Земля Святого Витта - Евгений Витковский

На берегу пруда — городская достопримечательность: палеолитная статуя Венеры Киммерийской. Статуей ее считают только уроженцы Киммериона, на сторонний взгляд это булыжник булыжником, слегка сужающийся кверху, — в полтора человеческих роста. Саксонская Набережная за Рощей заворачивает к востоку и приобретает название Скоттской; возле Венеры стоят скамеечки и песочницы, досужие киммерийцы, отпустив деток играться, могут через протоку созерцать на юге, на Кроличьем острове, дивную шатровую часовню Артемия и Уара, где в полночь раздается удар колокола. Вот по этой набережной, в этот садик и водили женщины гулять самого младшего жильца подселенцевского дома — некоренного киммерийца Павла.

Киммерион — большой город: если сесть в трамвай, заворачивающий кольцо на самом севере города, в сотне сажен от Рифейской стрелки на острове Полночный Перст, и ехать на юг, через Моржовый остров, через Медвежий, по набережной Банной Земли и в центр, на Елисеево Поле, и дальше, дальше на юг, тем путем, что уже был описан выше — то всего полверсты не доедешь до самой южной точки Киммериона, до выложенной точильным камнем набережной со старинным, никому не понятным названием Обрат. Длина такого пути с севера на юг — тридцать пять верст с киммерийским гаком. Гак в Киммерии из-за ворочаний Великого Змея — величина переменная, поэтому европейскими единицами измерения Киммерион не обчислишь, удобен для его обмера только киммерийский салтык, а в нем даже количество аршин в разные дни — разное. Для простых же киммерийцев Гак — имя собственное, так называется площадь перед Обратом, на которой складывают выменянные у бобров бревна железного кедра и других дорогих деревьев; Обрат — то самое место, где наваливается всеми своими громадными водами на Киммерион Рифей-батюшка, именно сюда приводят на обмен и на продажу брёвна бобры, существа по киммерийским законам полногражданственные и, хотя молчаливые, но любители склок и сутяжничества редкостные. На их салтык Гак чересчур велик. На простой салтык, на человечий — на нем повернуться негде.

Настоящих чудес в городе немного, но — есть. К примеру, главная улица города, вдоль которой проложена единственная трамвайная линия, зачарована. Хоть с юга на север по ней иди, хоть с севера на юг, а всё время будешь подниматься в гору. Даже если через улицу по подземному переходу пойдешь (а их на одном Елисеевом Поле с десяток, и чем только в этих переходах не торгуют!) — все равно будешь не идти, а взбираться. Оттого именуется эта улица с древнейших времен Подъемный Спуск, говорят, зачарование случилось с ней еще в те времена, когда никаких киммерийцев в Киммерии не было. Жил, сказывают, тут какой-то Ель Лизей Полеватель, не то Полисей, не то Поросей, словом, темного леса ягода, «стоял пастухом уховским, по горе хождаше, главу свою ниже плеч ношаше, да прииде некто, его заклаше, власы на огне сожже, а тело на древе повеси» — словом, тот еще гусь был, ничего про него не известно толком, но вечное заклятие на Подъемный Спуск легло — это точно известно — из-за него.

Другое чудо Киммерии вполне мирское: это сила, которую имеют здесь гильдии, или, по-старинному, профсоюзы. Даже самая и малая и самая слабая из киммерийских гильдий защищена тысячью законов, пользуется тысячью привилегий. Взять, к примеру, киммерийских оружейников, вместе с лодочниками населяющих на северо-востоке города три острова — Выпью Хоть, Самопальный и Пищальный; вместе же эти три острова чаще именуют Майорскими, или Отставными. Гильдия оттого малочисленна, что работают оружейники лишь на внутренний рынок Киммерии, потому что местного оружия, даже столового ножа, офеня с собой во Внешнюю Русь не возьмет из чистого суеверия. Впрочем, по специальным заказам занимаются оружейники еще и сборкой автомобилей; «Волга», к примеру, собирается из деталей, которые офеня за три ходки по винтику да по железке приносит из Внешней Руси через Яшмовую Нору; в Киммерии такой автомобиль получает название «Рифей» и ездит при помощи древесного спирта — бензин в Киммерию никто таскать не стал бы, — так что автомобилей в городе немного. Вообще киммерийцы такого транспорта не любят, то ли дело трамвай, велосипед, плоскодонка, рикша, самокат. Однако и оружейники — хоть их и немного совсем — имеют своего представителя в архонтсовете, и пенсии своим старикам и инвалидам платят исправно, и свадьбы-похороны обеспечивают — не бедней, скажем, чем богатейшие гильдии камнерезов, гранильщиков, рыбных солельщиков, ледовщиков, стражников, мытарей, — да мало ли в Киммерии богатых гильдий.

Бедными называют в Киммерии не те гильдии, что бедны деньгами (эту беду архонтсовет всегда решит и по потребностям недостающие начеканит), а те, что малочислены. К примеру, гильдию коннозаводчиков, труженников Конного Завода, уместившегося на крохотном острове Волотов Пыжик. На весь Киммерион — две сотни лошадей, да столько же в остальной Киммерии, и все одной породы — рифейской. Больше ее нигде в мире нет, и хорошо, что нет: растащили бы местных каурок по зоопаркам. Вид у них больно уж необычный, молодые офени порой даже не сразу понимают, что за животное такое. Но словами рифейскую каурку не опишешь — видеть надо. Говорят, что прилита в них кровь стеллеровой коровы (не то быка), но это, всего вероятней, досужие бабьи россказни.

А меновая торговля у Обрата кипит вовсю пять дней в неделю, ее активность немного спадает лишь в субботу, потому что менялы, киммерийские евреи, о работе слышать не хотят и уходят в синагогу, — да еще по воскресеньям, потому что киммерийцы почти все люди православные, хотя блюдут обе недели, и обычную в семь дней, и киммерийскую в двенадцать. Бобры никаких выходных не признают и считают, что бездельники-люди выходные от природной своей лени напридумывали.

От бобров пользы в городе много, но из-за них же много и воспрещений. Все каналы и протоки юго-восточного Киммериона, набережные островов Касторового, Горностопуло и Неближнего (последний чаще именуют по-народному — Полный Песец) плотно заселены бобрами. Но главное их пристанище, конечно, длинный остров Бобровое Дерговище, лежащий к северо-востоку от Лисьего Хвоста. Все набережные тут оборудованы под бобриные нужды, здесь бобры покупают, продают и меняются, здесь они почти полные хозяева. Искусством сплавлять из верховий Рифея тяжелые, тонущие в воде стволы железного кедра, кроме бобров, не владеет никто. Бобры, поддерживая ствол, подгоняют его к Обрату, а там меняют на мятную жвачку, на вьетнамские вяленые бананы, картофельные и манговые чипсы, на переплеты классиков марксизма-ленинизма и другую вкусную целлюлозу, на закуску же всегда просят дать хоть немного засахаренных каштанов, — на этом лакомстве в бобровых хатках у малышни давно крыша поехала.

А железный кедр идет у киммерийских резчиков и на экспорт — на молясины, и для себя — на дорогую мебель, на игрушки; режут из него и народный музыкальный инструмент, киммерийскую лиру, на ней в зимние вечера местные мастера и мастерицы бряцать любят. Ну, а бобры на древесине железного кедра пребольшие бабки лихо заколачивают. Держат в лапах торговлишку этим товаром два семейства: Мак-Грегоры, побогаче, и Кармоди, победней, потому что помногочисленней. У обоих семейств есть конторы в деловой части острова Миноева Земля, есть виллы к северу от города, на Мёбиусах, куда люди не ездят, потому как бобры в Киммерии, как и все прочие граждане, имеют право на частную жизнь.

С Миноевой Земли — пешком на Лососиное Сосье, оттуда тем же транспортом к сердцу Киммерии, острову Архонтова София, туда, где Архонтсовет и всё городское выборное начальство прозябает. Потом — к северу на остров с загадочным названием Важнейшее Место, а потом к востоку, на Замочную Насквозь, где раньше делали знаменитые на всю Внешнюю Русь амбарные замки; промысел этот нынче зачах, почти весь остров засадили торчковыми туями, в теплое время тут, как и в Роще Марьи, детишек выгуливают. Прямо из парка — горбатый пешеходный мостик на остров Безвыходный, тот самый, на котором вот уж сколько столетий прорицают на базарном киммерийском наречии местные сивиллы. Раньше тут был еще и малый собор Святого Витта, но его по ветхости еще при Евпатии Оксиринхе разобрали: негоже при языческой курильне церковь содержать, но и древний жертвенник гасить тоже негоже, вот и осталась на память от собора единственная улица острова — Витковские Выселки, одним лишь общим названием да святым покровителем связанная с банно-кладбищенским островом Земля Святого Витта. Испокон веков на Витковских Выселках живут и сами сивиллы, и гипофеты, прорицательского бреда толкователи; есть тут и лавки, торгующие сопутствующими товарами, от курений и цветочков рифейской ели, их приносят в жертву сивиллам, до спутниковых телефонов, их киммерийцы покупают как сувениры. Великий Змей, позволяя киммерийцам смотреть чуть ли не всё мировое телевидение, к мировой телефонной сети их не допускает. А может, и допускает, но из Киммерии всё равно звонить во Внешнюю Русь некому: офени брезгают, а единственный киммериец во Внешней Руси, консул Спиридон Комарзин, аккредитованный в городе Арясине на углу улиц 25 октября и 7 ноября, имеет на телефоны аллергию. Ну, а все новости можно найти и в телевизоре, и в городской вечерней газете.