Терновая Лилия (СИ) - Мягкова Нинель

— Вы же в курсе, что говорите о моем кузене и его друзьях, которые еще и неслабые маги? — с лукавой улыбкой уточнил де Бельгард, а у меня в груди похолодело.

Совсем я расслабилась. Не думаю, кому говорю и что. И вообще, что-то со мной творится непонятное. Никогда в жизни не была так откровенна с посторонними. Может, маг на меня как-то влияет?

— Простите меня, ваше магичество, — я поспешно присела в реверансе, невзначай выдергивая свой локоть из цепкого захвата. В голове тут же слегка прояснилось, а ужас удвоился: что же я натворила? — Сама я девушка простая, не местная, леплю что ни попадя.

— Да нет, вы как раз говорите очень занимательные вещи, — склонив голову набок, маг продолжал меня изучать с вниманием ученого-исследователя, а я чувствовала, как по спине ледяным ручейком стекает пот. — Я даже рад, что немного подтолкнул вас к откровенности. Нечасто женщина обладает таким поразительным аналитическим складом ума.

Подтолкнул… так вот оно что! А я-то дура, расслабилась, разоткровенничалась. А на меня тут воздействие идет на полную мощность! Что там Камень Истины! Верховный маг — это опасность пострашнее. Поджарит не руку, но сразу мозг.

Я отшагнула назад, инстинктивно увеличивая между нами расстояние. Де Бельгард снова сократил его, придвинувшись вплотную. Позади меня по-прежнему находилась стена, отступать мне больше было некуда — я и так уперлась в нее лопатками и затылком до боли.

— Вы крепкий орешек, мадемуазель Лили. Мне пришлось применить четвертую ступень, хотя обычно достаточно девятой. Так что вряд ли кто-то, кроме меня, сможет повторить этот опыт — можете быть спокойны.

Спокойна? Да я в истерике! Этот… этот маг копался в моей голове, как в своем сундуке, вытаскивая на поверхность эмоции и мысли, заставляя откровенничать с совершенно посторонним, к тому же смертельно опасным человеком! Да за то, что я наговорила только что, меня не только колесуют и четвертуют — специальную мучительную казнь придумают и в мою честь назовут!

— Не переживайте так. Мысли я не читаю, не умею, — хмыкнул маг, оценив мое окаменевшее от бешенства лицо. — А доверять маленьким лгуньям просто так, без доказательств, не имею обыкновения. Зато теперь… могу вам сказать откровенно: вы меня заинтриговали. Кто вы такая, мадемуазель Лили? И что забыли среди цветочниц? С вашим уровнем сопротивляемости магии вам место в жандармерии. Или в гильдии наемников.

— Они берут женщин на работу? — ляпнула я, не иначе от неожиданности. Де Бельгард усмехнулся, потревожив дыханием тонкие волоски на моей щеке, выбившиеся из-под практически дезертировавшего чепца.

— В жандармерию не берут, а в гильдию — еще как. Если хотите, я замолвлю за вас словечко, — шепнул он мне в самое ухо, и по моей шее побежали непрошеные мурашки. Кыш, предательницы! Я поспешно замотала головой, невзначай зацепив нос мага чепцом. Хоть на что-то он сгодился. Де Бельгард сморщился и отодвинулся от сероватой старой ткани — а заодно и меня — подальше.

— Не надо, спасибо. Мне и цветочницей хорошо, — добавила я для ясности. Не думаю, что Клеменс после сегодняшнего пассажа выпустит меня на улицу в ближайшее время, но в гильдии наемников точно делать нечего. Могу представить, какие задания могут давать там женщинам. Совратить, соблазнить, украсть. Спасибо, я лучше цветочки буду в букетики сворачивать.

— Как хотите, — к моему облегчению, маг выпрямился, отстранился от меня и повернулся к ученикам. — Портал открывать не буду, сами понимаете, так что ножками. Вперед!

Повинуясь его команде, троица понуро побрела на выход. Де Бельгард у самой двери задержался, смерил меня еще раз нечитаемым взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и вышел.

Я немного постояла, приводя в порядок дыхание. Что-то у меня с сердцем и легкими не в порядке: там колет, здесь зажало… Неужели простая близость к мужчине на меня так повлияла?

К красивому, властному, наглому и беспринципному мужчине.

Да, пожалуй, мурашки были правы, когда разбежались. Нужно и мне последовать их примеру: уйти отсюда поскорее и никогда, ни при каких обстоятельствах больше с Верховным магом не пересекаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Подышав и поправив чепец, я осторожно выглянула в коридор. Никого. Перебежками добралась до лестницы и, осторожно перевесившись через балюстраду, глянула вниз. Все жандармы занимались своими делами: болтали, спорили и разбирались с задержанными. В основном кулаками.

Приняв непринуждённый вид, я спустилась вниз и, не сбавляя шага, направилась к двери. Никто ко мне не повернулся, только пара особо бдительных проводила безразличным взглядом, каким одаривают ползущего по потолку таракана: вреда никакого — главное, чтобы в суп не свалился.

Благополучно переступив порог и отойдя на квартал от жандармерии, я присела на корточки у сточной канавы, благо та была пуста и суха. Ноги меня не держали.

Только что меня миновало сразу несколько смертей. В переулке, в зале жандармерии и после — если бы состоялся суд, меня бы никто не помиловал. Мне страшно, безумно, дико повезло, что у Верховного мага обнаружилось извращенное чувство юмора и он меня использовал как воспитательное пособие для своих оболтусов. Вздумайся ему воспитывать не их, а общество — болталась бы я уже на виселице, чтоб другим неповадно было на магов руки распускать.

Или головой на колу сидела бы?

Не думать об этом, а то стошнит. Подавив горький ком, вставший в горле, и загнав его поглубже, я встала и побрела по переулкам практически наугад.

Дом Клеменс я нашла с трудом. Город при свете дня выглядел совершенно по-другому, нежели ночью, в дождь, а сейчас, в сумерках, и вовсе предстал в каком-то третьем варианте, и отыскать в лабиринте улиц нужную, учитывая, что подходить и спрашивать направление у мужчин я остерегалась, а женщины от меня шарахались сами, оказалось довольно сложно. Так что к моменту, когда я постучалась в знакомую калитку, практически стемнело.

— Лили, деточка, ты в порядке? Живая! — выдохнула Клеменс, стискивая меня в неожиданных и тёплых объятиях. Я обвила ее руками в ответ, чувствуя, как пережитый ужас постепенно покидает тело. Конечно, маги и их забавы никуда не делись, но хотя бы в пределах уютного домика на окраине столицы можно было сделать вид, что все в порядке.

— Вроде живая, — неловко пошутила я, осторожно высвобождаясь и поправляя на плечах Клеменс шерстяную шаль.

— Девочки домой идти не хотели, еле выпроводила. Софи такие страсти рассказала, мы не знали, что и думать. Из-за нее правда маги подрались? — сверкая от любопытства глазами, оживившись в предвкушении свежих пикантных сплетен, хозяйка даже помолодела. Спохватившись, что мы так и стоим на пороге, она за руку потащила меня в дом и сразу на кухню, к очагу.

Только оказавшись у огня и заметив, как от одежды повалил клубами пар, я поняла, до какой степени продрогла. Клеменс всплеснула руками и, потребовав, чтобы я немедленно раздевалась, убежала за сменной одеждой.

Кого стесняться-то? Окна в кухне под потолком, дверь закрыта. Недолго думая, я быстро избавилась от мокрых тряпок. Даже шнуровка поддалась без проблем, чувствуя мое настроение. Попробовала бы заартачиться, я бы просто надрезала ее и все. Не до сантиментов в моем состоянии.

Хозяйка вернулась, сгрузила аккуратно сложенную безразмерную рубашку и стопку одеял на стул рядом со мной, поставила на огонь котелок с водой, для чая, и вытащила с полки накрытое тканой салфеткой блюдо, на котором оставались еще два сиротливых пирожка с капустой.

— Девочки тебе оставили, — кивнула она, пока я, клацая зубами, переодевалась и заворачивалась в слои шерстяной ткани. Благодарно кивнув, я устроилась за столом и вгрызлась в пирожок. Со всеми происшествиями я пропустила не только обед, но и ужин, и молодой организм настоятельно требовал своего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В замысловатый травяной сбор, который Клеменс охарактеризовала как «противопростудный», она щедрой рукой долила чуть ли не полчашки мёда. Для пущего эффекта. Глотнув приторной обжигающей жидкости, я залюбовалась игрой пламени в очаге. Все что угодно, только бы не смотреть в глаза хозяйке.