От этого зависит ваша жизнь. Как правильно общаться с врачами и принимать верные решения о здоровье - Талия Мирон-Шац

требующий усилий и сознательной обработки информации. Если принимать решение по Системе 2, вы можете час простоять у прилавка с сэндвичами, сравнивая их пищевую ценность. Вы будете голодным и уставшим, но все равно максимально точно все рассчитаете и примете решение не на эмоциях, а на основании логического анализа информации. Система 2 срабатывает, когда нам нужно рассчитать, сколько чаевых оставить в ресторане (традиционно оставляют 15%), если счет составил 137 долларов 60 центов (хотя, вероятно, это решение мы принимаем на основании Системы 1). Мы также мыслим по Системе 2, когда впервые готовим блюдо по сложному рецепту и когда сравниваем клубный сэндвич и сэндвич с сыром по таким критериям, как калорийность, количество белков и углеводов и содержание соли.

Система 1 названа так не потому, что она лучше, а потому, что термин для нее был введен первым. В жизни происходит чередование этих двух систем. Они сосуществуют, так как преимущества этих двух систем и обстоятельства, в которых они применяются, очень отличаются. Одна когнитивная модель эффективна, когда на кону стоит человеческая жизнь и необходимо реагировать быстро. Однако эта же модель не так хороша, когда дело доходит до анализа истории болезни пациента. Все же ключевыми стратегиями мышления являются ограниченная рациональность, когнитивная скупость и Система 1. Мы пользуемся ими неосознанно. Это происходит незапланированно, само по себе, и, вероятно, поэтому эти стратегии оказывают такое сильное влияние на принятие решения. Таков наш образ мышления. Мы не всегда внимательно обдумываем информацию, даже если мы в состоянии ее понять (а как мы увидим дальше, понять ее мы можем не всегда). Наше стремление экономить умственную энергию вместо того, чтобы тщательно изучать имеющиеся данные, делает нас уязвимыми: нами можно легко манипулировать, предоставлять нам неполную информацию, даже если речь идет о нашем здоровье.

Мы ищем быстрые ответы на свои вопросы, которые легко понять. Точно так же поступают и наши врачи, по уши заваленные работой. На протяжении нескольких лет я вела мероприятия для нью-йоркской группы по внедрению новых технологий Health 2.0, в составе которой были предприниматели, врачи, руководители организаций здравоохранения и лидеры технологического рынка. На тот период группа насчитывала около четырех тысяч членов, сейчас — более семи тысяч. Мы выяснили, что интероперабельность — способность систем (устройств, систем электронных медицинских записей) беспрепятственно взаимодействовать, обмениваться данными между собой — может стать серьезным препятствием для врачей. В их голове и без этого слишком много информации, у них нет времени и возможности, чтобы изучать, как пользоваться всеми появляющимися технологиями. Это попросту слишком сложно. Чтобы врачам было легче принимать более правильные, рациональные и простые решения, которые будут способствовать улучшению состояния нашего здоровья, необходимо минимизировать когнитивную нагрузку с помощью поведенческой экономики и интеллектуальных информационных технологий (ИТ).

«НЕСТАНДАРТНАЯ», ИЛИ БЕСПОЛЕЗНАЯ, ДИАГНОСТИКА РАКА

Даже когда точность имеет ключевое значение в принятии решения, в связи с чем мы бы хотели замедлиться и обдумать имеющиеся данные, сделать это бывает трудно или невозможно. Мы неспособны критически оценивать полученную информацию в силу недостаточной осведомленности. Величайший в мире художник — представитель абстрактного экспрессионизма или эксперт в области международного налогообложения, вероятно, растеряется, если его попросят оценить представленный онкологическим центром индивидуальный план лечения злокачественной опухоли.

Я практически не верю в то, что мы можем оценить эффективность лечения рака. Чтобы объяснить свою точку зрения, приведу один яркий пример. Исследователи из Института онкологии Дана-Фарбер в Бостоне изучили информацию, представленную на веб-сайтах онкологических центров. Была собрана группа из четырнадцати преподавателей института и научных работников, каждый из которых был экспертом в одной или нескольких областях[55]. Группой были отобраны веб-сайты онкоцентров, на которых предлагались индивидуальные планы диагностики злокачественных опухолей: различные диагностические процедуры, позволяющие адаптировать лечение в соответствии с имеющимися данными о геноме или опухоли. Предлагаемые услуги исследователи классифицировали на две группы: «стандартные» и «нестандартные».

В группу «стандартных» попадали те диагностические процедуры, эффективность проведения которых была подтверждена тринадцатью из четырнадцати специалистов. Проведение диагностических процедур может помочь правильно подобрать лекарство или его дозировку, назначить профилактические мероприятия, выявить заболевание на ранней стадии и начать его лечение, установить точный диагноз и спрогнозировать дальнейшее развитие заболевания. Все это в дальнейшем поспособствует улучшению состояния пациента. Например, мутации гена BRCA1 указывают на высокий риск развития рака молочной железы и яичников. Зная о наличии мутации, женщина может принять решение об операции по удалению молочных желез в качестве профилактической меры. Если же перед лицом вашего диагноза медицина бессильна, результаты диагностики могут помочь в принятии решений другого характера. Носители одного аллеля APOE4 подвержены высокому риску развития болезни Альцгеймера. При наличии двух копий APOE4 риск развития заболевания еще выше. С медицинской точки зрения с этим ничего нельзя сделать. Тем не менее, узнав о мутации, человек может изъявить желание написать завещание или обсудить предпочтительный вариант ухода в случае развития заболевания.

Возможно, слово «нестандартный» вызывает у вас положительные ассоциации — нечто современное, оригинальное, — однако на самом деле «нестандартными» специалисты назвали те диагностические процедуры, которые не имеют доказанной клинической значимости. Результаты нестандартных диагностических процедур не имеют смысла. Не доказано, что эти процедуры способствуют предотвращению неблагоприятных клинических исходов (например, смертности). Результаты такой диагностики не могут быть использованы при выборе лечения. Они указывают на наличие вариантов генов, но любой генетический консультант знает, что в наших генах есть множество вариантов с неизвестной клинической значимостью. Например, с помощью нестандартной диагностики могут быть обнаружены генные мутации, но их наличие не дает никаких сведений о риске развития рака молочной или поджелудочной железы. При проведении пренатальной диагностики у женщин есть возможность отказаться от предоставления сведений о вариантах генов с неизвестной клинической значимостью, так как эта информация не имеет особого смысла, но может стать лишним поводом для беспокойства. Возможно, со временем знание о наличии этих вариантов генов будет иметь значимость при постановке диагноза или выборе лечения. На момент проведения исследования Институтом Дана-Фарбер информация о мутациях, полученная по результатам нестандартных диагностических процедур, была признана бесполезной.

Большинство (более 80%) предлагаемых веб-сайтами диагностических процедур оказались нестандартными. Другими словами, большинство доступных вариантов диагностики были бесполезны с медицинской точки зрения. Один из постулатов маркетинговой этики гласит: «Маркетинг несет вред, если продвигает продукты с недоказанной эффективностью». Тем не менее на веб-сайтах чаще рекламировались нестандартные диагностические процедуры[56]. Большинство из них не только не помогут пациентам принять правильное решение, но и опустошат их кошелек. Стоимость услуг, предлагаемых на сайтах, варьировалась от 99