Сабля Цесаревича (СИ) - Алексеева Татьяна Сергеевна

Все это стоило как следует обдумать, но за ужином Паша постоянно отвлекался — родители, забыв на время и о Зайчике, и о других проблемах, перешли на разные «мирные» темы и периодически подшучивали друг над другом. Подобные вечера случались в их семье не так часто: и отец, и мать обычно были заняты или так уставали за день, что почти сразу после ужина укладывались спать, так что в другой раз Павел посидел бы с ними за столом подольше, пользуясь возможностью пообщаться с обоими. Но сейчас мальчику было немного не до того, так что он быстро расправился с едой и вскочил из-за стола.

— Мам, пап, спасибо! Очень вкусно было! — он поставил тарелку в раковину и отправился к себе в комнату.

— Как у тебя с уроками? — крикнула мать ему вслед.

— Да еще вчера все сделал! — отозвался подросток. Это было правдой — он только не уточнил, что сделал все задания еще в школе, во время двух последних уроков литературы.

В своей комнате Паша включил компьютер, открыл сразу несколько страниц своих виртуальных знакомых, бегло проглядел, что нового они написали, и отодвинулся от стола. Мысли его снова вернулись к готовящемуся визиту в гимназию Игоря Зайчика. Скорее всего, он предложил директору взятку. Наверное, и мама об этом догадывается, но доказать ничего не может, потому и злится. А было бы здорово, если бы Зайчик заявился в их актовый зал, начал бы там выступать — и тут Павел бы вышел к нему и крикнул в микрофон, что он подкупил директора! Зайчика бы с позором выгнали, директору пришлось бы уволиться, а он, Паша, был бы героем… Подросток фыркнул, понимая наивность этой картины. Что бы сказал Алексей, если он поделился с ним такими фантазиями? Ничего бы не сказал, только посмотрел бы на него, как на дурака.

Думать об этом было совсем неприятно, и Павел решил переключиться на одно из своих любимых занятий. Он выдвинул верхний ящик стола, в котором лежала основная часть его коллекции ножей, взял один из них и задумался, разглядывая его. У Зайчика таких ножей еще больше… Точнее, не такой дешевки, заказанной через Интернет, а гораздо более ценных. И не только ножей — шпаги, сабли, кинжалы, шашки… В том числе турецкая сабля — клыч кого-то из царской семьи. Интересно, кому именно она принадлежала? Алексей сказал, что на вид она была довольно простой — значит, видимо, ее хозяином был кто-нибудь из дальних царских родственников? Их, надо полагать, было много, но если о самом последнем императоре и его семье Павел из школьных уроков истории кое-что знал, то об остальных Романовых ему мало что было известно.

Но уж этот-то пробел в знаниях было несложно восполнить! Пожарский снова повернулся к ушедшему в спящий режим компьютеру и следующие полтора часа провел на всевозможных исторических сайтах. Он бы просидел в Интернете и дольше, но ближе к полуночи мама постучала в его дверь и напомнила, что завтра ему вообще-то надо рано вставать и идти в школу. Пришлось выключать компьютер и нехотя тащиться в ванную, а потом и в кровать.

Паша и не думал, что так сильно устал за этот длинный день. До того, как он лег, ему как будто бы вовсе не хотелось спать, но стоило его голове коснуться подушки, как он провалился в сон. И снова оказался в большой, как актовый зал, комнате, уставленной игрушками…

Была ли это та же самая комната, которую Пожарский видел в своем вчерашнем сне, или просто похожая на нее, сказать было сложно. Если и та же самая, то в ней все изменилось — мебель стояла по-другому, ковер на полу тоже был новый, и на нем в беспорядке лежали разные игрушки. Хотя нет, не совсем в беспорядке — сидящий на ковре худенький мальчик лет шести, одетый в матросский костюмчик, с серьезным видом выстраивал ровными рядами множество крошечных металлических солдатиков. На ковре явно готовилось какое-то масштабное сражение между двумя армиями.

Паша, хоть и считал себя уже давно выросшим из таких детских игр, стал с интересом присматриваться к солдатикам, сработанным с потрясающим искусством и вниманием к деталям. Поэтому он не заметил, как дверь комнаты распахнулась, и в нее вошла высокая девочка-подросток, державшая на руках большого рыжего кота. Следом за этой девочкой в комнату вбежали еще три — это совершенно точно были те четыре сестры, которых Павел видел в прошлом сне. В отличие от своего младшего брата, они изменились не так сильно, хотя и выглядели года на три-четыре старше. Одеты все четверо были одинаково — в бело-синие платья-матроски, похожие на костюм мальчика.

— Алексей! — подбежала к брату младшая из девочек. — Смотри, кого Оля тебе принесла!

Ее брат и сам уже поднялся на ноги и неуверенно потянулся к пушистому рыжему коту, дремавшему на руках у своей хозяйки.

— Не бойся, — сказала ему старшая из сестер, которую назвали Олей, — Васька добрый и никогда не царапается. Можешь его гладить, он тебя не тронет.

Пожарский, в отличие от девочек, видел, что их брат не боится кота — скорее, он просто не знал, как с ним обращаться, словно никогда раньше не имел дела с животными. Он медленно провел ладонью по голове кота, и тот лениво приоткрыл глаза, посмотрел на мальчика и снова закрыл их.

— Замурлыкал! — воскликнула державшая его на руках девочка. — Ты ему понравился!

Она опустилась на пол, положила полусонного кота рядом с собой и принялась гладить его по рыжей полосатой спине. К этому занятию присоединились и остальные девочки вместе с окончательно осмелевшим братом. Кот вытянулся на ковре, а потом перевернулся на спину, подставляя для ласки светлый живот. Дети засмеялись и стали гладить его с удвоенной силой.

— Какой же он мягкий… — задумчиво проговорил мальчик. — Даже не верится, что у него еще и когти есть и он может царапаться.

— Может, но это очень редко бывает, — ответила младшая из девочек. — В последние года два я вообще не помню, чтобы он когти выпускал. Вот когда я помладше была, иногда царапался…

— Это потому что ты, Настя, его то за хвост дергала, то так к себе прижимала, что он едва не задыхался, — сказала Оля. — От такого обращения любой бы из себя вышел, даже Васька!

— Неправда твоя, никогда я его не дергала за хвост! — тут же горячо принялась возражать младшая сестра.

Остальные девочки засмеялись, и она изобразила на лице обиду:

— Будете так про меня говорить — не буду с вами играть. И Машка не будет. Машка, пойдем в наши комнаты, сами там во что-нибудь поиграем! — повернулась она к той девочке, которая в прошлом сне Павла носила младшего брата на спине.

— Никуда вы без нас не пойдете, — подала голос еще одна из сестер. — Мама вам запретила шуметь в спальнях.

— Таня, не командуй! Она нам только теннис запретила! — запротестовала самая младшая.

— Что вы опять натворили? — удивилась самая старшая.

— Ну да, они же вчера, когда играли в теннис, две картины со стен сбросили, — рассказала Таня. — И шумели так, что их услышали на первом этаже, там, где мама принимала гостей. Она даже Аннушку отправила наверх — сказать, чтобы они немедленно прекратили безобразия.

— А я и не знала! Ну тогда вы действительно никуда не пойдете, — объявила Оля. — Будете под нашим с Таней присмотром.

Маша, молча слушавшая этот спор, виновато опустила глаза и принялась еще старательнее чесать за ушами кота Ваську. А вот самая младшая из девочек сдаваться не собиралась — у нее, как оказалось, тоже имелся «компромат» на старшую сестру.

— Тогда мы останемся здесь, а вот тебе придется уйти в свою комнату, — заявила она. — Потому что ты в ней сегодня так и не прибралась. И если мама об этом узнает, тебе придется убираться еще и в нашей комнате!

Оказалось, что и старшую сестру можно смутить — она отвела глаза в сторону и сделала вид, что эти слова ее совершенно не касаются. Младшая из девочек торжествующе рассмеялась, и ее поддержали Маша и Алексей. Одна лишь Таня не разделила этого веселья: услышав о неубранной комнате, она еще сильнее нахмурилась.

— Ольга, ты правда не навела порядок? — спросила она. — Тогда пойдем сейчас приберемся.