Тринадцатая редакция. Напиток богов - Ольга Лукас

Дворы Васильевского острова походили на порталы в иные миры. В них было больше фантастического, чем реального, и казалось, что здесь никто никогда не умирал, а только улетал на другие планеты. Если бы Алисе потребовалось срочно убежать из этого мира в какой-нибудь соседний, лучше лазейки было бы не придумать. Но её вполне устраивал этот. Именно в этом мире, как в стоге сена, затерялась иголка, в которую нужно вдеть путеводную нить, которая, в свою очередь, выведет к Дому Мёртвого Хозяина. Вот только Дом — и есть сама иголка, и чтобы вдеть в неё нить — иголку нужно сначала найти.

Дворы Петроградской стороны напоминали зеркальные коридоры. Шагнув в один, можно было бесконечно прыгать из отражения в отражение, всё уменьшаясь и уменьшаясь, всё дальше уходя в зеленоватую глубину стекла. Здесь не было никаких историй — лишь отражения историй, отблески солнечных лучей в окнах, эхо шагов, то бегущее следом, то поджидающее где-то впереди, за углом.

Дворы Коломны были высокомерны, как пожилые училки, злоупотребляющие макияжем. Здесь не было места нелепым, противоречивым сказкам, каждый раз начинающимся по-разному. Всё было выверено и выправлено. Даже граффити на стенах.

И всё это было не то.

— Опять мимо? — спрашивал Василий, распахивая перед Алисой дверцу автомобиля.

— Угу.

— Ну, хотя бы вспомните номер трамвая? Возьмём схему тогдашнего маршрута, проверим все остановки, и так найдём нужный двор.

— Не помню я номеров. Мне вообще казалось, что мы садимся на первый попавшийся трамвай, но приезжаем куда надо. А один раз трамваи стояли. Наверное, не было электричества, или случилась авария. Представляете — десятки пустых трамваев, один за одним. Красные и желтые. С дверцей-гармошкой и дверцей-купе. Вы помните такие ребристые, будто пластмассовые трамваи с дверцей-купе?

— И что же вы делали, когда трамваи встали?

— Дедушка сказал: «О, нам повезло. Музей трамваев сам к нам приехал, не надо до него добираться через непроходимые леса и болота». Мы шли, и почему-то шли по проезжей части. У некоторых трамваев были открыты все двери, и мы входили внутрь, проходили вагон насквозь и выходили на улицу. А потом спустились в метро и всё равно поехали искать Дом Мёртвого Хозяина.

— На метро? И вы приехали туда на метро?

— Да… Вы знаете, я совершенно об этом забыла.

— И что это была за станция? Помните?

— Сейчас, подождите. Когда мы приехали, дедушка сказал, что эту станцию назвали в честь его дочери, то есть, моей мамы. Её девичья фамилия — Владимирская. И я тоже взяла эту фамилию. В честь дедушки. Ну, и в честь мамы. Теперь скажите, есть такое метро — «Владимирская»? Мне кажется, это шутка. Так не может называться метро.

— Может, — с облегчением выдохнул Василий. — Вы не представляете, как вы сейчас упростили нашу задачу.

Было решено, что Алиса спустится в метро, затем поднимется вверх по эскалатору — и тогда она, может быть, вспомнит дорогу.

Небольшое затруднение вызвала покупка жетонов: Василий очень давно не был в метро, Алиса — тоже. Они стояли перед кассой, пытаясь понять, сколько денег надо заплатить и что при этом сказать кассиру, пока какой-то добрый иностранец не объяснил им, что к чему.

Василий остался ждать на улице, Алиса храбро шагнула на ступеньку эскалатора. Она смотрела под ноги, стараясь не отвлекаться на рекламные щиты и объявления (в её детстве их не было), и пыталась представить, что она — это она и есть, только гораздо младше. И рядом с нею, ступенькой ниже, стоит дедушка.

Итак, вот они спустились, проехали на поезде до нужной станции (всё это произошло в одно мгновение — Алиса просто перешла на эскалатор, идущий вверх), и теперь уже рукой подать до Мёртвого Хозяина Дома.

Внезапно на соседнем эскалаторе началась какая-то весёлая суета.

— Эй, эй! Смотри, смотри!

Послышались щелчки фотоаппаратов, замелькали вспышки. Алиса вздрогнула, вынырнула из своих воспоминаний, вернулась в настоящее и огляделась по сторонам.

По правую руку висела реклама женского журнала, обложку которого украшала её фотография. Полгода прошло, неужели не могли плакат сменить? Как будто других обложек нет.

Люди, ехавшие вниз, улыбались Алисе, махали руками, фотографировали её на фоне плаката — словно она заняла первое место на какой-нибудь важной олимпиаде и теперь с победой возвращается домой. Алиса улыбалась в ответ — если уж тебя угораздило стать знаменитостью, и тебя фотографируют люди, постарайся выглядеть приветливо.

Выйдя на поверхность, она с огорчением признала, что маленькая девочка, которая вместе с дедушкой шагала навстречу очередному чуду, исчезла, и её место заняла привычная взрослая Алиса.

— Вы вспомнили? — Василий поджидал её у входа.

— Ни черта. Ну, допустим — туда. Хотя мне кажется, что этой улицы тогда вообще не было. Я либо вернусь сюда, либо позвоню оттуда, куда приду, и вы меня подхватите.

Алиса достала из сумочки тёмные очки и запоздало укрылась за ними, но это ничего не меняло. Её выдернули в реальность, в действительность, в настоящее время женского рода единственного числа.

Дворы, в которых она оказалась на этот раз, нельзя было объединить по общему признаку, и Алису это раздражало. Так легко и просто налепить клеймо: тут иные миры, тут зеркальные коридоры, тут чопорная история культуры. Здесь же — ну самые обычные дворы, в которых живут обычные современные люди. Вот антенна, вот офис с пластиковыми окнами. Здесь автомобили стоят в четыре ряда. Окно открыто, кто-то смотрит новости. Алиса ускорила шаг: ей хотелось убежать от этой скучной, пресной современности обратно в детство.

— Ай! — воскликнула она. Когда вбегаешь под своды сумрачной арки, надо смотреть под ноги, а не то каблук застрянет в трещине асфальта.

Чуть помедлив, эхо отозвалось на этот вскрик густым тяжелым стоном.

Алиса ускорила шаг. Вот огромное старое дерево: не дуб и не ясень, а клён. Зато на его ветвях сидят сразу три кота с очень пушистыми хвостами. Ещё один двор. Мраморный ангелочек в окружении розовых кустов. А если не поворачивать в следующий двор, а пройти между домами?

Алиса уже почти бежала: как будто за ней гнались те люди с фотоаппаратами. Она двигалась вперёд по наитию, чувствуя если не знакомый запах, то нечто, напоминавшее тот прежний дух детства — пока не уткнулась носом в решетку. Бдительные жильцы решили оградить свой двор от посторонних.

— Ну уж нет! — сжала зубы Алиса и набрала на кодовом замке первую пришедшую в голову комбинацию цифр. Замок щёлкнул, и калитка открылась. Алиса не знала, что эта чудесная дверца распахивается перед всяким, кто не побоится нажать хотя бы на одну кнопку. Ей показалось, что это знак.

Она вбежала во двор, слишком просторный, непонятно как оказавшийся здесь, словно принесённый течением из другой части города.

Хорошо, что на ней тёмные очки — кажется, она плачет, и тушь наверняка размазалась.

— Ай! — снова воскликнула она. Эхо ничего не вернуло ей взамен. — Простите!

Так спешила навстречу любимой истории, которую нашла, сама нашла, что налетела второпях на какого-то парня.

Парень взглянул через плечо, как бы раздумывая, прощать или не прощать.

И тут реальность вновь оттолкнула сказку. Кажется, уже насовсем.

Никакие очки, никакая маскировка не скроют от проницательного взгляда младшего брата.

— Алиса? Почему ты не предупредила меня о том, что приедешь?

— Привет. А почему я должна отчитываться?

— Нет, ты не должна отчитываться. Но я бы встретил тебя, и потом…

— Да-да, это очень хорошо. А сейчас — две минуты. Ты молчишь две минуты, меня не дёргаешь, и потом мы делаем вид, что ты меня встретил, и дальше делай, что хочешь.

— Как скажешь.

— Вот и волшебно.

Алиса зажмурилась. Раскинула руки и стала вертеться вокруг своей оси, хватаясь за ветер. Потом остановилась и открыла глаза. Он стоял перед ней, он ждал её. Мёртвого Хозяина Дом — ещё более настоящий, чем тогда.

Он стал как будто ниже: врос в асфальт? Или выросла сама Алиса? Но чья-то рука вставила стёкла, покрыла крышу черепицей. Кто-то посадил вьющиеся растения, оплетающие фасад. Кто-то выкрасил дверь и повесил на неё домофон.

Алиса подошла к стене и погладила её рукой. Теплая и шершавая, как шкура какого-нибудь древнего ящера. И дышит? Нет, показалось. Интересно, а где окно, в которое они с дедушкой заглянули, когда тайна этого дома чуть не открылась перед ними?

Даже тысяча Денисов не испортит радость от этой встречи. Вот только было бы лучше прийти сюда завтра — уже без него. Потому что — ну это же младший брат. Он же ровно через две минуты, ни секундой раньше, подойдёт к ней и скажет: «А теперь идём, я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось». Как будто она балбесина малолетняя, которая то и дело влипает в неприятности!