Баши-Ачук - Акакий Церетели

— Чем провинился я перед тобой, аллах, почему явь обратил ты вдруг в сон? Того ли я ждал? Нет ее! Исчезла! Развеялась моя мечта! Но ничто в мире не сотрет того, что однажды с такой силон запечатлелось в моем сердце! Если я потерял ее живую, хоть мертвая — она моя!

Абдушахиль поднял разрубленное надвое тело девушки, прижал его к груди и двинулся туда, откуда еще так недавно нес ее живую… Но как не похож был этот путь на тот, давешний! Тогда над ним, опьяненным счастьем, раскрывались небеса, — теперь он задыхался от скорби, и казалось, земля вот-вот разверзнется у него под ногами.

Он опустил свою ношу у родника. Долго глядел он на погибшую девушку, и слезы градом катились по его лицу; потом вырыл близ родника могилу и, тайно схоронив свое сокровище, выровнял края могилы.

С этого дня Абдушахиль часто, очень часто приходил к роднику и, не смыкая глаз, проводил ночи у дорогой ему могилы.

Глава одиннадцатая

Однажды в ясную, лунную ночь Абдушахиль, как обычно, полулежал у могилы, уйдя в свои сладостные воспоминания и мечты, как вдруг поблизости послышался шорох. Абдушахиль обернулся, из уст его вырвался крик, он вскочил, отшатнулся и, отступив на несколько шагов, невольно сжал рукою кинжал… но тут же замер и словно онемел: перед ним стояла та, которую он так горестно оплакивал.

— Прочь! Прочь от меня, злой дух! Да проклянет тебя Магомет!

— Не бойся, я та, по ком ты так горюешь и плачешь! — тихо ответила девушка.

— Ты дух, вернувшийся с того света, чтоб даровать мне утешение и радость?

— Да, я пришла к тебе и ради тебя, но я не дух, а живой человек во плоти, верящий в твою любовь и любящий тебя.

— Как, ты ожила?

— Я не умирала.

— А это? — Абдушахиль с удивлением указал на могилу.

— Ты ошибся: это сестра моя, несчастная Пирмтвариса, мы с нею близнецы; а меня зовут Пиримзиса.

— Да будет благословенна твоя воля, господи! — вскричал Абдушахиль и взял девушку за руки. — Скажи, скажи мне, это сон или явь? Объясни, как все это случилось, не то я сойду с ума!

Абдушахиль едва держался на ногах от волнения и невольно опустился на землю. Девушка, подсев к нему, ласково заговорила:

— Ты видишь, я совсем не стесняюсь тебя, потому что мы с тобой — как брат и сестра. Помнишь, ты именно здесь, на этом самом месте, приводил меня в чувство и потом назвался братом; знаю, знаю, слово доблестного воина вовеки нерушимо. Любовь к тебе запала мне в душу с того самого дня, но она безнадежна и безысходна — мы с тобою разной веры, нам никогда не соединиться. Поэтому я заглушила то чувство, покорилась судьбе и люблю тебя только сестринской любовью.

Перс с изумлением слушал ее и, наконец, спросил дрожащим от волнения голосом:

— Сестра моя, но сладостнее, чем сестра! Скажи, как ты спаслась? И кто тебя привел сюда?

— После того как разорили монастырь, воины отобрали нескольких девушек, в том числе и меня, чтобы увести их в плен, но я воспользовалась общим смятением и, ускользнув, спряталась тут неподалеку — забралась в пустое квеври. Когда они подожгли монастырь и уехали, я вылезла из квеври и долго скрывалась в лесных зарослях, — оттуда я видела, как ты оплакивал мою несчастную сестру и как ты ее похоронил; я понимала, что ты ошибся, приняв ее за меня, и сердце мое переполнилось любовью, С тех пор я живу здесь, в пещере, и часто украдкой слежу за тобой. Сегодня не выдержало сердце, и я решила показаться. Сейчас я больше ничего не скажу. Если хочешь знать всю правду, пойдем вместе в мое убежище, но лишь с одним условием: не удивляйся ничему, что бы ты ни увидел, и ни в коем случае не берись за оружие. Доверишься ли ты мне?

— Пойду за тобою хоть в ад.

— Поклянись!

— Клянусь Магометом!

— Магометом, в которого мы не верим?

— Хорошо… Клянусь вашим Христом!

— А что он тебе? Нет! Поклянись лучше словом доблестного воина.

— Клянусь! Клянусь к тому же своей необыкновенной любовью, которую не в силах выразить!

— Теперь я верю! — сказала девушка, протянула Абдушахилю руку, и так, взявшись за руки, они углубились в дремучий лес.

Глава двенадцатая

В глубине леса, в пещере, расположенной среди неприступных расселин, несколько молодых повстанцев, сидя вокруг костра, жарили на угольях шашлыки. Тут же стоял длинный стол; па нем не было видно ни хлеба, ни вина, ни какой-либо другой еды.

У входа послышались шаги, и в пещеру вошла женщина с довольно объемистой корзиной в руках.

— Это ты, Мелано? — сказал один из повстанцев, по всем видимости главарь отряда.

— Сегодня не нашлось надежного человека, чтоб доставить вам пищу; ничего не поделаешь, сама пришла. Пробираюсь к вам, а у самой коленки дрожат от страха. Поскорее опорожните корзину, пришлось бросить спящих ребят без призора, — ответила Мелано, передавая свою ношу.

— Вот только поужинаем, и кто-нибудь проводит тебя до первого жилья, — отозвался тот же повстанец.

Мелано тихонько прошла вглубь пещеры и уселась в углу.

Вынули из корзины хлебы, кувшин с вином, глиняный горшок с каким-то варевом и разместили все это на столе.

— Да здравствует наша благодетельница! — воскликнул один из повстанцев. — Зато мы поделимся с нею сегодняшней добычей.

Остальные поддержали его и до краев набили корзину Мелано кусками освежеванной дикой косули.

Вдруг в лесу раздался крик филина. Все вскочили и, схватившись за оружие, кинулись к выходу; но филин умолк, а вместо него заверещал пересмешник.

Повстанцы успокоились и снова уселись вокруг костра.

— Хорошие шутки! Видно, ошиблись наши дозорные и подняли всех на ноги… — ворчали обитатели пещеры.

Вошла Пиримзиса.

— Испугались, верно? — сказала она, смеясь. — Дозорный не сразу разобрался в темноте: он принял моего пленника за врага и, конечно, поднял тревогу. Но я его быстро вразумила — и он сразу же дал вам знать, что все спокойно!

— Пленник? Какой пленник? Откуда? — раздалось со всех сторон.

— Да, я захватила пленника и привела его к вам, даже не обезоружив! Зачем, думаю, оскорблять молодца?! Примите его как гостя, да смотрите не обижайте!

Пиримзиса быстро вышла и возвратилась в сопровождении Абдушахиля. Все повскакали с мест и уставились на пленника.

Абдушахиль, едва пойдя в пещеру, застыл у входа.

— Баши-Ачук! — вскрикнул он, потрясенный неожиданной встречей.

— Как видишь, Абдушахиль, это Баши-Ачук, а я — сестра Баши-Ачука. Да будет благословенна ваша встреча и да принесет нам счастье твой приход!

Все умолкли, повстанцы с недоумением переглядывались. Абдушахиль молитвенно воздел руки и воскликнул:

— Слава аллаху, неисповедимы пути его! Я искал тебя как врага, а встречаю как друга!

Баши-Ачук засмеялся:

— Я то же самое хотел сказать! Итак, ты наш гость, а мы — хозяева! — Он подошел к Абдушахилю, обняв подвел к столу и посадил рядом с собою.

— Нежданный гость, посланный нам богом, да не осудит нас за угощение. Трапеза у нас скудная, зато веселая! — продолжал Баши-Ачук.

Все уселись за стол и весело принялись за ужин. Только песен не было слышно, зато завязалась оживленная беседа, хоть и разговаривали вполголоса. Ужин затянулся надолго; чего-чего только не было переговорено! Почти все сотрапезники, хотя бы вкратце, рассказали историю своей жизни, и, наконец, очередь дошла до Абдушахиля.

— Я человек без роду, без племени, — начал он. — Не знаю, кто были мои отец и дед, не знаю и того, откуда сам я попал в Ардалан. Только смутно, как сквозь сон, вспоминаю рассказы несчастной моей матери! На нашу деревню напали как-то лезгины и разорили ее; из всей нашей семьи уцелели только двое — моя мать да я, а был я в ту пору еще грудным младенцем; лезгины захватили нас и угнали. Была у меня, говорят, еще старшая сестра, но она жила в другой деревне, у священника, и, можно надеяться, спаслась. Больше я ничего о родичах своих не знаю.

Мелано затаив дыхание слушала рассказ Абдушахиля.

— Скажи, у тебя на левой руке шесть пальцев? — неожиданно спросила она. И когда Абдушахиль ответил утвердительно, кинулась к нему, обняла и разрыдалась:

— Господь не захотел, чтоб мы навек потеряли друг друга!

Все были поражены, благодарили бога, крестились и поздравляли брата и сестру с чудесной встречей. А сам Абдушахиль даже растерялся и не знал, что ему делать.

Понемногу, когда все примолкли, Пиримзиса обратилась к Абдушахилю:

— Я тоже желаю тебе всякого блага! Теперь, когда нашлась твоя кровная сестра, наш уговор уже ни к чему: ты перестал быть мне братом.

Абдушахиль вздрогнул и тревожно спросил ее:

— Значит, мы отныне чужие друг другу?

— Нет, почему же? Просто знакомые — христианка и магометанин.

— Нет, какой я теперь магометанин? Сама же ты слышала, что я родился в христианской семье и сегодня по воле провиденья возвращаюсь к вере моих отцов. Отныне я верую и поклоняюсь тому, кому поклоняетесь все вы. Баши-Ачук! Примите меня в ваш отряд, чтоб я мог с нынешнего дня делить с вами и горе и радость.