Эскадрон, сабли наголо! - Булычев Андрей Алексеевич

До заложенного в корзине с камнями порохового заряда добрался огонек, и внизу оглушительно громыхнуло. Взрыв разметал укрепления придорожного редута, а град камней убил или покалечил пару десятков атакующих.

– Ура! В атаку! В штыки! – загремело от крепостного редута, и солдаты в зеленых мундирах в решительном броске смели карабкающихся по тропе эриванцев вниз.

– Быстрее, братцы! – крикнул подбежавший к отходящим поручик. – Все бегом в крепость! Быстрее, пока они здесь не очухались! Вон ведь как прут ханские, ажно дуро́м на штыки лезут! Еще немного продержаться нам здесь надо. Совсем скоро сюда наши драгуны с казаками накатят!

– Кажется, полностью втянулись, ваше благородие? – спросил у стоящего перед выстроенными шеренгами егерей офицера фельдфебель. – Еще немного, и они на нас сюда накатят. Может, пора уже за драгунами гонца слать?

– Рано, – покачал головой капитан. – Пускай поглубже они, Архипович, зайдут! Да и не рассвело ведь еще, нашей кавалерии неудобно их будет тут в темноте рубить. Ничего, сейчас встретим! – и, расслышав топот сотен ног, обернулся к замершим с ружьями наизготовку стрелкам. – Первая шеренга с колена! Вторая и третья стоя! То-овсь! Це-елься!

С западной стороны, откуда слышался грохот боя, на прямой участок дороги выкатилась темная людская масса. Шагов сто было сейчас от нее и до замершего строя русских.

– Первая шеренга, огонь! – Одиноков взмахнул саблей, и полтора десятка стволов грохнули единым залпом. – Вторая шеренга, огонь! Третья шеренга – огонь!

Валились на камни дороги убитые и раненые, а те, кому посчастливилось уцелеть, с криками подались назад.

– Быстрее заряжаемся, братцы! – крикнул капитан. – Сейчас они покучкуются, покричат и опять на нас полезут. Первая шеренга, то-овсь! Це-елься!

Действительно, старшие среди эриванцев угрозами и тычками навели порядок в своем воинстве, и толпа, что-то громко скандируя на своем языке, опять бросилась вперед.

– Первая шеренга, огонь! Вторая, огонь! Третья, огонь!

Последний залп свалил наступавших уже в паре десятков шагов от строя егерей. Капитан вытянул руку с пистолем и застрелил выбежавшего вперед бородача.

– В штыки! Коли их, ребята!

Ощетинившийся острыми клинками строй качнулся и пошел вперед на тех, кто только что бежал по еще теплым, мягким телам. Один, второй воин хана упал пронзенный русской сталью. Толпа развернулась и понеслась по дороге назад.

– Стой! – скомандовал Одиноков. – Всем проверить оружие! Перезарядиться! Сейчас эти оправятся и опять на нас полезут.

На востоке начало светлеть, и он взмахом руки подозвал к себе старшего унтера.

– Архипович, отправляй двух гонцов к драгунам, думаю, что теперь вот можно, все ханские силы уже в это сражение успели втянуться. Крепость татары обложили, а сейчас и на нас всем скопом по дороге полезут. И долго против них со своими пятью десятками нам здесь никак не удержаться. Они или свою конницу бросят на нас, или же фальконеты сюда подкатят.

Ханская пехота расчистила завалы перед крепостью, и три сотни всадников проскакали по дороге. Пару десятков из них выбили пушечная картечь и ружейные пули гарнизона, а остальные прорвались за поворот и стали недостигаемыми.

– Эскадрон, по коням! Сади-ись! – разнеслось по распадку. – В походную колонну! Справа по двое! Направляющими фланкеры четвертого взвода. Рысью ма-арш!

Атака, атака! В первый раз Тимофей шел в бой верхом.

«Драгуны – это в первую очередь ездящая пехота», – не раз уже он слышал это здесь, на Кавказе. Да и воевал совсем недавно под Гянджой как самый обычный пехотинец. А вот теперь, мчась по горной дороге на Чайке, он чувствовал, как его лицо обвевает свежий ветерок. Там, впереди, у крепости шел бой, слышались буханье пушки и глухие раскатистые ружейные залпы. А он шел в атаку как самый настоящий кавалерист.

Рота егерей Семнадцатого полка сдерживала натиск прорывающихся к аулу войск эриванского хана, а они, драгуны, спешили ей на выручку, чтобы одним разом разбить неприятеля в решительной контратаке. По неширокой каменистой дороге, огибающей скалистый холм, его взвод шел в авангарде. Впереди в неровном ряду скакал господин подпоручик вместе с тремя драгунами, а прямо перед Тимкой мелькала широкая спина Чанова Ивана.

Егерям капитана Одинокова пришлось худо, хитрый военачальник эриванцев бросил на них всех своих пеших воинов, а потом на разрядивших ружья зеленых, русских стрелков, вылетела из-за поворота дороги его конница.

– Плотней строй! Плечо к плечу стоим! – прокричал командир егерей, сам орудуя подобранной на камнях фузеей. – Две шеренги колют штыками, третья из-за спины врага пулей бьет!

Несколько пеших эриванцев не успели отойти в сторону, и их втоптала в дорогу своя же кавалерия. Лошади с диким ржанием вставали на дыбы перед щетиной штыков. Всадники, перегнувшись из седел, рубили яростно саблями, пытаясь достать ими врага. Строй русских солдат медленно пятился назад, стараясь не оставлять на земле раненых и убитых. Передние ряды уже из последних сил отбивались штыками, насаженными на дула их ружей, а из-за их спин нет-нет да раздавались разящие всадников в упор выстрелы.

– Не бежим, братцы! Иначе нас всех здесь посекут! – кричали в шеренгах унтера. – Стоим крепко! Ну, где же эта подмога?! Сейчас ведь точно проломят!

Конница эриванцев напирала. Маневра на этой узкой горной дороге у нее не было. Только вперед! И передних воинов выдавливали на штыки задние ряды. Еще немного, еще чуть-чуть, и они сомнут этот строй русских!

Выскочив из-за поворота, подпоручик Кравцов сразу оценил обстановку:

– Горнист, сигнал к атаке! В карьер! Не до фланкерства – сейчас егерей порубят!

В горной долине разнесся звук кавалерийского сигнала: «Атака! В Карьер! Марш! Марш!»

В сереющем предрассветном сумраке по дороге неслась плотная масса русской конницы.

– Наши! Наши! Драгуны скачут! – закричал, обернувшись один, второй егерь. – В сторону, братцы, иначе всех стопчут!

– К атаке! – рявкнул, заслышав сигнал своего авангарда, капитан Огнев. – Фланкеры в карьер пустились! Видать, совсем там дело худо! Эскадрон, сабли наголо! Вперед! В атаку! Марш! Марш!

Три десятка драгун и еще два казаков неслись самым скорым галопом по прямой. Сотня шагов была им до егерей, как раз самое расстояние для разгона.

– Ура-а! – кричал, как и все его товарищи, Гончаров!

– Ура-а! – орали пять сотен глоток.

Клинок остро наточенной сабли зажат в правой руке, левая сжимает конский повод. Ноги пришпоривают лошадь с боков.

Строй егерей рассыпался, они бросились к обочине на камни, и русская конница с разгона ударила по эриванской. Хуже нет вот так, замершей на месте после вязкого боя с пехотой, встречать разогнавшуюся вражескую кавалерию. Русские стремительным клином, вырубая встречных, словно нож по маслу, прорывались вперед. Все мелькало перед глазами у Тимофея.

– Хэк! Хэк! – как его и учили, с резким выдохом, приподнимаясь на стременах и опускаясь с ударом, он рубил сверху вниз и направо. Сзади напирали, и Чайка шла рваными скачками вперед.

– Ура-а! – с воинственным кличем к месту боя подскакали все остальные взводы эскадрона, и напор русской кавалерии усилился.

– Руби их, руби! – ревел впереди Чанов, неистово орудуя саблей.

– Руби! А-а-а-а! – орал Гончаров. Каким-то чудом он отбил встречный удар клинка и сам же своим рассек противнику голову.

Потрепанные ханские сотни развернули коней и начали уходить из-под удара.

– В атаку! В атаку! – трубил эскадронный горнист.

Эриванская конница стоптала расстроенные десятки своей же пехоты и стремительно понеслась в западном направлении. Следом за ней летели казаки и драгуны.

– Хык! Хык! – Тимофей, проскакивая вслед за Чановым, рубанул одного, за ним второго бегущего прочь пешего воина. – На! – и он рассек шею третьему. Словно кровавая пелена опустилась на глаза, рука с заточенным, как бритва, клинком поднималась и резко опускалась. Вот уже показалась и крепость. С нее били вниз ружья русского гарнизона. В последний раз грохнули пушка и фальконет, посылая вслед бегущим заряды картечи.