Ожидание старого учителя (Принцип Криницына - 3) - Владимир Солодовников

-Ну, что скажешь? - спросил я Валерия уже в машине, когда мы ехали к центру города. -Скажу, что Люся - хороша! Упоминание о Казиеве меня, правда, шокировало. Это ведь мой преемник на должности начальника уголовки. И в том самом здании среди лип. Такие дела. Давай пока заскочим в отель, в ресторане посидим, выпьем малость. Нет возражений? Возражений не было.

Отель "Жемчужина" сдан был полтора года тому назад, стоял он на берегу рукотворного пруда. Сейчас, в уже вечернее время, все это в комплексе: и пруд, и отель, выстроенный в современном стиле - выглядели довольно живописно. Вокруг здания зеленые кустарники и голубые молоденькие ели. По обеим сторонам дорожек из фигурной разноцветной тротуарной плитки - красивые фонари на чугунных рельефных столбах. Оставив машину на платной стоянке, рядом с отелем, мы прошли в ресторан. Зал блистал чистотой, официанты - все молодые вышколенные парни в жилетках, с галстуками-бабочками. Едва мы вошли, как к нам подскочил один из них. Так и ожидалось, что он сейчас угодливо согнется в поясе и произнесет: "Чего изволите-с, барин?". Но все было попроще - не царская Россия. Но к столику нас проводил, усадил, заказ принял. И заказ исполнили почти молниеносно. Мы сидели в уголочке и посматривали на посетителей, служащих, беседу вели о том, что дальше делать будем. -Мне, Валер, ехать надо с утра в Березовку. Мы оба с тобой молчим. А ведь и у тебя мелькнула мысль о том, что плот наш "увел", скорее всего, Филя. Нет? -И я так думаю. Да, ты, пожалуй, поезжай. А я с утра поеду на станцию скорой медицинской помощи и для начала ознакомлюсь заочно с Жориком. На Северной подстанции главный врач и старший фельдшер - мои знакомые. Вот для начала я с ними и побеседую. А вечером, к окончанию рабочего дня, мы с тобой нагрянем на "скорую" вдвоем. Надо бы для острастки взять кого-нибудь из оперативников в милицейской форме. Жорик этот со страху бы побольше нам чего порассказал. Беспокоит меня отсутствие Виктории. О кассете преступники могли и не знать, а если даже и знали, так вреда им от диктофонной записи немного. Разве что для Губернатора, которого в недалеком будущем ждут новые выборы. Этот Казиев - тот еще "фрукт". В свое время, когда я в уголовке работал, много он сил отдал, чтобы мое место занять. Да у него и покровители есть среди мафии и властных структур, что, как я погляжу, одно и то же. По всему выходит, что дискета что-то в себе серьезное таит. -Зачем ты меня притащил сюда? - спросил я Валерия. -Зачем? А вон тот, с кавказским лицом, и есть сам Казиев Султан. Рядом с ним оперативник, тоже из уголовки, Иванцов Алексей. Я посмотрел на вошедших в зал ресторана двух атлетически сложенных молодых людей. Один из них был смугл, с узкими усиками над верхней губой. Взгляд злой и отчаянный, даже наглый - взгляд хозяина, одним словом. В нем я без труда распознал кавказца. Второй был рыжеволос, плохо выбрит. К ним уж совсем угодливо подскочил не официант даже, а служащий куда как повыше рангом. Султан подошел к стойке бара и взял поданную ему рюмку, выпил и о чем-то поговорил с барменом, потом оглядел медленным взглядом зал с посетителями. Русинов даже голову склонил, чтобы тот не узнал его. Мы ушли из ресторана тотчас же, как только Султан (по всему видать - хозяин негласный этого заведения) покинул зал, выйдя через боковую дверь в соседнее помещение. -Ты вхож в милицейскую компьютерную сеть? - спросил я Русинова. -Могу, - скоромно ответил мне Валерий. -Данные с фотографиями бы на Казиева и его приближенных дружков из милиции получить. Сможешь? -Постараюсь. -Поехали в офис.

В офисе сидели, как ждали нас, Егорий и Леночка. Русинов мне о Леночке заикнулся в том смысле, что надо бы ее к нам забрать. Значит, она ждала его по предварительной договоренности. Если ее трудоустройство от меня зависит, то - вопрос решен. О чем еще думать? Егорий, сидевший у компьютера, увидел нас и начал с жаром расписывать, что ввязался в игру на литературном сайте "Чужая Планета", открытом эмигрантами из России самой последней волны где-то в Германии. Ему понравились стихи и проза неких Элен Массон и Ирины. Прочтя их стихи о любви к лошадям, он заволновался невероятно. Егорий, подписываясь в своих посланиях как "Судебный медик", в возвышенных чувствах написал первые в своей жизни стихи, как тот Незнайка из Волшебного города:

Пусть я пишу и бесталанно И это странно: Чтоб в годы зрелые начать Стихи крапать! И мне знакомы были кони, Гнедые маленькие пони, Собаки, кошки и дрозды: Младые годы и мечты Уж позади, В пыли времен. Я в зависти к Ирине и Массон. О лошадях чтоб так писать Нужна великая к ним страсть!

"Судебный Медик" Массон в разделе "Тусовка" ответила изысканными стихами в том смысле, что Егорий - как "Розовый слон, с соловьем поющий в унисон". Хуже того, некий Вернер, на том же сайте, с нескрываемым сарказмом записал: "Среди наших поэтов есть хирург, теперь появился Судебный медик. Интересно, а проктологи среди поэтов есть?" Васильич пытался сейчас сочинить подходящие вирши, но у него ничего пока не получалось. В душе я хохотал над Васильичем: виртуально он влюблен во француженку Элен Массон, а реально - ему не "дает" даже его жирная Венерка. Сколько раз я ему говорил: найди себе поскромнее и побогаче. "Пусть она хрома-горбата, но червонцами богата". -Отвали от компьютера на х: на фик, - вовремя осекся и поправился я: матерщина в нашем кругу (к тому же - в присутствии дамы) не допускается. - Нам надо делом заниматься. А поскольку Егорий, хоть и написал кое-как сообщение тусующимся на сайте "Чужая Планета", но не отправил, то я дописал в конце его "творения":

"P.S.

Сипеть с похмелья

в унисон

Согласный лишь

с Элен Массон", и отправил сообщение эстетствующим эмигрантам. Эмигранты - они и есть эмигранты: ни наши, ни ваши. И пусть себе тусуются, нам бы их заботы. К компьютеру подсел Русинов и вскоре вышел в сеть органов правопорядка, вот он набрал пароль - "пожалте" к секретным архивам. -Ну, ладно. Вы сидите и работайте, а уезжаю домой. Устал я сегодня.

***

Утром следующего дня, часам к десяти, я оставил машину у Варенцовых во дворе. Прежде, чем отправиться к деревне Березовка, где я намеревался еще раз посетить дом Кузнецовых и справиться - не появлялась ли дома Виктория, решил зайти к Зинаиде Груздевой, матери Филиппа. Она оказалась дома, встретила меня молчаливо. А и было от чего молчать и переживать. На больной женщине события последних дней отразились самым пагубным образом. Под глазами круги темные, глаза огромные и с поволокой тоскливой, губы синюшные. "Да, достало женщину", - подумал я с состраданием. Она направилась впереди меня в дом, и я заметил отечность на ногах ее, да и шла она медленно и видно, что с трудом, едва ноги передвигала. Мы немного были знакомы с ней, Нюра нас как-то знакомила. Да и я приезжал когда к Варенцовым, так виделись изредка, здоровались при встрече. -Зина, простите, не знаю, как по батюшке-то Вас? -Николаевна. Зинаида Николаевна. Вы мне о Филиппе что-то сообщить хотите, да? -К сожалению, не сообщить, а спросить. Не заявлялся он к Вам домой? Я понимаю, что вопрос этот : как бы это выразиться :. В общем, при жизни еще Заботин Александр Максимович попросил помочь и Вике, и Филиппу. Вот из памяти к этому человеку мы и хотим выполнить его просьбу. Вы можете мне все сказать, меня совершенно не опасаясь. -Я и не опасаюсь Вас, Иван Андреевич. Только сказать мне Вам нечего. Нет, не приходил Филя. Что же теперь будет с ним? Это ведь, если даже сам он явится с повинной головушкой, так судить его за дезертирство будут. -Дело, конечно, не очень и хорошее, только верить надо, что все обойдется. Мне его найти бы надо, вот что. Этим и хочу заняться. А Вы, Зинаида Николаевна, держитесь, нельзя Вам волноваться сильно, здоровье свое поберегите. -Нет мне смысла в жизни этой мучиться без Фили моего. И если поможете чем, так Бог Вам в жизни поможет за доброту Вашу. Точно так же мои ожидания о получении каких-либо сведений о Вике от ее матери оказались тщетными.

С час я добирался до знакомого мне места, где убили учителя. Я огляделся. На этом, пологом берегу спрятать плот было негде, скорее всего, он где-то в неприметной заводи на берегу противоположном. Да, наверное, так. Я разделся и, скрутив снятую одежду в узел, вплавь перебрался на другой берег. Оделся вновь и пошел лесистым бережком вдоль по течению реки. Шел я, наверное, с час и уже отчаялся было найти то, что искал, как выбрался к небольшой заводи, скрытой со стороны реки зарослями ив и черемухи. Все было именно так, как и думалось. Ну, а куда, собственно, мог плот деться? Только вот зачем ему, Филе, нужно было свой след показывать? И в прокуратуре, и в уголовном розыске тоже не идиоты работают. И они могли думать так же, как мы. Я осторожно раздвинул кусты и увидел наш плотик, почти скрытый склоненными ветвями ив, и стал наблюдать за тем местом, никем, как мне думалось, не видимый. Я ошибся. В спину мне вдруг уперлось нечто жесткое. -Тихо стоять. Подыми руки и не оборачивайся, а то схлопочешь пулю, - послышался мне негромкий глуховатый басок. - Кто ты? И чего тебе надо? -Мне нужен Филипп Груздев, а ищу я его по просьбе учителя Заботина, теперь уж убитого. А ты ведь Филипп и есть, разве я не прав? Молчание длилось с минуту-другую, а затем ствол автомата (автомат и оказался) опустился. Я повернулся и увидел перед собой довольно высокого светловолосового парня с рубчиком над верхней губой. Верхняя губа уголочком вздернута была кверху, а в открытом уголке от этой неровности виден был зуб в желтой фиксе. Он стоял и молча смотрел на меня. Взгляд у него был отрешенный, а глаза измучены усталостью и мыслями. И я догадывался, что это были мысли о его девушке, Вике Кузнецовой. -Вы ведь Иван Криницин, я не ошибся, нет? На том пакете, что лежал рядом с убитым Александром Максимовичем, была бумажка с надписью: для Ивана Андреевича Криницина. Когда вы на том берегу стояли, я за вами с противоположного берега наблюдал, все ваши разговоры слышал. А тот, что жирный - Егорий, плечистый такой и высокий - это Русинов Валерий. Так? И что Вы хотите? -Пойдем-ка присядем где-нибудь да побеседуем. Еда у тебя еще осталась? У меня вот фляжка есть с коньяком. Ты из детского возраста уже вышел? Вышел, раз с автоматом по лесу бегаешь. Вот Заботин за тебя и просил. Нас просил, чтобы мы помогли тебе из дерьмовой ситуации выйти с честью. И я хочу спросить тебя: что дальше делать собираешься? Назови мне причину, по которой ты из части дезертировал? -Так во мне все возмутилось, когда я от Вики письмо получил покаянное, что помутилось в голове, вот и сбежал. Гадам тем, что девчонку мою изгадили, отомстить захотелось. -Заботина кто подстрелил? -Рыжий какой-то мужик, коренастый, высокий, в джинсах и куртке легкой. Я его и спугнул, но стрелять не стал. Не потому, что не хотел, а исчез он куда-то. А стрелять в никуда не хотелось. -Так ты что же - видел, кто в учителя стрелял? - буквально опешил я Филькиным откровением. -Видел. Я даже видел, как этот мерзавец целился, как стрелял. Не знал только поначалу - в кого он стрелял. Заметил, что на автомате у него глушитель навинчен был, автомат с оптическим прицелом. Вот и все. А убитого мужчину я позднее увидел. Потом через речку вплавь перебрался, разглядел, что убит Александр Максимович. На пакет я только взглянул, а кассету и дискету какую-то он в руке сжимал. Их я забрал. -А вот за это хвалю. То, что ты наш плот забрал - нам не жалко, но если сразу внимание на это никто не обратил, то все равно кто-то да вспомнит об этом. Тебя ищут уже не только как дезертира, но как первого подозреваемого в убийстве. И сюда наверняка уже едут, чтобы плотик этот отыскать, а заодно и тебя. Не знаю и сам - почему, но я тебе верю. На мой взгляд, на время укрыться тебе надо. А того рыжего поискать. Оружие твое так спрятать надо, чтобы потом доказать твою невиновность в убийстве. Это - главное в твоем алиби. Мысли у меня появились в отношении тебя. Кассета и дискета с собой? -Да, вот, - ответил он мне и вытащил из куртки дискету для компьютера и кассету от диктофона. -Храни, это тоже, возможно, очень нужный материал. -А куда скрыться? -Со мной поедешь, в город. Я подъеду на машине по шоссе к мосту через реку. Знаешь, где это? -Да, знаю. -Через полтора часа буду на месте. И чтобы без фокусов. Хватит уже фокусов.