Бойся моей тени - Данила Пушкин

— Мне нужно основать логово… — против обыкновения тихо сказала Ликаста.

— Нет! Теперь мы вернемся в мой лабиринт! — проревел Гульнун. — Я готов убить своего отца!

— Рано! Я еще не сделал тебе броню! — злобно рявкнул Хар.

— Три года твоей службы еще не вышли! — пропела Ликаста. Не знаю, как ей удалось, но прозвучала она не менее злобно, чем клокочущий рык цверга.

— А долго еще? — насторожился минотавр.

— Еще полтора года! — ответила Ликаста. Теперь её голосок звенел как железка.

— Это будет ошибкой, — сказал я. — Вернуться в лабиринт.

Все посмотрели на меня так, будто я дуль-носильщик и вдруг заговорил.

— Ты! Я?! — замычал минотавр, видимо подозревая меня во всяком. Но не понимая, в чем именно.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Хар.

Помимо ночного зрения я приобрел и фрагментарную базу знаний. Теперь я практически все знал о теневиках. Знал некоторые факты о цвергах — например, они очень плохо стреляют. Что-то там с пространственным мышлением. Зато цверги очень преданы своему клану и богам. Только про Ликасту, вернее, про гигару, я не знал ничего. Но вот про минотавров, я знал многое. Я успел подумать над этим на досуге.

— Давай уточним, — я встал. На всякий случай, если бычара все же кинется. — Твой народ, Гульнун, живет в лабиринтах. Так?

— Муу, — утвердительно буркнул рогатый.

— Лабиринты буквально создают в толще камня ваши женщины. И они же наколдовывают еду?

— Священные рощи появляются… Ну… Муэ... — минотавр задумался.

— Они делают еду, дома, они распределяют кто и где живет, они распределяют оружие… Но ты думаешь, что ты можешь стать вожаком, если именно ты захочешь?

— Да! — заревел Гульнун. — А если кто-то из молодняка бросит мне вызов! Я! Мууу!

— Подожди, Гульнун, этот коротышка задает интересные вопросы, — прикрикнул на него Хар.

Да с хера ли я коротышка? Хотя, сейчас, когда мы сидели рядом, Хар был не ниже. Видимо, у него просто очень короткие ноги. Поэтому он кажется ниже.

— То есть ты хочешь сказать, что даже если Гульнун убьет своего отца, то не сможет занять его места? — уточнила Ликаста.

— Или займет, но не надолго, — Хар погладил бороду на лежащем рядом шлеме. — Съест что-то не то, например. Паучьи сиськи, Гульнун, тебе надо давить не быков, а телок!

— Муээ?! Убить я тебя! Гном! — минотавр вскочил на ноги. Он явно был в бешенстве.

— Сядь. Ответь, гном прав? Еда, одежда, лабиринты, все это делают не самцы? — Ликаста тоже встала. И хлыст её недвусмысленно поднял змеиную башку, целясь в Гульнуна.

Здоровенный бычара посмотрел на хрупкую девушку и сел обратно. Он сидел долго. Подперев здоровой рукой голову. И думал. Когда я уже решил, что продолжения разговора не будет, он ответил:

— Нуээ…

— Тот, кто был вождем до твоего отца? И как он умер? — спросил Хар.

— Болел. Умер… — человек-бык так наморщил рожу, что я стал бояться что у него сейчас мозг лопнет.

— А перед этим, он сделал что-то плохое? Неправильное? Обидел самку? — подтолкнула его мысли Ликаста.

— Ударил жрицу! — промычал Гульнун и застыл с удивленным лицом. И потом продолжил, безобразно растягивая слова и глотая окончания: — Отец всегда… Как тряпка.. Они, такие, говорят.. Никогда не говорил им нет. Я понял! Но что тогда я буду делать?

— Лабиринты минотавров по прежнему расположены рядом, как будто гроздьями? — спросил я.

— Да. Точат скалы как черви грибнину, и только они сами знают, где кончается владения одного клана и начинаются другие, — подтвердил Хар.

— Сколько в одной семье?

— Лабиринт и священная роща не могут прокормить больше шести десятков взрослых минотавров, — ответила Ликаста. — Поэтому молодые мухумы выходят в подземье, чтобы в бою доказать свою доблесть и силу. Что могут охранять лабиринт. Занять место вожака стада. Но, чаще гибнут, пытаясь.

— Тебе надо взять пять, а лучше десять молодых, — сказал я. — И воспитать их. Закалить в боях, одеть, вооружить. А потом, вместе с ними, пройти по лабиринтам. Убивать вожака, а вместо него оставлять одного из своих.

— Зачем? — нахмурился Гульнун.

— Не перебивай! — рявкнул Хар.

— Когда вы захватите пять, или даже десять лабиринтов, вам надо постоянно встречаться друг с другом. Например, раз в полгода, или год. И если один из вас умрет, то убейте всех старших самок в его лабиринте.

Хар хлопнул в ладоши:

— Точно! А это хорошо придумано!

— Я не понял! — взревел Гульнун. — Зачем?!

— Я потом объясню, — отмахнулась Ликаста.

— А ты не так бесполезен, как выглядишь, — одобрительно сказал Хар, встал и хлопнул меня по плечу. Явно старался вдарить посильнее, будь я в броне, я бы даже не поморщился. Но сейчас я охнул и присел. Хар, довольный результатом, продолжил:

— Хоть и хлюпик, а башковит! Видать, все в мозги ушло! — и без перехода цверг схватил свое кайло. Тут же встав в боевую стойку. Я шарахнулся в сторону. Думал он меня ударить хочет. Но чернокожий дварф всполошился по-другому поводу.

Занавеска на входе распахнулась и в нашу нору ввалилась два цверга в шикарной бронзовой броне. Панциры покрытые имитирующей рыбную чешуёй, поножи, небольшие квадратные щиты. Слегка напоминают греческих гоплитов.

— Что надо? — зашипела на них Ликаста, вся подобралась, как кошка для прыжка. Все остальные, разумеется кроме дуля, тоже похватали оружие. Даже я. Два бронированных цверга хмуро осмотрели нас. Потом и раздвинулись, освобождая проход. И зашел третий “гость”. Этот был богат — его выдавала толстая золотая цепь, шикарная борода и богатая одежда. А еще он подволакивал ногу и опирался на украшенную серебром изогнутую трость.

— Думал, я не найду тебя? — сказал хромой и улыбнулся. Мне не понравилась ни его улыбка, ни его цепь, ни его костыль, ни его появление, ни его головорезы. Но больше всего мне не понравился его пустой и безучастный взгляд. Он смортрел прямо на Хара. Что, в принципе, нормально для цвергов — я заметил, что цверги часто просто смотрели сквозь вооруженных не-цвергов, демонстративно нас не замечая. Я убрался с