Ржевский. Том 3 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дмитрий набрал воздух, готовясь возразить.
Она решительно перебила:
— Самураи семьи Норимацу никогда не оставляли союзников перед лицом опасности.
Он выдохнул, его плечи поникли.
Наджиб, отобрав у японки ключи, на удивление быстро разобралась с запорами (магические-то ладно, а вот как она с электронными и механическими ладит? Видимо, напропалую шарит в моих мозгах, заключила азиатка).
— Вводи свою партнёршу в курс, я пока здесь разберусь, — сказала попечителю менталистка.
Изолированный, до сего момента уныло колупавший блокираторы об угол стола, подскочил и без перехода бросился на них.
Чёрт, наручники же только внешний ментал блокируют, озадачилась японка с опозданием. Внутри себя он же по-прежнему может усиление бросать.
Она уже потянула руку вперёд и начала переносить вес, когда её в очередной раз удивили.
Если бы это был Дмитрий, нет вопросов. Пятый дан есть пятый дан.
Но сейчас в воздух в прыжке взмыла Наджиб — в своей чёрной бесформенной хламиде, в странной накидке на голове (которую Ржевский почему-то зовёт подшлемником), в достаточно недешёвых модельных туфлях на тонком каблуке.
У Шу мелькнуло нехорошее подозрение. Она была не сильна в ментале, но зато отлично ориентировалась в любой культуре движений. Даже если видела ту впервые — следствие специфического образования в семье.
Подопечная делового партнёра сейчас в точности повторяла её собственный йоко-тоби-гири на школьном дворе Дмитрия час назад.
КОПИРОВАНИЕ?! Норимацу припомнила передающийся в роду опыт предков. Вроде менталисты могут даже из лука стрелять на уровне мастера без подготовки, впервые в жизни, если своими глазами увидят, как стреляет тот.
В рукопашном бое вроде бы то же самое. Если и не с листа двенадцатую ката Будокан (самое сложное, что можно придумать технически), то уж в рядовом размене ударами на уровне первого-второго дана, говорили старики, мастер ментала сразу как минимум не проиграет: арсенал противника будет копировать на своё тело без задержки, а если то тело ещё и тренированное, то примется читать твои намерения. Купируя их своими оптимальными ответами — скорость мышления и точность принятия решений у менталистов на уровне.
Вроде, не все из этих коварных змей так могут, но подопечная партнёра вон, сподобилась. Классическая иллюстрация классического трактата.
На японку крайне не вовремя снизошло озарение. Так вот, оказывается, откуда растут ноги старинного правила очищать сознание во время боя!
Цуки-но кокоро, дух подобный луне! Если не думаешь, а бьёшься из надсознания, то и мыслей твоих коварному противнику не прочесть — ибо нет их в твоей голове. Одни рефлексы.
И вторая максима, видимо, тоже ответ менталистам: разум сильнее меча.
Можно сколько угодно тренировать тело, но тот, кто умеет копировать твои плюсы одной лишь силой мысли, на длительном отрезке времени, к сожалению, перспективнее.
Следующая секунда наполнила Шу заслуженной гордостью за пройденный путь и сдержанным оптимизмом: на голом копировании, как прямо в этот момент показала практика, далеко не уедешь.
Наджиб (азиатка готова была спорить) решила повыделываться перед своим опекуном и действительно в точности скопировала чужое движение. До мелочи, до последней детали: смотрелось красиво, впечатление по максимуму.
А вот приложить мозги и просчитать рисунок боя — тут умения повторять мало. Опыт нужен, которого нет.
Менталистка летела вверх и вперёд, стремительно и неотвратимо, когда Шу по неуловимому напряжению её мышц заметила у той панику: эдакий каблук в горло — и допрашивать некого. Как быть?
На японке-то были ботинки. И то, чуть не убила. Если бы не медпомощь.
Норимацу с интересом принялась наблюдать за происходящим: что дальше сделаешь?
Казалось, выпуклые мысли Наджиб прощупывались даже в полёте. Перенести точку удара в грудь? Как бы не то же самое. Если помножить на инерцию и массу тела, с тем же успехом можно ломом ткнуть. На пробитие, какой после допрос.
Ударить подушечкой стопы? Такая идея могла прийти в голову только танцору.
Танцовщица! Ещё через долю мгновения Норимацу сообразила, что Наджиб профессионально увлекается танцами. Вот откуда и её безупречные шпагаты в воздухе, и легкость движений, и запредельная координация ног на незнакомом ранее поле!
А сам удар предсказуемо подкачал. Видимо, менталистке хватило всё же мозгов сообразить, что поглаживание такого противника небоевой частью тела — лучше сразу сдаться. Лечь на спину, раздвинуть ноги, что там дальше по списку (подопечная партнёра любит повторять).
Бить подушечкой стопы — зачем было прыгать? С тем же успехом можно было остаться на месте и не напрягаться.
Наджиб в итоге ударила пикой-каблуком, но не в горло и не в корпус.
В челюсть. Снося резвого коллегу с ног, как кеглю, отбрасывая его изломанной куклой к стене, дробя кости и зубы.
— Б… Ёлки-палки, — неподдельно огорчился партнёр по бизнесу. — Нах… Нафига?! Мадина, как с ним теперь разговаривать?! Зачем?! — его голос был полон тоски.
Каша, в которую превратилась нижняя часть лица пленного, к членораздельной речи была способна мало.
— Говори с ней насчёт вашего оружия, — подопечная, однако, не смутилась, кивая в сторону японки. — Я у него из мозгов сейчас всё вытащу, потом расскажу. Дальше втроём думать будем. Ну-ка, поверни глазки. — Наджиб спокойно опустилась на колени и развернула изувеченное лицо к себе, ловя взгляд. — А вот нехрен бросаться, — добавила она лексиконом попечителя. — Так, что здесь у нас…
— Не хочу нагнетать, но крайне удобная позиция, — спокойно заметила Шу со своего места.
Если включить паранойю, менталистка могла разыграть спектакль. Кроме неё подтвердить достоверность полученной информации сейчас будет некому.
Она что, только притворилась, что хочет произвести впечатление на своего попечителя? А сама — тоже какой-то дан? Только, судя по кое-каким деталям, корейский, не японский.
Это у тех в приоритете сложнейшие прыжки и удары в полёте, специфика исторического пути: на своём ландшафте приходилось часто голыми руками выбивать всадника из седла. Точнее, голыми ногами.
— Повернись, — глумливо хмыкнула Наджиб азиатке.
Скользнув взглядом по слабо ворочающемуся в углу коллеге, приёмная дочь Дмитрия стремительно поднялась и теперь ухватила за подбородок Шу:
— Думай, недоверчивая моя! — и без затей впилась взглядом в переносицу. — Шу, чтоб именно у тебя не было дурацких вопросов! — Менталистка перевернула руку ладонью вверх. — Клянусь магией, что не злоумышляю ни против тебя, ни против твоего дома, ни против твоих близких, ни против…
— Достаточно. Я поняла схему, — аккуратно перебила японка, сожалея о собственной несдержанности.
— Слово! — с руки коварной змеи, однако же, чистым белым цветом полыхнул огонёк подтверждения сказанного. — Также, я желаю только добра своему опекуну Дмитрию Ржевскому, порой в ущерб себе! Настолько, что регулярно поступаюсь
