Дама червей - Джанет Линфорд

В природе не существует таких людей, как ее принц-пират. И ее талисман, зеленый шарф, данный предсказательницей, обещавшей ей любовь, исчез.

Около семи утра Мэтью шагал по коридору в сторону королевских апартаментов. Открыв третью дверь слева, он всмотрелся в неосвещенную прихожую. Это была не та комната. Но ведь королева говорила вчера, что ее дурацкий попугай будет в третьей комнате слева. И почему она так настаивала, чтобы Мэтью осмотрел его? Он совершенно не разбирался в птицах, но раз он только что вернулся из тропиков, его сочли специалистом по лечению попугаев.

Мэтью потер подбородок, ужасно чесавшийся после того, как он сбрил бороду, и попытался вспомнить, что именно говорила королева. После первой ссоры с Кэрью вчера днем он совершенно забыл о попугае и теперь не мог точно вспомнить, о какой комнате шла речь. Может быть, третья дверь справа?

Вот теперь все верно. На деревянном шесте около горящего камина сидел ярко-зеленый попугай, деловито поклевывая зажатый в лапе кусок хлеба. Старуха, которая должна была стеречь попугая, лежала на скамье рядом, завернутая в стеганое одеяло, и крепко спала. Мэтью тихо подошел к птице.

Попугай взглянул на него своими пронзительными бусинками-глазками, но не стал возражать, когда Мэтью погладил его по спинке, а потом, приподняв по очереди оба крыла, внимательно осмотрел. Ничего опасного, но не помешал бы порошок от дизентерийной блошки. Он, возможно, понервничает, но это, похоже, единственное, что ему надо.

«А ведь мы редко получаем то, что нам надо». Внутренний голос пробудил слишком мучительные воспоминания, и Мэтью повернулся, чтобы уйти. Его взгляд упал на спящую. Отсюда ему видна была ее блестящая черная коса, лежащая на одеяле, и он сразу вспомнил о женщине, лишившей его покоя. Нет, обнаружить ее так близко было бы слишком! Этого просто не может быть!

Мэтью задержал дыхание и осторожно заглянул за край белого одеяла.

Все-таки это была она… королева фей.

Потрясенный, Мэтью стоял, словно пригвожденный к полу, и глядел во все глаза. Девушка мирно спала, подложив руку под щеку, и выглядела бесконечно привлекательной в тусклом свете камина. Ее шея, словно выточенная из слоновой кости, с едва уловимым биением пульса, так и звала прикоснуться к ней губами.

Дрожь пробежала по его телу, и Мэтью поспешно отступил, удерживаясь, чтобы не протянуть руку. Эта сцена не была предназначена для его взгляда.

Но он все же заметил, что второй рукой спящая обнимала ангельскую головку юного пажа леди Флеминг, того самого, из-за которого и произошла отвратительная ссора с Эссексом, закончившаяся вызовом на дуэль. Он слышал, что пареньку здорово досталось от разгневанной хозяйки, вот бедняга! Но зато его утешила Титания. По своему вчерашнему опыту Мэтью знал, на какие чудеса она способна. Ее нежный голос до сих пор звучал в его ушах, пробуждая уснувшую было боль и тоску по Джоанне.

Джоанна умерла, и заменить ее, как оказалось, невозможно. Взяв себя в руки, Мэтью отвернулся и пошел к двери. Не стоит создавать себе лишних проблем.

Он закрыл за собой тяжелую дубовую дверь, но деревянная преграда не смогла остановить поток разбушевавшихся в нем чувств, порожденных этой неожиданной встречей. Просто безумие! Он весь напрягся от одного воспоминания о ее восхительном теле, едва скрываемом полупрозрачной мокрой рубашкой.

Охваченный смятением, Мэтью пошел прочь. Все это ему не нравилось. Очень не нравилось. Он предпочитал держать под контролем свои чувства и эмоции. То, что происходит с ним сейчас, просто недопустимо!

– Какого черта вы здесь делаете, Грейсток? – послышалось сзади. – Я же предупреждал вас держаться подальше от покоев ее величества!

Узнав голос, Мэтью обернулся и увидел Роберта Деверо. Граф Эссекский стоял, положив руку на эфес шпаги, и сверлил его взглядом.

Мэтью плотоядно ухмыльнулся, довольный, что может отвлечься, выместить на ком-то свое дурное настроение. Забавляло, с каким хозяйским видом этот двадцатилетний юнец говорит о королеве. Видимо, Эссекс считал Елизавету своей исключительной собственностью, а потому задирал всякого, кто, по его мнению, покушался на его место фаворита. Говорили, что граф дерется на дуэлях несколько раз в год, если Елизавета не успевает вовремя вмешаться.

– Ее величество попросила меня взглянуть на ее попугая, – произнес Мэтью самым любезным тоном. – Поэтому я здесь и оказался. Но вам не о чем волноваться, я моряк, а не комнатная собачка. Это место ваше по праву.

Эссекс чуть не задохнулся от гнева.

– Хотите сказать, что это я – комнатная собачка?!

– Я хочу лишь сказать, что вы – то, что сами из себя сделали.

Эссекс злобно прищурился.

– Не понимаю, почему ее величество сделала вас бароном. Вы как были грубым отвратительным простолюдином, так им и остаетесь. Советую вам как следует приготовиться к смерти сегодня вечером.

– Сгораю от нетерпения! – поклонился Мэтью, ощущая всю иронию ситуации. Он давно привык считать своим домом весь мир и ненавидел спертый воздух двора, а этот глупец обвиняет его в том, что он хочет быть у королевы на побегушках!

Эссекс гордо удалился, а Мэтью подумал, что научился обращаться со шпагой на десять лет раньше, чем граф. Сегодня вечером он намерен пролить немного крови. Может, хоть это научит молодого глупца хорошим манерам.

Уходя, Мэтью задумался о вчерашнем происшествии. На рассвете он снова осмотрел место нападения. Встав на колени на еще влажную землю, он нашел несколько достаточно ясных следов. Они скоро исчезнут, смытые летними дождями, так что он аккуратно измерил их и зарисовал на предусмотрительно взятом листе бумаге.

Слишком мало улик и слишком много вопросов. Мэтью не нравилась сложившаяся ситуация. Еще меньше ему понравился хруст ветки, неожиданно раздавшийся за его спиной. Неужели кто-то следит за ним?

Он поискал в густом кустарнике на берегу, но никого не нашел. Исчезло без следа и волшебство вчерашней ночи. Остался только след чьей-то ноги, который он зарисовал и спрятал в своей комнате. Думая о том, как ему найти сапоги и их обладателя, Мэтью повернул за угол и натолкнулся на человека, несущего большой сверток. Сверток вылетел из рук мужчины и грохнулся об пол.

– Господи! Мой дар королеве! – воскликнул человек с французским акцентом, бросаясь к свертку и разворачивая ткань. Да-а, должно быть, эта груда фарфоровых осколков была когда-то прекрасной вазой. Мэтью стоял, досадливо хмурясь, и разглядывал человека, на которого так некстати налетел. Несмотря на ранний час, тот был одет, как для приема, в парчовый костюм ярко-красного цвета. Он явно хотел произвести впечатление на королеву.