Двое - Александр Лаптев

- Зачем вы поедете, ведь поздно! Можно здесь переночевать, места хватит.Подняв брови, она смотрела на него, словно удивляясь его желанию поехать домой, словно он сам должен был понять глупость такого своего намерения, и словно он вынудил ее сказать то, что и так было очевидно. Виктор стоял и не знал, что ответить. Ему такое и в голову не приходило - остаться! Зачем? А с другой стороны: почему - нет? Почему он должен обязательно ехать домой и быть там один? Такая простая мысль впервые пришла ему в голову, и он удивился ее простоте. Действительно - не было никаких причин ночевать обязательно дома. И тем не менее его тянет домой, словно он поклялся когда-то кому-то ночевать всегда дома.

- Будете спать на полу. Ничего с вами не случится. Мне бабушка говорила, что раньше люди спали на полу, и я сама, когда была маленькая, тоже спала на полу, я и сейчас иногда сплю...

Виктор переступил с ноги на ногу.

- А хотите, я лягу на пол, а вы ляжете на кровать!

- Да нет, уж лучше я на полу,- ответил Виктор.

В ту ночь они мало спали. Как-то так вышло, что сначала Мирослава стала рассказывать про себя, про свою бабушку, как они раньше жили, как ездили за город и сидели у костра, пекли картошку. Бабушка рассказывала, как жили раньше люди и вспоминала разные грустные стихи; и прочитала стихотворение, которое ей особенно запомнилось:

Незабудочка цветочек,

Не забудь меня, дружочек!

Если ты меня забудешь,

То навек несчастным будешь!

Виктор спросил тогда: А что это за цветочек такой - незабудочка? И она стала объяснять, что это очень красивый цветок и его дарили на память, чтобы люди не забывали друг друга. Виктор удивился такому странному обычаю: почему люди не должны забывать друг друга, и почему для этого необходимо дарить цветы, почему именно эти?.. Мирослава объясняла, что раньше люди стремились жить вместе, что это было хорошо и правильно. А цветок - это обычай, красивый и добрый. Потом она стала рассказывать о других цветах, которых, оказывается, было очень много на свете, и все они были по-своему красивы и что-нибудь да значили. Потом спросила Виктора - как прошло его детство, и Виктор стал вспоминать, как он жил в школе - долгих двенадцать лет,- чему учился и что делал; всё пытался вспомнить что-нибудь особенное, яркое и светлое, и не мог. Остались в памяти лишь одуряющие утренние побудки под звуки громогласной музыки, да длинные осенние вечера, когда он бродил по школьному двору и смотрел сквозь железные прутья ограды на заходящее солнце - казавшееся ему одиноким и несчастным,- и чувствовал какую-то глухую, неизбывную тоску от этого молчания, и от холодного оранжевого солнца, и еще от чего-то, чего он не мог ни понять, ни выразить... Потом он вдруг очутился в школьном актовом зале. Идет общее собрание: стоят, замерев, рядами ученики - все в одинаковых серых костюмчиках, в светлых рубашках и черных ботиночках, одинаково коротко стриженные и с испуганными лицами, а напротив - директор - громадный мужчина с мясистым лицом и какими-то нечеловеческими, пугающими глазами. Он смотрит, не мигая, поверх голов выстроенных перед ним учеников и, выдыхая всей грудью, чеканит фразы: Вы должны помнить о своем долге перед обществом!.. (Поднимает вверх указательный палец и делает внушительную паузу)... Каждый из вас есть самостоятельная функциональная единица социального континуума, именуемого обществом, каждый из вас есть потенциальный член этого континуума, следовательно, каждый должен иметь свое предназначение, которое он обязан исполнять подобно тому, как исполняем его все мы - ваши наставники и учителя, а также все разумные и мыслящие существа, носящие высокое звание HOMO SAPIENS!... Ученики плохо понимают смысл сказанного, но почти физически чувствуют тяжесть слов - слов, обязывающих их слишком ко многому. И снова Виктор чувствовал себя маленьким и беззащитным, снова стоял между такими же испуганными мальчиками и хотел только одного: чтобы страшный человек перестал говорить и можно было бы убежать из этого зала, от этих напрягшихся людей...

С этого дня Виктор каждую ночь стал оставаться у Мирославы. Это казалось им естественным и не вызывало никаких вопросов. Просто он приходил вечером, и Мирослава неизменно радовалась его приходу и заранее стелила ему на полу матрас, как бы подразумевая, что он, конечно, останется в этот раз у нее. Изредка он заглядывал к себе домой, но не мог высидеть долго, и быстро собирался и уходил, захватив с собой какую-нибудь полезную вещь вроде махрового полотенца или любимых тапочек. Почти каждую субботу ездили они за город, и Виктору уже нравились эти поездки, он сам принимал активное участие в их подготовке: покупал дрова, дающие особенно яркое и красивое пламя, готовил продукты и, однажды, приобрел в антикварном магазине подзорную трубу, увеличивающую силу зрения и приближающую далекие звезды.

Так прошло лето. Пролетело незаметно три месяца, как один долгий-долгий день, как один нескончаемый летний вечер у раскрытого окна, как ночь, навсегда укрывшая Землю своим черным покрывалом. И наступил Сентябрь.

Однажды Виктор приехал к Мирославе позже обычного. Солнце уже садилось, и улица, загороженная домами, погружалась во тьму. Тянуло свежестью, всё говорило о приближении осени. Он открыл дверь своим ключом и вошел в темную и непривычно тихую прихожую... Часы показывали половину восьмого. В квартире никого не было. Это казалось удивительным. Мирослава никогда не опаздывала! Не было случая, чтобы она пришла позднее шести часов. Недоумевая, Виктор разулся и прошел в комнату. И комната стала какой-то не такой, сразу вдруг опустела, поблекла и выцвела. Вещи глядели сиротливо. Потоптавшись, Виктор решил приготовить ужин. Мирослава придет, они вместе поужинают, потом она расскажет, почему задержалась. Он прошел на кухню, открыл холодильник. И все-таки странно - почему ее так долго нет?..

Утром он проснулся по сигналу таймера и сразу вспомнил вчерашний вечер, гнетущую тишину, тоску ожидания. Рывком поднялся и посмотрел на кровать может быть, Мирослава пришла ночью и спит теперь... Но нет. Кровать стояла нетронутая.

Наспех позавтракав, Виктор оделся и вышел на улицу.

А вчером поднимался пешком на семнадцатый этаж, представляя, как Мирослава встретит его, как рассмеется, увидев расстроенное лицо и, втянув за руку внутрь, скажет: Представляете, что со мной вчера было!.. И начнет рассказывать про забавный случай, случившийся с ней накануне... Виктор непроизвольно улыбался и ускорял шаги.

Подошел к двери и некоторое время стоял, прислушиваясь, стараясь угадать - есть ли кто дома. Но из-за дверей не доносилось ни звука. Достал ключ и отомкнул замок. Зайдя в прихожую, повесил куртку на вешалку. Все как обычно. Мирослава, конечно, дома. Потому он ведет себя спокойно и не волнуется!.. Он вошел в комнату и как бы в рассеянности взглянул на кровать... Ничего не изменилось. Так же стояла надутая подушка в изголовье, так же ровны складки пятнистого покрывала. Кровать стояла недвижная, своей безукоризненностью подчеркивая неестественность ситуации.