Эра бедствий: чума и войны XIV века – Европа и Русь - Дмитрий Борисович Тараторин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда все собрались, Кола вышел в пурпурном плаще, наброшенном на доспехи, и велел всем присягнуть на Библии, что они отрекаются от каких-либо замыслов напасть на него, что, уважая новую конституцию, будут заботиться о безопасности дорог и подвозе провизии, что не будут предоставлять убежища разбойникам и преступникам, а вдовам и сиротам будут оказывать помощь, что не будут предпринимать ничего во вред городу и его казне и по первому призыву явятся с оружием или без него, как повелит трибун. Первым присягнул Стефануччо Колонна, за ним Орсини, Савелли. Народ молча смотрел, как их грозные руки касаются алтаря. Все это было как во сне».
Петрарка направил трибуну и римскому народу пламенное послание: «Свобода среди вас, нет превыше нее ничего более сладостного или желаемого, и никогда ее не познаешь лучше, нежели тогда, когда утратишь… Кто станет колебаться: умереть ли свободным или жить в неволе?.. Вас окружают голодные стаи волков… Пусть из груди вашей исчезнет недостойная любовь к прежним тиранам, которая присуща вам, наверно, от долгой привычки. И раб до поры до времени поклоняется высокомерному господину, и птица, заключенная в клетку, заискивает перед своим хозяином, но раб, если может, сбрасывает оковы, а птица улетит, если только отворить клетку. Вы были невольниками, высокоуважаемые мужи, вы, кому все народы привыкли служить, вы, кто у своих ног видели королей, согнулись под властью горстки тиранов… Не знаю, чему больше удивляться: такому долготерпению римлян или безмерному высокомерию тех, других…»
Он заявляет: «Уже троих поочередно Брутов мы прославляем: первый изгнал Гордого царя, второй убил Юлия Цезаря, третий в наше время преследует тиранов изгнанием и смертью…».
Характерно, что Данте отправляет Брута вместе с Кассием и Иудой каждого в одну из трех пастей сатаны, вмерзшего в ледяное озеро Коцит в последнем, девятом круге Ада. То есть республиканец Петрарка оценивал Брута прямо противоположным образом.
И он пишет его наследнику: «Если не откажешься от верного совета, ни кровь, ни любовь тебя не остановят… Что касается этих людей или, вернее, бестий, любая суровость – праведна, любая жалость противоестественна. Ты, муж превосходный, открыл себе путь к бессмертию. Ты должен выстоять…»
Кола ди Риенцо объявляет, что дарует всем итальянцам римское гражданство. На его знамени – волчица с двумя братьями. Он гневно выступает против чужеземных властителей, то есть против Империи.
Петрарке не сидится в Авиньоне, и он в ноябре 1347 года отправляется в Рим, где, как ему представляется, занимается заря новой эры. Но не успевает он добраться до Вечного города, как там вспыхивает восстание против диктатуры трибуна. В ходе его безжалостного подавления погибают многие члены семейства Колонна, которому Петрарка был многим обязан. Но ради торжества свободы поэт отрекся бы и от прежних покровителей. Однако, события понеслись с немыслимой скоростью.
Не проходит и месяца, как знать вновь поднимается против ди Риенцо. На этот раз выступление было поддержано папой, который стал не на шутку опасаться, что трибун работает вовсе не на него, но во имя утверждения собственной тирании. И Кола бежит из Рима. Это становится страшным ударом для Петрарки. Он потерял своего героя. И если Данте мог оплакивать безупречного Генриха, то Франческо меняет свое восхищение трибуном на презрение – почему он не погиб, сражаясь? Впрочем, гибель, правда, не столь возвышенная, как представлялось Петрарке, у того была еще впереди.
В 1350 году пламенный республиканец Кола ди Риенцо приезжает в Прагу ко двору императора Карла IV, которого он призывает в поход на Рим. Он, некогда проклинавший иноземных владык! Но Карл, человек абсолютно чуждый авантюризму, выдает его папе.
Петрарка пишет своему флорентийскому другу Нелли: «Недавно в курию пришел, вернее, не пришел, а его привели как пленника, Никколо, сын Лоренцо, некогда грозный трибун Рима, а ныне несчастнейший из людей, хотя я не совсем уверен, достоин ли в своем несчастье жалости тот, кто, имея возможность геройски погибнуть на Капитолии, предпочел сидеть в тюрьме, сперва в Чехии, потом в Лиможе, и тем самым выставить на посмешище имя Рима и Республики. Больше, чем я бы того хотел, известно, сколь часто мое перо занималось его именем и славою. Я любил в нем добродетель, прославлял его намерения, восхищался его духом; я поздравлял Италию и благословенный город с приобретением нового властелина, предсказывал мир всему свету; я не мог скрыть радости, которая била из стольких источников, мне казалось, что сам я разделяю эту славу, я вдохновил его, о чем свидетельствуют его собственные послания и письма. Я подогревал его разум всем, что мог придумать, чтобы разжечь эту пламенную душу. Я хорошо знал, что ничто так не согревает благородной души, как слава и хвала, поэтому не скупился на них, многим казалось это преувеличением, но мне – искренней правдой; я вспоминал давние его деяния и побуждал на новые. Сохранились некоторые мои письма к нему, я нисколько их не стыжусь, ведь я не пророк, да и сам он не мог всего предвидеть. Тогда, когда я писал их, он был достоин не только моей похвалы, но и восхищения всего человечества – и тем, что уже сделал, и тем, что еще намеревался сделать. Быть может, только по одной причине эти письма следовало бы уничтожить, именно потому, что он предпочел жить в бесчестии, чем умереть в славе».
Ди Риенцо провел в Авиньоне два года под своего рода домашним арестом. А потом новый папа Иннокентий IV решил использовать его потенциал для того, чтобы снова обуздать римских аристократов. В 1354 году он является в Вечный город, облеченный сенаторским званием, и начинает «наводить порядок». Кола бессудно казнит знаменитого кондотьера фра Мореале, чтобы завладеть его казной. Повышает налоги и устанавливает режим диктатуры. Но длилась она очень недолго. На этот раз против него поднимается и знать, и чернь.
Трибун пытался бежать, но был схвачен и забит толпой до смерти. Его труп был сожжен, а пепел развеян по ветру. Удивительным образом эпопея Кола ди Риенцо, трибуна, сенатора, несостоявшегося кумира крупнейшего поэта той эпохи, совпала по времени с годами, когда на Европу обрушился новый враг, который оказался страшнее любого вторжения – ЧУМА.
Глава III. Мор
«Самоизоляция» Боккаччо
