Гечевара - Мария Чепурина

Все смотрели на картошку, молча слушали, и Лёше вдруг стало казаться, что их комнатка, пятьсот тринадцатый отсек, внезапно превратилась в центр мира. Центр мыслящего мира. Того, который разовьётся очень скоро, как ребёнок из общажно-революционного зародыша. Сверкание молнии за шторами как будто было знаком: Бог следит за ними. Он здесь, рядом…

– Расскажи про сайты и про то, что уже сделано для этого, – прервал вождя Серёжа.

Окончание его фразы покрыл гром, как будто пробудивший их вождя.

– Ах, да, – сказал Аркадий. – Это знают почти все здесь. Только, кажется, Двуколкин… Ну так вот. Мы подготовим взлом всех сайтов основных агентств и ночью, максимально быстро, разместим там информацию о том, что начались восстания в ряде стран. Взломом занимается Сергей.

– Вот, как успехи, кстати? – вставил Виктор.

– Я нашёл лазейки где-то к трём четвертям сайтов. Скоро можно будет говорить, что в плане техники мы полностью готовы.

– Отлично, – продолжал Аркадий. – Наш Серёга – молодец. Есть ещё две вещи – тексты сообщений и картинки, то есть «фотографии событий». Эти фотки уже есть. Их сделали мои друзья по Интернету. Мы назвали их «второй ячейкой». Я не знаю их имён, не знаю даже, из какой они страны. Тем лучше. Если что, предать друг друга мы не сможем. Дальше – тексты. Несколько статей, таких, чтоб не заметно, что писал один и тот же человек. И переводы. Этим занималась наша «третья ячейка».

Выражения лиц вновь стали грустными.

– А сколько вы успели? – спросил Виктор.

«Кому он это?» – недопонял Алексей.

И вздрогнул. Оказалось, что красавцу. Неужели, это значит…

– Мы успели почти всё. Остался перевод на итальянский. Мы искали переводчика… Но тут всё это… Я спас только часть материалов…

– Я не понимаю, я не понимаю, как так можно! Почему его арестовали?! – вдруг завёлся Виктор.

– Я не знаю… Я понятия не имею… – лепетал красавец Евгений. – В общем, Гурген пошёл с утра на явку, потому что в прошлый раз от вас ответа не было. Решил оставить сообщение второй раз. Потом исчез. А в два я получаю sms-ку «SOS». Мы оба внесли в память телефонов это слово, чтобы в случае чего отправить незаметно сообщение об опасности. «SOS» – означает что-то вроде «Меня взяли, срочно прячься». Так что извините… В нашу с ним каморку я вернуться не могу, наверно, там уже наряд дежурит. Кроме вас мне идти не к кому. Я принёс диск… вот… с записями текстов – только здесь не все. Ноутбук был у Гургена. Он, наверно, уничтожил всё. Придётся переводы делать заново…

Алёша был ни жив ни мёртв.

– Дурацкий шифр! – кричал между тем Виктор. – Письмо лимонным соком – это детский сад! Да это всё прочесть – раз плюнуть. «В прошлый раз ответа не было»! Ха! Вы чего, совсем придурки!? Неужели трудно так додуматься… Чёрт…

– Тихо, Витя!

– … Неужели вы, блин, недопёрли, что записка перехвачена!?

– Кому нужна эта записка!? – закричал в ответ Евгений. – Если бы всё устроить проще, без дурацких явок и без шифра, может быть, менты бы и не знали! Мы писали, что нам нужен итальянский переводчик! Скажешь, это прямо уж улика!? Просто этот туалет в этом притоне – чушь собачья! Нашим шифром кто-то вытер зад! Как уже было!..

– Тихо, тихо! – попросил Аркадий. – Если был предатель, мы его найдём.

– И покараем! – гаркнул Виктор.

– … Только разговор сейчас другой. Гургену я, конечно, доверяю, но ему сейчас не сладко. Времени в обрез. Неделя. Две. Возможно, меньше, раз менты идут по следу. Если именно менты, не ФСБ…

– Он точно арестован?

– Сообщили в новостях…

– Ого!

– Так, тихо! Как ваш вождь я объявляю. Стало быть, во-первых, план наш должен быть приведён в исполнение не позже годовщины Че Гевары. Мы имеем восемнадцать дней в запасе. Во-вторых, нам срочно нужно доводить всю подготовку до конца. И в-третьих. Даже за короткий срок, что остаётся, надо максимально сделать публику готовой.

– Агитировать?

– Да. Сами знаете, это не просто в наши дни. Глаза и уши потребителя отвыкли от честных призывов. Они способны поглощать только манипуляцию! Скажите им – «пошли со мной!» – и что они ответят?

– Решат, что мы хотим от них их денег!

– Скажут: «Да ты хочешь мной манипулировать!».

– Вот именно! Поэтому, друзья… Хм, хм… товарищи! Ещё раз вспомните девиз – бить по капитализму его собственными методами! Поэтому до завтра каждый должен подготовить план своей… «рекламной акции». Да, так. Мы соберёмся через сутки. Каждый скажет мне, какой придумал хитроумный способ, чтобы… чтобы вселить в сердца людей Идею.

«Мама, шика дам!» – пропел Киркоров.

– Клятва, – сказал Виктор.

В самом деле, без присяги было как-то несерьёзно.

– Надо клясться непременно чтоб на чём-то, – продолжал мысль краснолицый большевик.

– Чёрт, да ведь мы совсем забыли о портрете и о книгах! – спохватился вождь.

Достал из-под кровати папку с разными бумагами. Среди них Лёша сразу углядел портрет китайца и те книги, которые соседи так любили перечитывать.

– Двуколкин, – сказал вождь. – Отныне никаких свидетельств наших взглядов. Никаких портретов на стенах и на футболках, прогрессивных книг и музыки. Возможно, завтра обыск. Пусть они найдут вот это, – он кивнул на стол с буржуйской пищей. – Мы шифруемся. Мы – стадо, мы как все. Порвём систему изнутри. Понятно?

– Но… э-э, – начал бормотать Алёша. – Если Революция задумана давно, то почему тогда…

Аркадий понял:

– Товарищ, это время нам диктует. Ситуация постмодерна. На фоне конформистской массы ложных антиглобалистов нам не нужно было выделяться. Современный дискурс оппозиции-спектакля предлагает новый архетип лояльности – послушный потребитель контркультуры. В то время как наиболее радикальное крыло осваивает формы традиционализма от толстовства до ислама, мимикрия под конформную прослойку хорошо усвоенных системой псевдолевых радикалов выступала самой эффективной. Но габитус мента диктует перемены. Мент не усечёт постмодернистской многослойности, игры. Но мы меняем стратегему, а не парадигму. Понял?

– Нет, – сказал Алёша.

– Чёрт возьми! Ну всё же просто! Позабудь, что было раньше, всё! Мы косим под буржуев! Мы и раньше это делали. Наш принцип – повторяю третий раз – бороться с капиталом его собственными методами, используя его же формы. Помнишь, тут про явку говорили? Наша явка знаешь, где была? В «Мак-Пинке». Есть такой фастфудовский притон. Ведь там нас, революционеров, точно уж искать никто не будет. А наш шифр строился на фразе из одной тупой рекламы. Ну, теперь ты понял?

У Алёши закружилась голова. Ему казалось (или, может быть, хотелось верить), что нет ни общаги, ни ребят, ни Революции, ни гнусного и глупого невольного предательства… Воздушный корабль уносил с потоками дождя Алёшу, бережно кружа и обволакивая. Вещь, содеянная им лишь несколько часов назад, слишком ужасна, чтобы тот мир, где она случилась, был реален…

– Ну, теперь ты понял?

– Да, – с трудом сказал Алёша.

Да, да, да! Он понял… лишь теперь!

В дверь снова постучали.

На столе картофельные палочки лежали в форме молота и серпа.

Все переглянулись. Что, так быстро?! Филя поперхнулся, недопев. Аркадий сунул «компромат» обратно под кровать. Артемий быстро раскидал картошку по столу. Глаза Евгения забегали, он нервно соскочил с кровати, начал озираться.

Новый стук.

Красавец застыдился своего испуга, снова сел, как будто говоря, что он готов погибнуть, если нужно.

– Кто там? – прошептал Аркадий.

Потом тоже застыдился и спросил второй раз, твёрдым голосом:

– Все дома! Что вам нужно?

– Открывашку! – прозвучало из-за двери.

На пороге стоял Саня.

– Вы чего закрылись, парни? – прогнусил он. А потом добавил: – Дайте открывашку…

Получив консервный нож, «гость» удалился.

– Уф, – сказал Аркадий, снова закрывая дверь и вынимая книги и портрет. – Нам нужно устранить всё это.

– Сжечь, – сказал Артемий.

– Да, сейчас! – ответил Виктор резко. – Самого тебя бы сжечь! Сожжёт он Мао, щас!

– Надо спрятать, – объявил Аркадий.

– В землю закопать.

– Фигня!

– В любом случае вынести из комнаты…

– И из общаги.

– В институт?

– Навряд ли.

– На работу…

– Негде.

– И у меня тоже.

– Так, товарищи! Подумайте! Кто может спрятать эти вещи на работе?

– Я, – сказал Алёша.

Он не просто мог – хотя пока не знал, где именно. О, нет, он был обязан! Должен, чтоб хоть на процент загладить ту свою вину, которую, конечно, полностью, наверно, не искупит никогда…

10.

Никто и никогда не вздумает искать революционные улики в заведении быстрого питания. Никто и никогда, если уж ему всё же стукнет поискать их там, не станет проверять кабинет менеджера. И совсем исключено, что этот некто, совершенно невозможный, стал бы вдруг смотреть не просто кабинет указанного «чина», а то место, где работает ужасная Снежана – враг свободы и всего живого на земле.