Руслик и Суслик - Руслан Белов

- Пожалела? Точно так же, как Черную Маску?

- Да, наверное.

- Пожалела и прожила в нелюбви пятнадцать лет... И он жил с тобой пятнадцать лет, жил, зная, что ты не любишь. Это такая мука, жить с человеком, который не любит.

- Я же говорила, что после смерти Бориса, я как бы выгорела изнутри. Говорила, поступала автоматически... А он так просил... На коленях умолял.

- Все это понятно, но объясни, как ты могла упрекать Глеба в невнимательности, в отсутствие любовного пыла, в скупости и прочее? Ты говоришь человеку, человеку, с которым спишь, говоришь, повторяешь, что не любишь и требуешь от него участия, нежности, ласки? Денег на дорогие шмотки, наконец? О, господи, как я его понимаю!

- Все люди требуют от других то, что сами дать не могут...

- Послушай, ты ведь не только не любила Глеба, ты ведь ненавидела его? - не мог Чернов остановиться, невзирая на неприязнь, засветившуюся в глазах Ксении. - Ты ведь не раз подчеркивала, что испытываешь определенные негативные чувства к старшему сыну, сыну, внешне и внутренне похожему на мужа?

- Да, он такой же, как отец... Ведет себя так же, думает так же. И смотрит исподлобья, как он. Мне иногда кажется, что в нем сидит Глеб... Его дух, его ненависть ко мне...

- Понимаю... Значит, ты чувствуешь вину...

- Ты ничего не знаешь! - выпрямившись, засверкала глазами Ксения. - Он был дурак, понимаешь, дурак! Ты не знаешь, как он мучил меня своей ревностью! Однажды улетел в Ленинград по своим делам. А утром следующего дня открывается дверь, он влетает и наотмашь бьет меня по лицу. Оказывается, он звонил из Питера матери, и та сказала, что... что Андрей, его брат, ночевал у меня...

- Он тебя бил!? - расстроился Чернов.

- Нет. В тот день он распустил руки первый и последний раз...

- Остудила, небось, чугунной сковородой?

- Нет, просто сказала, что если он меня ударит еще хотя бы раз, то я заберу детей и уйду. Он поверил.

- А ты... ты в самом деле спала с Андреем?

- И ты туда же!

Они помолчали, глядя в стол. Когда пауза стала неприлично емкой, Чернов придумал спросить:

- Слушай, ты привела достаточно пошлый пример ревности. Но почему ты его назвала дураком? Да еще так убежденно?

- Дурак, он и есть дурак, - поморщилась Ксения.

- Извини, я тоже ревнивый, значит, и я - дурак?

- Ты ничего не знаешь...

- Чего я не знаю?

- Ну, вот, например, когда к нам приходили гости, хоть его отец, он залазил в ванну мыться и сидел там, пока все не уходили... Два, три часа сидел, плескался.

- Вот это фишка по теме. Очень похоже на шизофрению. Шизофреники любят замыкаться. В ванных комнатах, в шкафах, под кроватями. Еще один примерчик, пожалуйста.

- Однажды к нам должен был прийти риэлтер, - улыбнулась чему-то Ксения. - Мы хотели поменять квартиру на большую. И, вообрази, перед его приходом Глеб мне сказал, совершенно серьезно сказал...

Женщина замолкла в нерешительности.

- Что сказал?

- "Залезу-ка я в шкаф, посмотрю, послушаю". Он был уверен, что риэлтер, увидев, что в доме больше никого нет, примется меня окучивать. И я, не смогу ему отказать, даже в присутствие мужа.

- Клинический случай... И что, залез он в шкаф?

- Залез и сидел в нем целый час. Представляешь, что со мной все это время творилось?

- Клинический случай шизопаранойи. В психиатрии все это называется синдромом Отелло. Есть еще что-нибудь для букета? То есть для истории болезни?

- Есть... Магазин наш стоял напротив дома через площадь. Так он целыми днями напролет стоял у окна и высматривал в бинокль, кто из моих знакомых заходит в магазин и сколько времени там проводит. И потом выговаривал, что Гриша Краштопенко пробыл у меня семнадцать минут, а Пахлай - целых двадцать одну.

- Да уж... Получается, что ты была у него под "колпаком". Как же он тогда не накрыл вас с Черной Маской?

- Я ж говорила, он дурак был...

- Интересные шляпки носила буржуазия... Ну и мужики у тебя были! Один маньяк, один шизопараноик, один эксгибиционист и я в пограничном состоянии. Ты, милая, психов прямо как магнит притягиваешь...

- Глядя на тебя, трудно в этом сомневаться.

- Но вернемся, однако, к истории болезни, - сказал Чернов, посмеявшись. - Кто же все-таки убил Глеба? Черная Маска? Кстати, как звали этого неформала?

- Дмитрий Константинович. Жена звала его Димоном.

Ксения выпила рюмочку. Она еще не решила, что будет говорить.

- Димон... - повторил Чернов задумчиво. - Димон... Эксгибиционист-убийца... Пошло до крайности, хотя свежо...

- Узнав о смерти Глеба, я сама подумала, что это Димон убил. За месяц до этого ко мне подошла его жена, на рынке подошла, и потребовала, чтобы я оставила ее мужа в покое. Представляешь, чтобы я оставила его в покое! И если я этого не сделаю, то она пойдет скандалить к моему мужу.

Я ничего не ответила - не могла, была оскорблена до глубины души. Я пристаю к ее мужу! Успокоилась и вечером сама пошла к ним домой. И сказала, что если они не оставят меня в покое, то я расскажу мужу все, в том числе и о том, чем Димон занимался у его плетня дождливыми летними вечерами. Димон побледнел, и не из-за того, мне кажется, побледнел, что я пообещала его опозорить, а из-за того, что понял, что потерял меня окончательно...

- Из всего этого получается, что Глеб не мог не знать о вашей связи... Городок маленький, а тут такие страсти.

- Может быть, и знал...

- Может быть, и знал... - повторил Чернов. - Не это ли знание привело его к смерти?

- Погиб он не из-за этого... Из-за матери... И отца.

- ???

- Мамочка его, Вероника Моисеевна... Это она воспитала его таким... Сама чистенькая интеллигентка. Приезжала с мужем в очередной город или поселок и начинала просветительскую деятельность. Кружки поэзии, икебаны, самодеятельные театры... Мимо пьяного пройти не могла, домой отвозила... Честностью своей хвалилась.

- Причем тут икебана, честность и доставка алкоголиков на дом?

- Наехал на Глеба один электрический деятель. Магазин отключил... А Глеб вместо того, чтобы договориться по-хорошему - ведь можно было с таким отцом - стал качать права. Вор, мол, должен сидеть в тюрьме. В суд подал и выиграл дело. А на процессе вскрылись такие факты, что заместителю его отца лет десять засветило прямо в ж...

Чернов поморщился.

- Ну, прямо в глаза засветило, - довольно усмехнулась Ксения. - И заместитель этот послал двоих своих людей, и они убили Глеба в гараже, нагло, принародно убили. Одного убийцу потом нашли застрелившимся из охотничьего ружья. Все было сделано очень хорошо, не подкопаешься, второй все на него свалил...

- Дела... - покачал головой Чернов. - Уж лучше бы Димон... А почему ты сказала, что Глеб из-за отца погиб?

- Да, ведь это Владимир Иванович подрядную фирму под сына организовал. И...

- Что и?

- Да ничего...

- Погоди, погоди... Как я понимаю, заместителя Владимира Ивановича не посадили?

Ксения покивала, не сводя с визави потемневших глаз. Чернов, догадываясь, также закивал:

- То есть Владимир Иванович, отец Глеба все знал и ровным счетом ничего не сделал, чтобы посадить человека, заказавшего его сына?

- Да. Ровным счетом ничего. Между ними крутились такие деньги... Владимир Иванович, короче, все съел и через два месяца после похорон Глеба сидел генералом на дне рождения его фактического убийцы...

Чернов задумался. Глаза Ксения стали острыми.

- И съел он не только это, но и деньги и имущество моего мужа... продолжала она. - Мне осталась одна зачуханная квартира в Подмосковье, и та записана на сыновей. А у него в марьинских апартаментах одни портьеры стоят столько, сколько стоит вся моя квартира вместе с мебелью и французским бульдогом. Стилиста нанимал, чтобы их подобрать.

- Дела... - продолжал Чернов думать вслух. - Я такое про тебя, про вас выдумал... Но видимо, страшнее действительности ничего не выдумаешь... Отец троекратно целуется с убийцей сына. Дарит ему...

- Импортный тренажер за две с половиной тысячи баксов... - вставила Ксения, потянувшись за сигаретой.

- И потом покупает внукам хороший компьютер, модные штаны и платит за их обучение в привилегированном учебном заведении... Черт, вот бы с ним познакомиться! У него, наверное, в душе такое наворочено!

- Да ничего там особенного нет. Положение и деньги - за это он отдаст все... Отдаст, если даже ослепнет, оглохнет, не сможет нормально есть и мочиться...

***

Услышанное не помешало Чернову продолжить вечер в обычном ключе. "Да, жены косвенно убивают мужей, да, отцы косвенно, не косвенно убивают сынов, да, в мире хозяйничают деньги и страх, - думал он, когда все кончилось, Ксения заснула, а он по своему обыкновению сел к столу допивать оставшееся спиртное. - Но, слава Богу, я не мальчишка. Я не мальчишка и не брошусь в мир с балкона только потому, что в нем полно несправедливостей, не брошусь, а проживу жизнь и постараюсь сделать как можно меньше гадостей. Да, это тяжело, иногда кажется, что все гадости на твоем счету, потому что чувствуешь, что можешь сделать их все, почти все. И все из-за того, что тобой владеет "Я", из-за того, что существуют покой, еда, женщины, существует низ и верх..."