Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Признаться, я надеялся, что до этого вообще не дойдёт, в последнее время отец начал меняться, и я так надеялся, что он передумает воевать. Но он не передумал. И хоть я подспудно был готов к такому развитию событий, этот ультиматум всё равно стал для меня ударом.
— Мне очень жаль, — сказал я, возвращая кесарю бумагу. — Я не думал, что это произойдёт так скоро. Я надеялся, что этого вообще не произойдёт.
— Всем жаль, Рома, — сказал кесарь. — Но мы тебя позвали не для того, чтобы сожалеть, а чтобы ты нам помог.
— Чем? — поинтересовался я.
— Пока не знаю, — признался Романов. — Но я сейчас рассматриваю все варианты выхода из этой ситуации. У нас есть три дня, надо что-то делать. Ты же понимаешь, что после начала боевых действий всё станет намного хуже?
— Понимаю.
— И, надеюсь, ты понимаешь, что ни о какой независимости Петербурга не может быть речи?
— Я хочу, чтобы Петербург был в составе России, — сказал я и нисколько не соврал, мне тоже не нравилась эта идея с независимостью, я боялся, что тогда я ещё сильнее отдалюсь от семьи, а мы только начали сближаться.
— Я тоже этого хочу, — вздохнув, произнёс Романов. — А ты уверен, что твоя бабушка не сможет нам помочь? Она ведь умная женщина, она понимает, что война — это путь в тупик.
— Она ещё в прошлый раз сказала, что не может на отца влиять.
— Не может?
— Возможно, не хочет. В любом случае она не будет этого делать.
— Скажи, Роман, — вступил в разговор Иван Иванович. — Может, на твоего отца кто-то влияет? Ты не замечал этого? Может, бабушка замечала?
— Не замечал, — ответил я. — На отца трудно повлиять. Единственный, кто на него имел влияние — это дед. После того как деда не стало, отец неуправляем.
— То есть, влияние англичан или финнов исключено? — уточнил Милютим.
— Абсолютно.
— А давно он стал сторонником независимости Петербурга? — спросил кесарь. — Или всё же ему эту идею кто-то недавно подкинул?
— Если честно, не замечал за ним такого раньше, — ответил я. — Дед об этом всегда говорил, а отец был раньше аполитичен.
— Но не может же он просто так стать настолько одержимым. Должна быть причина.
— Он не одержим независимостью, — сказал я. — Он одержим идеей отомстить Вам. А причину этой одержимости Вы знаете. А независимость — это просто хороший повод воевать с Вами и привлечь для этого сторонников. По крайней мере, мне так кажется.
— Да не убивал я твоего деда! — в сердцах воскликнул Романов. — Я просто уже не знаю, что надо сделать, чтобы ты мне поверил. Что мне теперь на ментальное сканирование идти?
— Я Вам верю. Отец нет.
— Ты просто пойми, останься твой дед в живых, это было бы мне только на руку. Я бы стал императором, а его помиловал. И вот этого всего вообще бы не было.
— А может, деда убил кто-то, кто хотел Вас с отцом поссорить? — предположил я.
— Думаешь, ты первый кому в голову пришла эта мысль? — ответил Романов. — Но не было ни у кого такой возможности. Он сидел один в камере, как и его сообщники. Это чистое самоубийство!
— Но зачем это деду?
— Вот за всем этим. Чтобы твой отец и остальные эльфы, думали, что я убил твоего деда, и принялись мстить.
— Думаете, дед был на такое способен? — спросил я на автомате, понимая при этом, что дед был способен.
— Либо адвокат как-то замешан, — сказал Романов. — Он единственный, кто навещал всех четверых. Но адвокат исчез сразу же, его не допросить.
— Мне кажется, единственный способ предотвратить войну — доказать отцу, что это не Вы убивали деда, — сказал я.
— Но для этого надо найти адвоката. А он спрятался где-то в Петербурге и уже полтора года не объявлялся, может, его уже и в живых нет.
— А вот здесь, думаю. Бабушка сможет помочь. Я поеду к ней и поговорю.
— Поезжай сегодня. Это очень важно.
— Прямо отсюда и поеду, — сказал я. — Но прежде я хочу вам с Иваном Ивановичем кое-что рассказать. Мне кажется, это тоже важно.
И я рассказал про разговор с Аней на арене и про нашу с ней несостоявшуюся встречу. Со всеми подробностями.
— А почему ты не сказал нам об этом вчера? — удивился Милютин. — Уже второй раз ты выдаёшь информацию порциями. Как это понимать? Ты нам не доверяешь?
— Я хотел поговорить с Аней, выяснить, что к чему, а потом всё рассказать, вдруг бы там какая-то ерунда оказалась?
— Ерунда? — мрачно сказал Милютин, и по его голосу было заметно, что он разозлился. — Ты считаешь ерундой то, что эта девчонке не удалось стереть воспоминания, и она могла кому угодно разболтать ценную информацию? Мы тут гадаем, кто из наших товарищей мог оказаться предателем, а возможно, про Яроша уже половина Кутузовки знает!
— Иван Иванович, ну не стоит так эмоционально реагировать, — вступился за меня кесарь. — Роман об этом узнал лишь вчера. Главное, что сейчас он нам всё рассказал.
— Я виноват и признаю это, — сказал я. — Но Вы не правы, если считаете, что Аня могла разболтать про Яроша всей Кутузовке.
— Она тебе сказала, что ей грозит опасность? — спросил Милютин.
— Сказала.
— А теперь подумай, кому она сдалась?
— Не знаю, — ответил я.
— А ты подумай.
— Вы хотите сказать, что Аня могла кому-то проболтаться о Восточном и о Яроше, а теперь её могут убрать, чтобы скрыть это?
— Ты сообразителен не по годам, — съязвил Милютин.
— Иван Иванович! — снова прервал наш разговор кесарь. — Я думаю, Роман уже осознал, что вчера ему стоило нам сразу рассказать про Васильеву, но всё же признайте, что мы бы уже ничего не успели сделать. Поэтому давайте примем ситуацию как есть и начнём искать девочку. Не вовремя это всё, конечно, но возможно, это поможет нам найти того, кто сорвал спецоперацию.
— Что ж, давайте искать, — согласился Милютин. — Больше ничего не остаётся.
— В академии её сегодня не было, я всё там обошёл, — сказал я.
Иван Иванович тяжело вздохнул, достал мобильный и набрал номер, как только на другом конце приняли звонок, генерал КФБ выпалил в микрофон:
— Филипп Александрович, добрый день! Милютин беспокоит. Скажите, как бы мне встретиться с Вашей дочерью? Нам нужно задать ей пару вопросов, на нейтральные темы, чтобы проверить, как держится блокировка закрытых воспоминаний. Это стандартная процедура, её положено проводить в течение месяца после блокирования. Можем сделать это у вас
