Анна в кроваво-алом - Кендари Блейк

Не замечаю, как отползаю к стене, пока не чувствую холодного давления на спину и плечи. Не могу оторвать взгляда от ее глаз. Они словно капли нефти. Невозможно определить, куда она смотрит, но я не такой дурак, чтобы надеяться, что она меня не видит. Она ужасна. Не уродлива, но совершенно нечеловеческое существо.

Сердце бухает в груди, голова болит невыносимо. Значит, надо лечь. Значит, мне не выбраться. Нет сил сражаться. Анна меня убьет, и я с удивлением обнаруживаю, что предпочитаю быть убитым такой, как она, в ее сотканном из крови платье. Лучше подвергнуться любым изобретенным ею мукам, чем тихо скончаться где-то в больнице только потому, что кто-то саданул меня по башке куском вагонки.

Она подплывает ближе. Глаза у меня закрываются, но я слышу шелест ее движений. Я слышу удар каждой жирной капли крови о половицы.

Открываю глаза. Она стоит надо мной – богиня смерти с черными губами и холодными руками.

– Анна. – Губы мои изгибаются в слабой улыбке.

Паря над полом, она смотрит на меня, жалкую тварь, прижавшуюся к ее стене. Хмурится. И вдруг резко вскидывает взгляд на окно у меня над головой. И дернуться не успеваю, как она выбрасывает руки вперед и разбивает стекло. Слышу, как Майк с Чейзом на пару орут мне чуть не в самое ухо. Вдалеке вопит Кармель.

Анна втащила Майка через окно в дом. Он орет и бьется словно пойманное животное, извивается в ее хватке и старается не смотреть ей в лицо. Его трепыхания ее, похоже, не волнуют. Руки ее неподвижны, будто мраморные.

– Отпусти меня! – блеет он. – Пусти, чувак, я просто пошутил! Пошутил!

Она ставит его на ноги. У него течет кровь из порезов на лице и руках. Он отступает на шаг. Анна скалится. Словно со стороны я слышу собственный голос, то ли умоляющий ее прекратить, то ли просто орущий, но у Майка на крик не остается времени. Она вонзает руки ему в грудь, разрывая кожу и мышцы. Затем раздвигает руки в стороны, словно пролезая в закрывающуюся дверь, и Майка Эндовера разрывает надвое. Обе половины падают на колени, дергаясь и извиваясь словно половинки червяка.

Чейзовы вопли доносятся издалека. Заводится машина. Я отползаю от месива, недавно бывшего Майком Эндовером, стараясь не глядеть на ту половину его тела, что все еще соединена с головой. Я не хочу знать, жив ли он еще. Не хочу знать, что он видит, как корчится вторая его половина.

Анна смотрит на труп спокойно. Прежде чем переключить внимание обратно на Майка, она долго глядит на меня. Кажется, она не замечает, когда вдруг распахивается дверь и меня, подхватив со спины, волокут за плечи наружу, прочь от крови, ступни пересчитывают ступеньки крыльца. Тот, кто меня тащил, отпускает ношу слишком резко, я снова бьюсь головой и больше ничего не вижу.

Глава 8

– Эй. Эй, чувак, ты живой?

Я знаю этот голос. Мне этот голос не нравится. Разлепляю глаза – так и есть, его рожа нависла надо мной.

– Ты заставил нас поволноваться. Наверное, не стоило давать тебе спать так долго. Наверное, надо было отвезти тебя в больницу, но мы так и не сумели придумать легенду.

– Я в норме, Томас.

Протираю глаза, затем собираю волю в кулак и принимаю сидячее положение, зная, что мир сейчас побежит вокруг и закачается, да так, что меня наверняка вырвет. Однако каким-то образом мне удается спустить ноги на пол.

– Что случилось?

– Это ты мне расскажи. – Он прикуривает сигарету. Лучше б он ее затушил. Из-за всклокоченных волос и характерных очков он выглядит шестиклассником, стянувшим пачку у мамы из сумочки. – Что ты делал в доме Корлов?

– А ты что делал, когда следил за мной? – отзываюсь я вопросом на вопрос, принимая протянутый им стакан воды.

– Что и обещал, – отвечает он. – Только мне и в голову не приходило, что тебе настолько понадобится помощь. Да, блин, никто к ней в дом не ходит. – Его голубые глаза разглядывают меня словно неизвестную науке разновидность идиота.

– Ну, я не просто вошел и упал.

– Я тоже так подумал. Но как-то не верится, что они это сделали – затолкали тебя в дом и попытались убить.

Оглядываюсь. Понятия не имею, который час, но солнца нет, а нахожусь я в каком-то антикварном магазине. Он изрядно захламлен, но полон всяких прикольных штук, а не куч старого мусора, какие порой видишь в более убогих местах. Но все равно пахнет стариками.

Я сижу на пыльной кушетке с подушкой, почти насквозь пропитанной моей засохшей кровью. По крайней мере, я надеюсь, что это моя засохшая кровь. Надеюсь, что спал не на невесть чьем гепатитном коврике.

Смотрю на Томаса. По-моему, он в бешенстве. Он ненавидит Троянскую Армию. Вне всякого сомнения, они доставали его с детского сада. Тощий неуклюжий парнишка вроде него, да еще заявляющий, будто он ясновидящий и ошивающийся в пыльных лавках древностей, наверняка являлся их любимым объектом для макания в унитаз и натягивания трусов на голову. Но они безобидные приколисты. Не думаю, что они действительно пытались убить меня. Просто не принимали ее всерьез. Не верили в рассказы. А теперь один из них мертв.

– Черт.

Неизвестно, что теперь будет с Анной. Майк Эндовер не относится к числу ее обычных жертв – бродяг и беглецов. Он был одним из школьных заводил, завсегдатаев вечеринок, и Чейз все видел. Остается только надеяться, что он слишком напуган, чтобы идти в полицию.

Хотя копам все равно Анну не остановить. Если они войдут в дом, мертвых только прибавится. А может, она и вовсе им не покажется. И вообще, Анна – моя. Ее образ сам собой вырастает у меня в мозгу и с мгновение маячит там, бледный и сочащийся красным. Но поврежденный мозг не в силах удержать его.

Бросаю взгляд на Томаса, он по-прежнему нервно курит.

– Спасибо, что вытащил меня, – говорю я, и он кивает.

– Я не хотел, – говорит. – В смысле хотел, но вид лежащего кучей Майка энтузиазма отнюдь не прибавлял. – Он глубоко затягивается. – Господи. Поверить не могу, что он мертв. Не могу поверить, что она его убила.

– Почему? Ты же верил в нее.

– Знаю, но я никогда по-настоящему ее не видел. Никто не видит Анну. Потому что если ты видишь Анну…

– …то уже никому не успеешь об этом рассказать, – заканчиваю я угрюмо.

Поднимаю глаза на звук шагов по неровным половицам. Входит какой-то старик, ну вроде бы старик, с заплетенной в косицу сивой бородой. Одет в изрядно выношенную футболку с «Грэйтфул дэд»[19] и кожаную жилетку. На руках по всей длине странные татуировки – ни одной не узнаю.

– Ты чертовски везучий парень. Должен сказать, от профессионального убийцы призраков я ожидал большего.

Ловлю брошенный им пузырь со льдом для моей головы. Лицо, похожее на печеное яблоко, расплывается в улыбке, глаза в очках в проволочной оправе смотрят внимательно.

– Это вы дали наводку Ромашке. – Я понимаю это мгновенно. – А я-то думал это старина Томас.

Конец ознакомительного фрагмента.

1

«Ракеты» и «Акулы» – две противоборствующие банды в знаменитом мюзикле «Вестсайдская история». (Здесь и далее примеч. перев.)

2

Джек Керуак (1922–1969) – американский писатель, идеолог бит-поколения. Самые знаменитые его романы – «В дороге» и «Бродяги Дхармы». Их герои, как и он сам, искали бога и смысл жизни, путешествуя.

3

Знаменитая панк-рок-группа «Роллинг стоунз».

4

Джеймс Дин (1931—1955) – американский актер. Своей популярностью он обязан трём кинофильмам – «К востоку от рая», «Бунтарь без причины» и «Гигант», – вышедшим в год его смерти. В этих картинах молодой актер представил сложный образ молодого человека с душевными терзаниями, запинающейся речью и пробуждающейся чувственностью. Трагическая смерть, легенды и мифы, окутавшие его жизнь, сделали его культовым персонажем. В 1999 году Американский киноинститут поставил актера на 18-е место в списке «100 Величайших звёзд».

5

Атам – ритуальный нож, используемый в магических практиках различного толка.

6

Goodyear – марка автомобильных шин.

7

«Хранители» – комикс, впоследствии графический роман Алана Мура и Дейва Гиббонса.

8

Грендель – чудовище из англосаксонского эпоса «Беовульф». Герой, скорее всего, имеет в виду трактовку данного образа из канадского фильма 2005 года «Беовульф и Грендель», где Грендель – тролль, внешне ничем не отличающийся от человека-воина. И в фильме он не просто ненавидит людей, а мстит им за своего убитого отца. При этом убивает только тех, кто идет против него.