

Глаза Лу широко раскрылись, она сердито прошептала:

– Да не нужны мне твои деньги! Я у тебя и так в долгу!

Приблизившись вплотную, Вождь тихо сказал:

– Через несколько домов отсюда – аптека. Думаю, тебе необходимо что-нибудь для личной гигиены. И еще. Купи губную помаду, и, пожалуйста, не слишком яркую.

Неожиданно смутившись, Луиза покраснела и, неловко поблагодарив, направилась к двери. Ну и загадка же этот Конрой! Только что выглядел тираном с холодным взглядом, который, казалось, испытывал удовольствие, унижая ее и навязывая волю, и вдруг проявляет заботу, словно любящий жених!

Выйдя из аптеки, она увидел, что «лендровер» уже припарковался у входа, а когда Лу села рядом с Конроем, его голубые глаза пронзили девушку с головы до ног:

– Так ты знаешь о празднике?

– Да, Конрой.

Он издал звук, похожий на ворчание, но Лу уже не обратила внимания. Девушка знала – так Вождь выражает неодобрение.

– О чем еще вы говорили с Мэри?

– О, обычные сплетни, так, досужая болтовня, – ответила она язвительно. – О предсказателях судьбы, волшебных сказках… – Сердито нахмурившись, тихо попросила: – Скажи, пожалуйста, Мэри, чтобы она не беспокоилась насчет платья, я не останусь здесь на месяц.

– Не останешься? – переспросил он сухо. – Ты что, недовольна гостеприимством? Или привыкла к лучшей жизни, чем у наших бедных крестьян. Так?

Его ирония, несмотря на язвительность, имела определенные основания, и Лу в замешательстве прикусила губу, прежде чем сумела ответить:

– Ваше… ваше гостеприимство ни при чем. Эта новая одежда, деньги… и то, как Бетти ухаживала за мной… Не думай, что я не благодарна вам за все.

Он поднял брови:

– Тогда в чем же дело?

Луиза зло посмотрела ему в лицо.

– Сначала Бетти. Теперь Мэри. И думаю, что каждый, с кем мне предстоит встретиться, поведет себя точно так же. Они милые, дружелюбные люди, но им пора бы знать: они живут в реальном мире. А со мной разговаривают так, будто я не… не реальное существо, у которого есть собственные разум и чувства. Что же касается тебя…

– Продолжай, облегчи душу раз и навсегда.

– Ты говоришь, что намерен держать меня до тех пор, пока не решишь, захочешь жениться на мне или нет. Неужели ты искренне веришь, что женщина, у которой сохранилась хотя бы капля гордости, может примириться с насилием? Прямо какое-то дремучее средневековье! Мы пользуемся равными правами с мужчинами. Или, быть может, вы не владеете такой информацией? И в соответствии со своими традициями ты потащишь меня к алтарю с побоями и криком?

Их глаза встретились, и на губах Конроя зазмеилась насмешливая улыбка.

– Все? Ее ноздри раздувались от негодования:

– Пока – да.

– Хорошо. Теперь моя очередь. Прежде всего, тебе пора научиться смирению. Если здешний народ верит в предания, которые передавались из поколения в поколение, – это его личное дело. Наши жители никого не принуждают разделять их верования, но не уважают тех, кто откровенно насмехается над их обычаями.

Чувствуя себя виноватой, Лу покраснела, однако слабо запротестовала:

– Я ни к кому не отношусь с пренебрежением.

– Нет, ты не права, – укорил Конрой. – Пренебрежение сквозит в каждом твоем слове, в каждом жесте. Ты можешь подсмеиваться над Бетти, но мне-то необходимо считаться с ней. Если буду пренебрегать ее советами, то наверняка потеряю уважение своего народа.

Голос Конроя слегка потеплел, и, пожав плечами, он продолжал:

– Что же касается алтаря, к которому тебя якобы поведут насильно… Такой обряд – не в наших традициях. Народ скорее…

– Я только и слышу, – взорвалась Лу, – народ, народ! Не расстраивай мой любимый народ! Но, знаешь ли, ведь я тоже представляю народ, и тебя не беспокоит, что ты расстраиваешь меня?

Он оставил без внимания неожиданную вспышку и спокойно продолжал:

– Мне приходится учитывать все, что касается благополучия и репутации моего клана. Я бы предпочел, чтобы женщина, которую я возьму в жены, вызывала у моих людей чувство гордости, чтобы они ее уважали. У тебя такой перспективы нет. Правда, у меня затеплилась надежда, однако теперь я сильно сомневаюсь в твоих способностях. Ты призналась, что бросила работу из-за досады на своего друга. И вот, вместо того, чтобы бороться против несправедливости, ты просто сбежала. Затем по-глупому позволила шайке мошенников одурачить себя и лишь по чистой случайности осталась жива. Тебе девятнадцать лет, у тебя нет ни работы, ни денег, ни друзей. Нет никакой надежды на будущее. Словом, можно считать, что ты ничего не достигла. Не правда ли?

Лу бледнела по мере того, как он с хирургической скрупулезностью обнажал все стороны ее жизни. Охватившая девушку ярость выплеснулась в злом шепоте:

– Я не скрывала правду с самого начала и повторяю: со мной ты зря теряешь время. Я – не из вашего клана. И я, несомненно, самая худшая из всех женщин. Ты же – просто варвар! Надеюсь, наши пути больше не пересекутся.

– Да… – буркнул он. – Думаю, ты права. Однако одно обстоятельство ставит нас обоих в трудное положение.

Лу ожидала объяснения и, не услышав, вспылила:

– Нет никаких обстоятельств! Ты должен признать, что все случившееся – просто ошибка, и отправить меня домой на первом же судне.

– А как я буду выглядеть перед Бетти? Членами клана? – насмешливо спросил он. И, помолчав, заметил: – Все дело, моя злая морская чародейка, во взаимном сексуальном влечении, которое, по-моему, мы оба испытываем. И чем дольше я размышляю об этом, тем больше засчитываю очков в твою пользу.

Потрясенная услышанным, Лу секунд десять сидела молча, затем, заикаясь, произнесла:

– Э… это же нелепо. Я не чувствую к тебе подобного влечения.

Конрой откинулся назад, глядя на нее с притворным изумлением.

– Разве? Ну, знаешь ли, Луиза, меня ты очень удивляешь. Когда я целовал тебя, мне показалось, что ты пришла в сильное возбуждение. Даже была готова отдаться. Хорошо, что я вовремя остановился, иначе трудно представить, до какой стадии секса ты дошла бы прямо на улице.

Луиза находилась в таком замешательстве, что не могла вымолвить ни слова. Хотя девушка сидела, отвернувшись, безотрадно смотря в ветровое стекло, она почти зримо представляла, какое удовольствие испытывает Конрой, наблюдая за ней голубыми глазами в ожидании ее реакции.