Да, это мой мужчина - М. Р. Хайнице

— Но все это не так страшно, — проговорила Джильда.

— Однако это еще не все. Мой агент позвонил и сказал, что налоговое управление, встревоженное слухами, решило проверить мои банковские счета.

— А вот это действительно плохо, — сочувственно вздохнула Джильда. — Но в прессе и на любой фирме процветают такие рекламные трюки. Они любят следовать девизу: «Почеши меня, а я почешу тебя». Короче, рука руку моет! — Джильда, утешая, положила ладонь на колено Шеридану.

Актер удрученно кивнул.

— И при этом обе руки становятся только грязнее, — добавил он, даже не заметив, что на его колене лежит ладонь Джильды.

В течение нескольких следующих дней Уорд становился все угрюмее. Когда его депрессия достигла своего пика, Джильда была по-настоящему тронута затравленным выражением темно-синих глаз актера. Движимая неподдельным состраданием, она притянула его голову и положила себе на плечо.

Его волосы дивно благоухали, от кожи пахло свежестью, и, когда он неловко обнял ее в ответ, Джильда почувствовала такой жар, что казалось, вот-вот воспламенится ткань, разделявшая их тела. Боже, и все это происходило в холле отеля! Но Шеридан так нуждался в утешении.

Уорд задрожал. Конечно, из-за этой поганой истории с налогами он нуждался в утешении, но сейчас дело было не только в этом. В его объятиях находилась столь желанная женщина… Он включил экстренное торможение. И как раз вовремя, потому что посыльный позвал его к телефону.

Десять минут спустя сияющий актер вернулся в холл к ожидавшей его Джильде.

— Те, кто распространял слухи, оказались в дерьме, — громко объявил он. Присутствовавшие в холле обернулись на его восклицание, но Шеридану было наплевать на их реакцию. — Все дело об уклонении от налогов рассыпалось!

— Отлично! — Джильда еще не отошла от возбуждения и говорила сдавленным голосом.

Они снова обнялись, и хотя объятие длилось всего несколько секунд, действие его продолжалось довольно долго, как эффект «долгоиграющего» лекарства. Во всяком случае, Шеридан не мог уснуть в эту ночь и проспал съемку, явившись на площадку с двадцатиминутным опозданием.

Джильда чувствовала себя не лучше. Полночи она провалялась без сна, понимая, что у нее будет нервный срыв, если она в самое ближайшее время не ляжет с Шериданом в постель.

Два дня прошли в мучительных колебаниях, пока они, независимо друг от друга, пришли к решению, что следующая ночь станет ночью любви.

Джильда надеялась, что стоит ей принять окончательное решение, как ее нервозность пропадет сама собой как по мановению волшебной палочки. Но не тут-то было! Смятение только усилилось. За завтраком в ресторане отеля она ломала себе голову, представляя, как пройдет сегодняшняя ночь, а в это время Шеридан заглатывал картофель, колбасу, яйца и ветчину и пил чай с такой жадностью, с которой пьет верблюд, зная, что это последний привал перед переходом через пустыню.

Актер с потрясающей скоростью энергично поглощал завтрак — это отвлекало его от мыслей о предстоящей ночи и снимало внутреннее напряжение, в котором он пребывал все последнее время. Как только Уорд начинал думать о том, что предстоит сегодня, в голове начиналось кружение — его охватывали сомнения. Ясно, что его ожидают некоторые трудности. Он не знал, как поведет себя Джильда. Женщина за завтраком почти ничего не ест и смотрит на него с хитрой усмешкой! Видно, что ее нелегко будет склонить к любовным играм. Пытаясь подавить обеспокоенность, Шеридан заказал почки, потом кукурузные хлопья, затем жареные булочки.

— Вам пора остановиться. — Джильда попыталась скрыть волнение и выражаться понежнее. Ни то ни другое у нее не получилось. — Вы ожиреете и станете вялым.

«Кажется, теперь мужчин соблазняют именно так?»

— Калории можно сжечь физической нагрузкой. — Уязвленный Шеридан тупо уставился в чашку. «Во время занятий сексом, — добавил он мысленно. — Вопрос только с кем».

Мало того, что Джильду доставали проблемы личного свойства, прибавились еще производственные неурядицы. Те сцены, которые планировалось снимать в Греции и Италии, пришлось перенести в Лондон.

Из Лос-Анджелеса позвонил Миллер. После разговора с ним девушка все время тяжело вздыхала. Шеф сказал, что, на счастье, в британской столице достаточно индусов, которых вполне можно загримировать под греков.

Шеридан чуть было не спросил Джильду, как она собирается выпутываться из этого положения с индусами, греками и гримом, но вовремя прикусил язык. Настроение ее вконец испортится, и прощай любовь!

На время обеденного перерыва у Уорда было запланировано интервью с журналистом одной бульварной газетенки. Репортером оказалась женщина, видимо, решившая во всем подражать мисс Марпл. В самом начале она вела себя так, как будто влюбилась в актера с первого взгляда. Джильда ощутила сильнейший укол ревности и повела себя, подобно глупой индюшке.

— Шеридан Уорд, — корреспондентка с удовольствием обкатывала языком это имя, словно это был нежнейший ликер, — как получилось, что вы, с вашей внешностью, до сих пор не женаты? Такой мужчина…

Шеридан с трудом заставил себя не отделаться типичной калифорнийской шуткой типа: «Нельзя же покупать корову, чтобы выпить литр молока» или «Было бы жаль ограничить себя сценой одного театра, если представляется возможность совершать гастроли». Вместо этого он выдал вполне старомодный ответ.

— Мне не хочется иметь дело с тещей.

— О да… — Тяжелым вздохом журналистка подтвердила свою влюбленность, показав при этом немалое изумление. — Тещи — это бич Божий. В противном случае их существование неоправданно.

Женщина положила ладонь на руку Шеридана, и Джильда застонала от ревности.

— У меня была свекровь, — продолжала между тем репортерша. — Лежа на смертном одре, она взяла меня за руку и проникновенно сказала: «У тебя будет это… Я хочу, чтобы ты получила все!» Она имела в виду отнюдь не сервиз майсенского фарфора, а свой артрит.

Если бы в ответ Шеридан ограничился вежливой дежурной улыбкой, все было бы в полном порядке, но его понесло — он слишком вжился в роль кинозвезды.

Джильда сцепила зубы, когда Шеридан пустился в высокопарные рассуждения о том, как он из творческих побуждений отказался от других предложений сниматься в кино и на телевидении.

— …я хочу подождать, пока не достигну вершин своей карьеры. Только после этого мне можно будет подумать о женитьбе.

Джильду охватило немое отчаяние.

Когда Шеридан закончил интервью цитатой из Франсуазы Саган: «Цинизм предпочтительнее слез», девушка была близка к тому, чтобы расплакаться. Этот мерзавец — просто надутый осел! Как она могла втюриться в это ничтожество?! Где у нее голова?