В погоне за любовью - Шантель Шоу

– Тебе холодно, cara? – насмешливо спросил он. Покраснев, Иден сложила руки на груди, чтобы прикрыть выступающие соски. Хуже всего то, что сам Рейф был безукоризненно одет. В отлично скроенном костюме и шелковой рубашке с галстуком он, скорее, походил на главу международной компании, чем на гонщика. Впрочем, сейчас, когда его отец был нездоров, ему приходилось выполнять обе функции.

– Давай договоримся. Я поднимусь к себе и надену что-нибудь более приличное, а ты… ты просто уйдешь!

Его смех преследовал ее до самой двери спальни, которую она захлопнула с большим удовольствием.

Когда Иден снова спустилась вниз, там никого не было, и она обрадовалась. Нужно забыть Рейфа и думать о будущем. Поставив чемодан в холле, она застонала, вспомнив, что оставила окно спальни открытым. Хотя она не собиралась оставаться здесь, ей не хотелось, чтобы дом ограбили.

Запирая застекленную дверь гостиной, ведущую на террасу, Иден краем глаза заметила какое-то движение в саду. Рейф стоял у пруда, сложив руки на груди. Он показался ей таким же самоуверенным и высокомерным, как всегда, пока она не пригляделась внимательнее.

Он постарел, подумала она с болью в сердце. В конце концов, прошло уже четыре года, а профессия гонщика требовала от человека много физических и моральных усилий. Иден помнила, как Рейф собирался перед каждой гонкой. В молодости его отец Фабрицио был блестящим инженером. Женитьба на дочери богатого производителя машин дала ему возможность создавать эксклюзивные автомобили, которые стали одним из главных товаров, экспортируемых из Италии. Компания динамично развивалась, но, когда Рейф за рулем болида, разработанного его отцом, завоевал свой первый чемпионский титул, автомобили «сантини» стали ставить в один ряде такими мировыми лидерами, как «феррари» и «рено». Казалось, престиж и процветание «Сантини корпорэйшн» и целой страны зависели от этого молодого человека. Рейф стал национальным героем, но цена звания была слишком высока, а мысль о поражении недопустима.

Когда однажды Рейф признался ей, что на вершине очень одиноко, Иден оглядела толпу гостей, пришедших отпраздновать его победу, и рассмеялась. В то время ей казалось, что он шутит. Какое одиночество, когда все восхищались им, стремились хоть чуточку побыть рядом с Сантини? Глядя на него сейчас, Иден вдруг поняла это, и ей стало стыдно, потому что она ничем не отличалась от многочисленных поклонников, жаждущих урвать свою долю его внимания.

Вдруг Рейф поднял голову и поймал ее взгляд, но вместо того, чтобы смущенно отвернуться, Иден смотрела на него, потрясенная печалью, таившейся в глубине черных глаз. Но ресницы опустились, и это выражение исчезло. Она подошла к нему.

– С чего ты взяла, что я собираюсь жениться на Валентине? – тихо спросил он, и Иден перевела взгляд на клумбу с маргаритками.

– Мне сказал Джанни.

– Джанни? – Рейф не пытался скрыть своего потрясения. – Я тебе не верю.

– Но это правда, – настаивала она. – В тот вечер, когда ты увидел нас у бассейна, между нами ничего не было. Джанни просто рассказывал мне о давней договоренности, существующей между семьями Сантини и де Доменичи, и о том, что ты решил жениться на Валентине, чтобы доставить удовольствие Фабрицио.

– Но я не марионетка, – яростно отрезал Рейф, – а на дворе уже двадцать первый век. Такие браки вышли из моды несколько столетий назад.

– Ты хочешь сказать, что никогда не говорил об этом с Фабрицио?

– Говорил, – пожав плечами, признался он. – Отцу действительно понравилось бы, если бы я женился на Валентине, но он знал, что этого не случится.

– Однако Джанни убедил меня в обратном! – отчаянно воскликнула она. Рейф впервые согласился выслушать ее, но презрение и недоверие в его глазах мешали ей говорить. – Он объяснил, что твое решение сделать наши отношения достоянием общественности было уловкой. Ты знал, что о нашем разрыве напишут на первых страницах газет, а это будет приятно Валентине и ее семье. Но если ты думал, что я останусь твоей любовницей после вашей женитьбы, то ты плохо меня знал.

Рейф напрягся. Его голос был обманчиво мягким, когда он спросил:

– Так сказал Джанни? Мой брат, который умер и не может себя защитить. Ты здорово придумала, ничего не скажешь.

– Зачем мне лгать? – сердито бросила Иден. – Джанни не хотел ничего говорить, но в последние несколько недель наши с тобой отношения дали трещину. Ты был холодным и отчужденным, и я подозревала, что надоела тебе. Тогда я начала донимать Джанни, пока он наконец не поведал о твоих планах. Когда ты застал нас вместе, твой брат утешал меня. Между мной и Джанни ничего не было, несмотря на все, что он тебе сообщил о нашей с ним тайной связи.

– Значит, такова твоя версия? – сардонически протянул он, лишив ее последней надежды. – Это самое лучшее, что ты смогла придумать, cara?

– Правда заключается в том, – спокойно начала она, – что ты лживый ублюдок, который надеялся упрочить свое социальное положение, женившись на дочери аристократа, при этом желая, чтобы я оставалась твоей любовницей. Это бесполезно. Ты принял решение относительно меня четыре года назад, и у тебя до сих пор не хватает духа признаться, что ты был неправ.

– Я видел вас вместе не только тем вечером. Ты всегда заглядывалась на Джанни.

– Он – единственный член вашей семьи, который был добр ко мне, – сказала Иден в свое оправдание. – Твой отец ясно дал понять, что презирает меня, и все остальные последовали его примеру и стали обращаться со мной, как с прокаженной. Но для меня не существовало никого, кроме тебя, – печально прошептала она. Рейф был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила, настоящей причиной, по которой последние четыре года жила в постоянном страхе. Лишь забота о собственном выживании могла отвлечь ее от мыслей о нем. Рейф, напротив, провел эти годы, путешествуя по миру и общаясь с самыми красивыми женщинами. – Как ты смеешь обвинять меня в том, что я тебя обманывала, когда сам каждую неделю появлялся на людях с новой пассией? – горько произнесла Иден.

– Не могу отрицать, у меня были другие любовницы, – сказал он, пожав плечами, и его слова вонзились в сердце Иден острым ножом. – Но пока мы были вместе, я хранил тебе верность и не заглядывался на членов твоей семьи.

Почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы, Иден резко повернулась и направилась к лестнице, ведущей в дом.

– Другие женщины ничего для меня не значили, – произнес Рейф, останавливая ее и поворачивая к себе лицом. – Занимаясь с ними любовью, я закрывал глаза и представлял на их месте тебя. – Он наклонил голову, и его губы оказались рядом с ее ртом. – Это правда, – прошептал он, прежде чем они слились в поцелуе, который заставил ее забыть обо всем.