Сентиментальный душегуб - Наталья Александрова

Когда-то давным-давно, когда у меня было время читать книги, я читала мемуары одного разведчика. Там он писал абсолютно разумные вещи. Дело в том, что только дурак думает, что если он приклеит фальшивые усы и бороду, то его никто не узнает. Существует множество вещей, по которым можно узнать человека. Надо внимательно следить, как он закуривает, жестикулирует, снимает очки и так далее. Кроме того, важным элементом является походка. Теперь я могла сказать абсолютно точно: у всех трех человек, которые подходили ко мне с ненормальным букетом, была одинаковая походка. Следовательно, делаем вывод, что это был один и тот же человек. Как видно, он не читал мемуаров знаменитого разведчика или был полным дураком. А скорее всего, считал окружающих полными дураками, неспособными внимательно приглядеться. Такое до добра не доводит, нельзя считать всех людей глупее себя. Итак, чем же занимается тот тип? Людмила наверняка знала, что в карточке, во всяком случае, догадывалась. Ведь это у меня в голове только продукты и памперсы, а она жила себе спокойно одна, голова у нее всегда работала хорошо, это я помню по прошлой работе.

Я очнулась от беспокойных мыслей, усилием воли заставила себя включиться в работу, а все постороннее отложить до конца рабочего дня. После работы я пролистала записную книжку, нашла Людмилин адрес и решила съездить к ней домой. В крайнем случае, если не застану, то оставлю записку. Ехать было далеко, но время у меня было, теперь я не стою в переходе с дурацкими карточками. Давно пора было бросить это никчемное занятие.

Людмилин дом я нашла достаточно быстро, вспомнив, что когда-то давно мы всем коллективом были у нее на новоселье. На звонок в квартиру никто не ответил, следовательно, дело вовсе не в сломанном телефоне. Я потопталась немного, позвонила еще, потом достала ручку и начала писать записку, как вдруг приоткрылась соседняя дверь, на цепочку разумеется, и старушечий голос спросил:

– Вам кого?

– Людмилу Сергеевну. Что с ней случилось?

– А вы кто будете? – настороженно спросила появившаяся старуха.

– Знакомая ее, мы раньше вместе работали, – на всякий случай я решила не говорить о нашей совместной работе с Координатором и карточками, – так вы не знаете, где Людмила Сергеевна?

– А вы точно близкая знакомая? – допытывалась старуха.

– Достаточно близкая, – мой ответ прозвучал как-то растерянно.

– Не знаю, не знаю, – сомневалась бдительная бабуля, – как же вам не сообщили? Ведь умерла Людмила-то! – бухнула она. – В пятницу и похоронили.

– Да что вы! – ахнула я. – Не может быть! А когда же она умерла?

Старуха открыла дверь и вышла на площадку.

– Умерла в среду, несчастный случай в метро. Поездом ее задавило.

– Как так? – у меня в ушах стоял беспрерывный звон, как будто тысячи трамваев сигналили на повороте.

– Ехала с работы, народу много, там давка была в метро. То ли сама упала, то ли толкнул кто случайно, вот поездом и переехало насмерть. Тут сегодня из полиции приходили, – бабуля понизила голос, – меня спрашивали, думали, может, сама она под поезд бросилась. Так я сразу сказала – быть того не может. Женщина она была самостоятельная, серьезная, на пропитание себе зарабатывала, с чего ей было жизнь самоубийством кончать? Так они и записали – несчастный случай в метро.

– В метро… – как эхо повторила я, – а тут теперь кто будет жить?

– Племянник ее, на него квартира была записана. Он по-быстрому тетку и похоронил, даже поминки не устроил, – старуха осуждающе покачала головой.

Я пошла оттуда прочь, плохо сознавая, что делаю. Какая ужасная смерть! Под колесами поезда! Ехала домой с работы… Я встала как вкопанная. Ведь Людмила никогда не ездила в метро! Ведь мы из-за этого и поменялись местами, чтобы ей не стоять два часа внизу в переходе. Зачем она туда потащилась? С одной стороны, это может объяснить ее смерть, – стало плохо, упала на рельсы, а с другой стороны… Она никогда не ездила в метро! И офис Координатора закрыт, и сам он исчез…

С большим трудом я заставила себя войти в метро. Вид движущегося поезда наводил на меня ужас. Кошмарная смерть! И никто не знал. Подруг у Людмилы не было, а только приятельницы, никто небось и на похоронах не был. А если бы на месте Людмилы оказалась я? Кто бы пришел на мои похороны? Тьфу, какие мысли лезут в голову! У меня дочь, зять, внук, работа…

На станции, где тот самый пресловутый переход, я вышла наверх, заскочила в ближайший «Макдоналдс» и купила кофе в закрытом стаканчике для Гертруды Болеславовны. Кофе в «Макдоналдсе» не очень, но хоть горячим донесу!

Еще не видя Гертруды, я услыхала звук скрипки. Странно, звучал «Полонез» Огинского. Гертруда раньше никогда не исполняла произведение, над которым трудится не одно поколение учеников музыкальных школ. Я завернула за угол и обмерла. Гертруда Болеславовна, при полном параде, в черном концертном платье, с высоко закрученным узлом волос, стояла на своем обычном месте и артистично исполняла полонез Огинского. Скрипка у Гертруды очень ценная, чуть ли не итальянская, не Страдивари, конечно, но звук потрясающий. Гертруда одна стоила целого симфонического оркестра. Рядом стояла порядочная толпа – Гертруда впечатляла. Я подошла ближе и увидела, что деньги в сумке у Гертруды сегодня сплошь бумажные. Гертруда остановилась на щемящей ноте и кивнула мне.

– О, Гертруда Болеславовна, денег-то сегодня как много!

– Плевать на деньги! – Гертруда обрадовалась стаканчику с кофе. – Соседку я поминаю. Соседка у меня померла, завтра девятый день. Она очень эту вещь любила.

– И у меня тоже печальная новость. Подруга погибла, в метро поездом задавило. Так вот мы все бегаем, а потом случайно стало плохо, и конец на рельсах. Проклятая жизнь!

– Ты не переживай. Потому что моя соседка вообще из дому редко выходила, работала телефонным диспетчером, а вот в одночасье стало плохо с сердцем, прихожу я, а она уже холодная в ванной на полу лежит. Ладно, работать надо, – Гертруда взмахнула смычком.

На этот раз был «Умирающий лебедь» Сен-Санса. Впервые я слышала эту мелодию просто так, не видя перед собой изумительных летающих рук Майи Плисецкой.

Скрипка пела как живая. Гертруда Болеславовна, несомненно, была сегодня в ударе. Всего этого – смерти Людмилы, Гертруды в концертном платье и «Умирающего лебедя» – оказалось многовато для моих истрепанных нервов, к тому же сказалось регулярное недосыпание – в общем, в вагон метро я вошла, ничего не видя от слез. Пассажиры посматривали с подозрением, но мне было уже все равно.

Молодая женщина в светлом кашемировом пальто ехала в метро. На коленях у нее лежала сумочка и лайковые перчатки, в руках она держала новый роман Александры Марининой. Рядом на скамейке сидела скромно одетая женщина средних лет. Дама в кашемире так увлеклась детективом, что чуть было не проехала свою станцию, а когда она в последний момент выскочила из вагона и двери за ней захлопнулись, она очень расстроилась. Пропала одна перчатка, видимо, она уронила ее, когда в спешке выскочила из вагона. Ей было страшно обидно: перчатки новые, очень хорошо подходили по цвету к пальто и стоили очень дорого. Когда еще муж, скупердяй, такие купит! И зарабатывает-то не бог весть как, а что зарабатывает, то на других женщин тратит… Начавшись с потерянной перчатки, плохое настроение стало разрастаться, постепенно переходя в депрессию, от которой она спасалась одним проверенным и безобидным способом: с головой погружаясь в новый детектив.

Дмитрий Дмитриевич дал жене последние инструкции, проверил еще раз оружие, спрятал его на дне неприметной хозяйственной сумки. Он помог Машеньке надеть пальто, проводил ее до дверей и перекрестил вслед. Ему очень хотелось отвезти ее до места на автомобиле и дожидаться там. Но если бы у него случился обычный обморок, он мог поставить всю операцию под удар, да и не хотелось, чтобы машина показывалась в этот день на Пятнадцатой линии Васильевского острова. Он остался дома, в волнении расхаживать по комнате из угла в угол и дожидаться жену.

Мария Дмитриевна доехала до места, как обычно, общественным транспортом. Поглядев на окна третьего этажа, она убедилась, что шторы задернуты, и поднялась к нужной квартире. Муж накануне тщательно смазал замок, поэтому отмычка открыла его совершенно беззвучно. Планировку квартиры Мария Дмитриевна хорошо знала, все помнила по Митенькиным чертежам, и, стараясь не производить шума, направилась в спальню, по дороге вынимая из хозяйственной сумки пистолет и диванную подушку, которую муж накануне взял отсюда, чтобы не нужно было искать ее в самый ответственный момент.

Заглянув в спальню, Мария Дмитриевна с удивлением увидела, что там никого нет, но из кухни доносились такие звуки, что Мария Дмитриевна даже слегка покраснела. Она пошла в кухню, уже не стараясь двигаться бесшумно: любовники так шумели, что вряд ли услышали бы даже звуки оркестра пожарной команды в полном составе.