В любой гадости ищи свои радости - Штаний Люба

бельмеса в этом не понимает?

Потренировался бы для начала что ли. А то, вон, вода опять выкипает, а он ‘шарик’ только на две

трети сплёл. Сам шарик уже есть, а лучей нету. Вместо них неаккуратные дыры. Да и травы ему не

хватит точно.

Ещё когда наблюдала за процессом как следует, я обратила внимание, что розоватых цветочков с

бурыми помпошками по схеме нужно очень и очень много, а в кучке их десятка два, не больше.

С одной стороны помочь убогому – благое дело. Может он даже проникнется если не

благодарностью, то хотя бы осознанием моей полезности, и перестанет душить при каждом удобном

случае. Не факт конечно, но чем чёрт не шутит? А с другой – обидно же! Что я, на помойке себя

нашла что ли, чтобы после такого корячится?!

Промаявшись ещё минут десять, в конце концов, решила, что моё участие в колдовском обряде

можно считать капризом, исполнением давней мечты приобщиться к миру реальной магии.

Домечталась, блин...

Я поднялась на ноги и глянула в котёл. Воды было уже чуть меньше половины. Правда и огонь

горел едва-едва. Хворост своё отработал и теперь пребывал в виде весёлых оранжевых угольков.

Нет. Я была не права. Алехандро не только дурак, но и идиот. Столько налажать в одном

единственном действе! А ведь в книге наверняка подробно всё расписано. Эх, почему коровы не

летают?! В том смысле, что лошади не читают.

Смерив хмурым взглядом близкого к откровенной истерики вонючку я хмыкнула. Видимо, в чём-то

все мужчины одинаковы.

Вспомнилось время, когда мама в первый раз попала в больницу, оставив дом и нас с Ленкой на

отца. Мне тогда лет восемь было, но до сих пор помню выражение его лица.

Почему-то такие привычные и на первый взгляд несложные вещи как приготовить завтрак,

накормить нас и отправить в школу превращались в цирковое представление с грохотом, звоном

разбитой посуды, клубами чёрного дыма над сковородой с яичницей, бантами, сползающими ещё до

того, как их повязали, ежедневными опозданиями и безоговорочной победой разгрома над порядком в

одной, конкретно взятой, квартире. У отца тогда были такие вот глаза. Растерянные, злые и тоскливые

одновременно.

Наверное, именно поэтому я плюнула пока на свои обиды и принялась подтаскивать к костру ветки

из приготовленной загодя кучи. Я складывала их так, чтобы вонючка мог засунуть их под котёл без

отрыва от основного производства. Вероятно, я и сама справилась бы, благо уже немного

навострилась обходиться без рук, но кто его знает, может, интенсивность пламени в книге тоже

оговорена.

Минут через пять Алехандро перестал судорожно дёргаться и порываться потерять челюсть. Ещё

через пять у него было достаточно веток, чтобы поддерживать огонь и я, подхватив пустую уже тару,

пошла по воду. Ещё бы коромысло на спину и вообще, картинка маслом...

Какое-то время просто хихикала, пока до меня не дошла абсурдность ситуации. Это же... Что я

делаю?

Вот дура-то! То наизнанку выворачиваюсь, чтобы смазать от кошмара ходячего, то старательно

помогаю тому же кошмару, как раз в тот момент, когда есть возможность смазать. Я остановилась. А

чего это я на самом-то деле? Текать же надо, пока Алехандро там занят по самое не балуйся!

Ноги сами собой ускорили шаг и сменили направление. Они-то сменили, а я? Я судорожно пыталась

понять, что изменилось за несколько часов, прошедших с утра.

Почему я чувствую себя последней сволочью? Вонючка так же отвратителен мне, как и прежде. От

смрада исходящего от него всё так же трудно дышать. Да и от перспективы возить его на себе так же

бросает в дрожь, как и прежде. Так почему готова сама себе плюнуть в морду?

Но не упускать же такой шанс обрести свободу от кошмара! Я шла всё медленнее и медленнее,

пока не поймала себя на том, что еле плетусь, понурив голову. Может вернуться, а смазать потом?

И я его называла идиотом! Какая чушь! Главная идиотка здесь – я! Дура любопытная... Вот. .

Вопрос возвращаться или нет решил куст, в который я практически упёрлась мордой. Метра полтора

розоватых стеблей в с бурыми помпошками... Тех самых, что не хватает Алехандро! Блиин...

Забыв обо всём, я опустилась на колени и принялась осторожно рвать траву зубами. Стараясь

ухватить её пониже, чтобы стебель был подлинней, немалую часть попросту выдрала с корнем,

попутно наевшись земли. Кое-как собрав добычу, я с травой наперевес рванула обратно на поляну.

Бегу и думаю, что сейчас я больше похожа не на лошадь, а на псину, несущую тапки хозяину. Чуть

не подавилась, её богу! Чур меня от такого хозяина!

Когда я, запыхавшись, вылетела на поляну, Алехандро с выражением вселенской скорби на пакости,

заменяющей ему лицо, рассматривал свою недоделку. Выплюнув собранную траву ему под ноги, чуть

не откинула копыта, когда он, допетрив что именно я принесла, поднял на меня абсолютно

обалдевший от счастья взгляд.

Увидев в нём наряду с облегчением искреннее желание меня... как минимум расцеловать, а как

максимум затискать до смерти, я испуганно попятилась и зарычала. Правду говорят: ‘не делай добра,

не огребёшь табуретом по кумполу’! Мама... Выпучив глаза, на бросающегося из крайности в

крайность урода, я задом сдала в лес и выдохнула.

Совсем уже сбрендил, зомбя вонючая! Так отомстить за помощь – это перебор. Бррр...

Радуясь притоку свежего воздуха, я бодро потрюхала к болотцу, внимательно глядя под ноги.

Котелок-то я бросила где-то здесь... К счастью, искомая тара нашлась. В принципе, не удивительно.

Кому он в лесу-то нужен? Лосям и енотам?

Вот интересно, если встретится лось, он меня воспримет как животное или как человека? Вроде бы

пофиг, но почему-то мучительно билась в виске навязчивая мысль: ‘При любом раскладе бежать

придётся быстро’. Сохатые подслеповаты. Если примет за свою, может с лосихой попутать.

В общем, пока я набирала воду и брела к Алехандро, в голову лез всякий бред. Наверное, потому

что просто не хотела думать куда и к кому, собственно, иду. Про ‘зачем’ вообще молчу.

Так что на полянку я явилась в растрёпанных чувствах. Восхищение во взгляде вонючки ничуть не

радовало. Не дай Бог, решит, что я теперь ему во всём помогать буду. Ага, счаз! Размечтался

юродивый! Как только с обрядом разберёмся, дам дёру и поминай меня как звали! Больше мне

делать нечего как Россенантом у Квозиморды подрабатывать. Чур меня, чур!

Поставив воду в непосредственной близости от кошмарика, я демонстративно удалилась. Улеглась

у дуба и принялась максимально незаметно развязывать тесёмки лежащей на земле торбочки. Для

начала я осторожно подтянула её к себе и уложила так, чтобы прикрыть от Алехандро.

Впрочем, тот, очередной раз радостно-изумлённо булькнув, долил воды в месиво над огнём и

вернулся к плетению шарика-звёздочки, уделяя этому процессу максимум внимания. Плести, кстати,

осталось совсем не много. Один лучик всего. Придётся поторопиться с добыванием еды, пока горбун

сосредоточенно пыхтит и по сторонам не смотрит. .

Со всей этой беготнёй опять жутко проголодалась и теперь старательно соображала, как обеспечить

себя любимую пропитанием хотя бы на ближайшие дни. Не буду же я каждый раз тырить сумку с

едой, развязывать незаметно и втихаря чавкать по кустам? Что-то не верится, что при других

обстоятельствах это удастся...

Выковыряв мясо и каравай хлеба, я незаметно вернула торбу на место. И что теперь? Нужно быстро

придумать что-то, а то Алехандро уже практически закончил изгаляться над травой. Вон, счастливый

какой сидит. Того и гляди лопнет от радости. Лишь бы не забрызгал...

Покумекав, я наконец нашла решение. Не совсем блестящее, но гораздо более приемлемое, чем

голод. Откусив смачный ломоть хлеба и оторвав основательный кусь от окорока, я прикрыла их

травой, а оставшуюся еду засунула в самый большой котелок из запасов Алехандро и сныкала в

кустах, прикрыв сверху хворостом.

Откушенное и оторванное закомуфлировала мешком с зерном и сделала вид, что жую то, что мне

недавно так оригинально выдали к обеду. На самом деле кушала я, конечно, совсем другое, но... Не

добивать же кошмарика ещё и оригинальностью гастрономических пристрастий покупки?

А Алехандро тем временем встал, и по его торжествующему взгляду я поняла, что ерундовину свою

заковыристую он всё-таки сплёл. Отстранённо наблюдая за тем, как он со смаком потянулся, вызвав у

меня этим зрелищем очередной приступ тошноты, я думала какого чёрта здесь делаю. Причем и

локальном и глобальном смыслах.

С одной стороны у перемещения меня в этот мир должна быть какая-то цель, хоть я и не знаю

какая, а с другой абсолютно не понятно, почему я не смазала от вонючки, когда в кои-то веки

появилась такая возможность. При всём желании ответы на оба вопроса ускользали от моего разума,