«Сказки Долли» Книга № 9337 - Евгения Хамуляк

Эта коробка не только приковывала внимание своим огромным, на французский манер повязанным бантом и всякими пряностями, но вскоре просто разбила тишину и мироустройство всей квартиры. Из нее сначала тихо, а потом всё громче стал доноситься детский плач.

Когда стало уже совсем невыносимо терпеть такое безобразие (а детский плач — это всегда безобразие и несправедливость), одна большая кукла в роскошном бордовом платье с бантиками и рюшками, гремя фарфоровыми ножками и пухлыми ручками, придерживая зонтик и желающую свалиться шляпку с перьями, вышла из кукольного строя, спустилась со своего пьедестала и направилась к столу. Так же неуклюже и долго, гремя всеми своими фарфоровыми телесами и морща недовольный носик и алые, в цвет платья, губки бантиком, взобралась на стул, а потом и на стол и зонтиком постучала по коробке.

Плач тут же прекратился. Что-то юркнуло в глубь коробки и замерло. Кукла Бордо подождала минутку, а потом неожиданно скрипучим детским голоском произнесла:

— Малыш, я знаю, ты боишься. Тебе страшно и хочется плакать, но смею тебя уверить: это всё абсолютно напрасно. Пройдет какое-то время — ты привыкнешь, сделаешь соответствующие выводы и поймешь, что попала в самое благожелательное на свете место для куклы.

Кукла Бордо умолкла. Потом философски закатила глаза и задумчиво, уже более тихо произнесла:

— Ну, может быть, не самое-самое благожелательное… Говорят, в Киото у господина Симоноко общество более изысканное. Уж конечно, популярность места тоже дает о себе знать. Посещения авторитетных ценителей и вспышки фотоаппаратов разнообразят кукольную жизнь, но важно учитывать и другие обстоятельства, — кукла Бордо сложила пальчики домиком и со значением стала ими постукивать. — Всё-таки Хапилена нас так любит, а это подороже любого престижного…

Тут она умолкла, бровки ее резко вскинулись вверх, она качнулась и от неожиданности выронила зонтик. Дело в том, что кто-то опять неожиданно заплакал внутри коробки с алым атласным бантом, и в этот раз сильнее прежнего.

Кукла вскочила, заметалась, от быстрых движений опять зазвенел фарфор. Хотя кукла Бордо и представляла собой образ маленькой девочки, ее движения выдавали возраст и старческие повадки, поэтому выглядела она немного неуклюже.

Она вновь приблизилась к коробке, положила свои великолепные фарфоровые ручки на крышку и благожелательно стала постукивать и успокаивать, обещая, что скоро придет хозяйка квартиры и неизвестная гостья сразу же осознает глубину своего счастья и того, в какие хорошие руки она попала.

Плач прекратился. Этот успех кукла Бордо решила развить, немного рассказав о предстоящей жизни. Рассказала о том, что здесь живет одинокая женщина, которая всем своим большим сердцем любит кукол во всех проявлениях кукольной жизни, за что кукольные подруги отвечают ей большой взаимностью. И о том, что у хозяйки совсем нет детей, но зато очень много друзей и гостей, потому что сердце у их дорогой хозяйки — золотое, любящее. И что она одаривает своим вниманием любого человека, куклу, любой предмет, и поэтому ее кто-то очень давно прозвал Хапиленой.

Кукла Бордо увлеклась своим рассказом, и видно было, как он красиво плетется в косички и складывается на полочки, — не раз, похоже, ей приходилось рассказывать эту историю.

И фарфоровые пальчики во время повествования стучали друг о друга, словно подтверждая и придавая значимость и важность каждой подробности.

— Совсем-совсем нет детей? — вдруг спросил девчачий голос из коробки.

Нарисованные брови Бордо поползли вверх, а линия губ — в стороны, в улыбку.

— Совсем.

— И она их никогда не хотела? — продолжал расспрашивать тонкий голосок.

— Когда-то Хапилена хотела всё. Но так уж получилось, что не вышло. Почему? То нам неведомо. Это надо спросить Хранителя Волшебного Леса или Королеву Желаний. Но Хапилена никогда не теряла надежды. Некоторых годы одиночества делают печальными и мрачными, многие и вовсе засыхают и превращаются в сухарей: сверху — человек, внутри — картонка. Но это не про нашу Хапилену. Конечно, было нелегко, но она никогда не отчаивалась. Это ее талант: она сама никогда не сдается и другим не позволяет. Поэтому все мы здесь, — и Бордо обвела белой фарфоровой ручкой стены и серванты, полные кукол.

Разноцветные пары глаз одновременно заморгали, фарфоровые и текстильные головки, соглашаясь с последним утверждением, закивали так, что от кудрей поднялся ветерок в комнате; елочные игрушки качнулись, а некоторые даже стукнулись друг о друга, словно бокалы с шампанским. Дети прыснули от смеха, в комнате раздалось хихиканье.

Так как тот, кто сидел в коробке, всё это необычное зрелище не видел, а малышковое хихиканье сотни кукол больше походило на карликовые смешки и злое улюлюканье, снова раздался жалкий плач.

— Тихо, тихо, тихо. Спокойно, — миролюбиво развела руками Бордо, призывая к порядку кукол. Те дружно кивали и успокаивались.

— Слушай, малыш, тебя ведь, верно, подарили ей на Новый год и ты, скорее всего, совсем не знаешь, что сегодня — самый сказочный и волшебный день в году, когда исполняются все желания? — Бордо слегка наклонила голову к коробке, прислушиваясь. «Ага, зацепило, — рассмеялась она про себя. — Малыши все обожают сказочки».

Плач прекратился. Внутри коробки явно ждали продолжения.

— Ну, разве ты не знаешь, дорогуша, про Волшебный лес и Волшебный город желаний? Про Хранителя и про Королеву? Про удивительные приключения куклы, которая стала человеком?

В коробке что-то шелохнулось, бант качнулся, и нежные тонкие фарфоровые пальчики с подвижными суставами высунулись в прорезь.

«Это необычная кукла, — подумала Бордо. — Наверное, авторская. Новый фарфор. Сейчас мода на уникальность и новые материалы. Интересно было бы на нее посмотреть».

По комнате разнеслось тихое перешептывание.

— А разве есть куклы, которые хотят стать человеком? — спросили тонкие детские фарфоровые пальчики, нервно повисшие в воздухе в ожидании ответа.

Бордо задумалась. Как-то она никогда не задавалась таким вопросом. Стареет, видимо.

— Ну, не то чтобы стать… Просто есть такая возможность. Точнее… Ну как бы… Не все это могут, и, собственно, не все этого хотят, но есть такая вероятность… Собственно, и вероятность-то одна на миллион, да и перепроверить надо бы эту информацию… А еще в Лес надо идти и разговаривать с Королевой… А вдруг она разгневается, как это часто бывает… — залепетала невнятно Бордо.

— Жизнь людей такая грустная и сложная. И такая непонятная. Я думала, люди хотят стать куклами…

Выражение лица Бордо стало растерянным, она неуклюже склонила голову набок в задумчивости. Некоторые куклы тоже закатили глаза, отчего у многих повылазили старые механизмы и резинки.

— Я бы не хотела быть человеком. Я — кукла, и людям нравлюсь такой, какая есть. Они любят и восхищаются мной просто так. А вот самим людям надо постоянно что-то доказывать и делать друг для друга, чтобы понравиться. Это слишком сложно.

Бордо посмотрела на коробку внимательно; правда, пришлось при этом помочь одному глазу вернуться из положения вверх. К сожалению, быть антиквариатом — это тоже работка.

— В любом случае, такой шанс выпадает один на миллион. Из известных мне — это история Долли, других и не припомню. Да и сколько страданий надо пройти, чтобы понять, кто ты. Однако же наша Хапилена уже какой десяток лет подряд старается, не теряя надежды, и вот со всех концов света ей всё дарят и дарят кукол. И пока безрезультатно. Говорят, — вдруг понизила свой скрипучий малышковый голосок Бордо, — надо попасть в Волшебный лес и обратиться к Королеве Желаний. Если твое желание чистое и верное, она исполнит его и одарит тебя всеми благами, какие пожелаешь. Ну а если нет, останется от тебя один хлястик, как говорят у нас. Это всё так индивидуально… — старчески проныла Бордо в конце.

— Королева Желаний?

— Да, совсем недавно Королева вернулась. Сейчас весь кукольный свет только о том и болтает, — радостно покачала головой Бордо.

Белые тонкие пальчики постукивали по краю коробки в нерешительности: продолжать расспросы или нет. Если бы только было удобно и возможно, обладательница этих тонких пальчиков выпрыгнула бы из коробки, уселась бы к старой фарфоровой кукле на колени и задала свои миллионы вопросов.

— Да я смотрю, ты совсем новенькая. Ты с какой фабрики?

— Меня сделали на заказ. Я не с фабрики, — важно сказала кукла.

— А вот была б с фабрики, знала бы всю эту кухню с желаниями вдоль и поперек. Такое знает каждая уважающая себя кукла, — фыркнула обидевшаяся Бордо.

— Бабушка, не обижайтесь, продолжайте про желания, — жалобно попросила кукла из коробки.

— Бабушка? Где бабушка? — стала оборачиваться Бордо по сторонам. — Я бабушка?