Футбольное поле - Аделия Амраева

– Я Раушан Бисеновне всё расскажу! – раздаётся девчачий крик. – Нет, лучше к завучу пойду!

Баха отступает. Глупая Айка!

– Сам защититься не можешь, так тебя девчонки защищают! – Баха получает больше чем победу. – Как низко ты пал, слюнтяй!

– Всё время ждёт, что его спасёт девочка! – Кана злорадствует.

Снова слышу смех. Оглядываю класс, натыкаюсь на довольный взгляд Айки. Скотчем я, наверное, не обойдусь. Этого явно мало.

– Встретимся после занятий, – говорю ровно, глядя Бахе в глаза. – За школой. Ты и я.

– С чего ты решил, что я приду? Вдруг на меня облаву устроят? – Баха улыбается. Видно, что придёт. Ему не терпится, как и мне.

– Никто не расскажет учителям! – смотрю на Айку. – Никто! – поворачиваюсь к Бахе: – Или ты трусишь?

Он соскакивает с места.

– После занятий я на тебе ни «икса», ни «игрека» не оставлю.

На заднем дворе школы собирается почти весь класс. Только те, кому всё безразлично, ушли домой. Несколько девчонок встают позади меня. Тоже мне помощники! Большинство держат нейтралитет. Кое-кто из мальчишек на стороне Бахи.

Выхожу в центр. Баха идёт навстречу и тут же замахивается. Падаю от удара, Баха прыгает на меня. Начинаем кататься по земле, я пинаюсь. Баха отстаёт. Поднимаемся на ноги. Разбегаюсь и бью кулаками. Снова падаем, снова катаемся. Баха, хоть и выше, но в силе мне уступает. Слышу треск: порвалась футболка. Встаём, с разгона снова кидаюсь на Баху. За футболку ответишь! Закрываю глаза и беспорядочно орудую кулаками, подключаю ноги, они у меня сильней. Баха отталкивает меня. Он зол, и на его глазах выступили слёзы. От досады или от боли – неважно. Глядя на него, понимаю: он проигрывает.

– Ой, Бахыт плачет! – сейчас я Айке благодарен. Ухмыляюсь разбитой губой.

Баха не в себе.

– Ты что, совсем дура? – кричит он на Айку. – Кто плачет? За базаром следи! Поняла? – он надвигается на девчонок. Все они разбегаются, кроме Айки.

– И что, ударишь девочку? – она бесстрашно смотрит на него. – Плачешь, видно же! Димка тебя отколошматил!

– Закрой рот! – Слёзы катятся по щекам Бахи, голос дрожит, он возвращается в центр круга. Я готов броситься на него в любую минуту.

– Сергей Анатольевич! – кричит кто-то из толпы.

Все бросаются врассыпную. Бегу и я. За два квартала от школы останавливаюсь и отряхиваюсь. Болит вся правая сторона лица, локти и одно колено разбиты до крови. Но делать нечего, нужно идти на танцы.

У двери сталкиваюсь с Лариской. Вот только не хватало идти с ней до самых раздевалок!

– Ой, ты чего? – спрашивает она ошарашенно.

– Ничего, – я прохожу мимо.

Забегаю в туалет, смотрюсь в зеркало. На лбу ссадина. Щека разбухла. Под глазом будет синяк. Показаться на глаза Ксении Алексеевне – значит сказать маме:

– Мам, ты говорила не драться, а я назначил стрелку после дополнительных!

Но если я не пойду, мама узнает о пропуске. Направляюсь в сторону раздевалки.

– Дима! – Лариска словно меня ждала.

– Чего тебе? – Так и быть, остановлюсь, поговорю.

– Кто тебя так?

Она притворяется или правда обеспокоена?

– Подрался, не видно, что ли?

– Видно, ещё как видно, – она протягивает руку, хочет дотронуться до моего лба. Я отстраняюсь. – Нужно обработать.

Ну-ну, Ксения Алексеевна сейчас и обработает, и маме сообщит.

– Тебе нельзя в таком виде на танцы идти.

В последнее время всех вокруг будто подменили. Вот и Лариску тоже.

– Я бы не пошёл, да мама мне потом устроит, – опускаю голову.

– А давай я тебя прикрою? – у Лариски загораются глаза. – Скажу, что видела тебя, но ты плохо себя чувствовал. Тогда Ксения Алексеевна не будет тебе домой звонить.

Не могу понять: Лариска так не хочет танцевать со мной в паре?

– Я сейчас из аптечки кое-что возьму и вернусь. – Она убегает.

Занятия вот-вот начнутся. Раздевалки уже пусты. Стою, осматриваю локти. Осторожно сгибаю ногу. Лариска возвращается быстро и тянет меня в раздевалку. Толкает на скамейку и раскладывает рядом зелёнку, ножницы, бинт. Чувствую, будет весело…

– А я сейчас в паре с Еркеном танцую. Ну помнишь, такой же, как ты? – Лариска орудует зелёнкой, аж облизывается. – Но он старается. Если б ты так старался, танцевал бы на моём уровне.

Ага, как же! Заняться мне больше нечем! Зелёнка – вещь не очень приятная, особенно на открытые раны. Но я терплю, изо всех сил терплю.

– Ну вот, – Лариска улыбается, а у меня всё везде щиплет. Каждую царапинку обработала! Изверг!

– Ты меня правда прикроешь? – интересуюсь я.

– Конечно! – Лариска осматривает меня, ищет, где бы ещё сделать больно. – Больше нигде?

– Нет, – я вскакиваю со скамейки. – Я пойду тогда.

Лариска разочарованно собирает бинт и всё остальное. Направляюсь к двери. Вдруг меня осеняет мысль.

– Лариска!

Она поднимает голову.

– А можно тебя попросить? Можешь меня постоянно прикрывать? Ну столько, сколько получится? – с надеждой смотрю на неё. – Тогда я смогу играть в футбол.

– А то ты так не играешь! – Лариска хмурится.

– He-а, у меня ж ещё плавание.

– Так там кого-нибудь попроси! Если я тебя долго прикрывать буду, то мне влетит, когда всё откроется. И Ксения Алексеевна никогда больше не будет мне доверять, – Лариска быстро выходит из раздевалки. Бегу за ней.

– Нет, ну ты скажешь, что я и тебя обманывал, а? Ну пожалуйста! – Беру её за руку. – На плавании нету…

– Кого там нету? – Лариска пристально смотрит на меня.

Что бы такое сказать?

– Ну… там нет таких хороших людей, как ты!

Здорово я придумал! Лариска расплывается в улыбке:

– Ну ладно. Только потом я скажу, что ты меня обманул.

– Да, так и скажи! – бегу к выходу. – Спасибо!

Я смогу играть в футбол. Хотя бы до тех пор, пока взрослые не догадаются. В новом матче мне быстро забили гол: почти каждый мой шаг контролируется. Но мне удалось отобрать мяч у судьбы. В подкате. Теперь я пойду в нападение!

Контратака

– Что у тебя за вид? – Я перестал разбираться, когда мама беспокоится, а когда злится. – Я же сказала – без драк!

– Ну ты же сама говорила, что девочек нужно защищать! – Я пришёл задолго до мамы и постарался максимально замести следы. Выкинул футболку, даже сам вынес мусор. Только от синяков и зелёнки никуда не деться. Приходится изворачиваться.

– При чём тут это? – мама бросает сумку и пакет, задирает мне голову, чтобы осмотреть лицо.

– Ну мы шли с Лариской домой… Ну с девочкой с танцев…

Мама направляется на кухню:

– Сам обработал?

– Нет. – Тут стоит сказать правду, иначе не поверит совсем. – Лариска обработала. К ней пристали двое ребят, денег просили. А я её защитил!

Мама выкладывает продукты из пакета.

– И что потом? – На меня она не смотрит.

– Лариска недалеко от студии живёт. Мы к ней зашли, и она обработала мне ссадины.

– А сколько лет было тем, с кем ты подрался?

– Ну не знаю. Я не разбираюсь в этом. Но они старше были, – улыбаюсь я почему-то виновато.

– Ясно. – Мама достаёт сковородку и ставит на газ. – И они тебя побили?

– Ну и я их тоже! Они же убежали. – Подбегаю к ней, открываю холодильник, чтобы разложить продукты по местам.

– А Лариса одна живёт? – Мама наблюдает за мной. – Лук не там лежит, а внизу. Помидоры надо помыть, я их нарежу на салат, – она улыбается как-то хитро.

– Нет, конечно! Но никого дома не было. А потом я сразу домой. – И я делаю всё, как велит мама.

– Я тебе говорила, что обманывать нехорошо? – Она смотрит мне в глаза, пристально.

– Да, – я закидываю помидоры в раковину. Неужели мама всё поняла? – Я никогда не обманываю.

– То есть мне из школы не позвонят? – мама достаёт из морозилки мясо. – И родители тоже ничьи не позвонят?

– Нет, – говорю я уверенно.

Вряд ли Баха расскажет кому-нибудь о своём позоре.

– Ну хорошо, – мама протягивает мне нож. – Попробуй-ка нарезать салат, если хочешь помочь.

– Ага, хочу – ни разу ещё салатов не делал.

– Как дела на танцах? – Мама разбивает на раскалённую сковородку яйца и идёт в сторону комнаты.

– Хорошо! Сегодня деми плие опять проходили.

Мама останавливается:

– Сначала напополам, потом каждую половинку осторожно режешь, – улыбается. – Смотри не порежься.

Уф, кажется, пронесло. Помидоры меня не слушаются. Но я стараюсь. Держу нож подальше от пальцев. Что там ещё должно быть в салате?

Теперь у меня совсем другое расписание. Контратака в самом разгаре! Старшаки разрешили мне играть с ними. Каждый день. До обеда. Вовка рассказывает мне последние новости о мундиале. Германия, оказывается, позорно проиграла испанцам. Зато выиграла у уругвайцев вторым составом и заняла третье место. Вместо танцев тоже будет футбол. Надеюсь, ребята примут меня обратно в команду. Тут, правда, Баха может помешать… В общем, без игры я буду мучиться всего один день – четверг, и то последний. Со следующей недели дополнительные занятия заканчиваются, а про каратэ мама пока ничего не говорила. Надеюсь, забыла.