Последний солдат Империи - Александр Щелоков

Гаррисон сделал непонимающие глаза.

— Браво! Браво, сэр! Вряд ли кто из современных американских актеров сыграет невинность так убедительно. Вы сорвали аплодисменты. Браво! А теперь по делу. Полковник Лялин из ГРУ возглавлял резидентуру, работая в отделении Аэрофлота в Оттаве. Вы в это время… Да что рассказывать. Оба мы — профессионалы. Лялин — у меня в руках…

— Тогда берите его, — ехидно улыбаясь, предложил Гаррисон.

— Вы никогда не решаете шахматных задач? — неожиданно спросил Русаков. — Зря. В двухходовках немало очарования. Я подготовил такой этюд. Уже сегодня вечером Лялин узнает, что его ведут мои люди. Завтра, будьте уверены, в «Русаме» прозвучит сигнал тревоги. Или для тревог есть иной канал? Агент Икс запросит помощи. Ваше начальство обеспечит ему отход. Мы мешать не станем. В Штатах или куда там нацелится ваш подопечный он получит оклад и чековую книжку. Какое-то время спустя осведомленный журналист в одной из крупных газет тиснет статейку. В ней он докажет, что последние материалы, переданные Лялиным некому мистеру Гаррисону из посольства Штатов через его супругу Флоу, были сфабрикованы в контрразведке на Лубянке. Я не завидую, мистер Гаррисон, ни вам, ни Лялину.

— Что вы хотите?

— Сдайте Лялина. На горячем.

— Я не могу этого сделать. Для профессионала…

— Для профессионала слова «не могу сделать» не существуют. Если они произнесены, меняйте профессию. Вернетесь в посольство и сразу пишите рапорт шефу.

— Черт вас побери! — Гаррисон стукнул кулаком по подлокотнику деревянного кресла. — Черт вас побери!

Русаков сочувственно вздохнул.

— Лучше сказать «черт нас побери». Именно нас, профессионалов. Кто виноват, что сановные говнюки заставляют разведчиков копаться в дерьме, а чуть заметят, что руки запачкали, сразу открещиваются от всего?

Они помолчали. Первым нарушил тишину Русаков.

— Я повторяю, мистер Гаррисон. Мне не нужен ваш скальп. Отдайте Лялина.

— Где гарантии, что после этого вы не возьметесь за меня со всей силой, чтобы вытащить скелет из моего тела?

— Слово русского офицера, сэр. Об этой встрече не знает никто — ни мои начальники, ни подчиненные. И причина одна — я не хочу подставлять вас. Мы всегда противостояли друг другу. Это верно. И вряд ли станем друзьями. Придут другие — противостояние продолжится. Но среди нас и вас есть говнюки. Такие, как Лялин. Я его уничтожу. Это зараза, вирус. Подлая плесень нации. Ее позор…

Теплоход, сделав петлю на Москве-реке, возвращался к начальной пристани. Беседа профессионалов была долгой и нервной.

— Учтите, Гаррисон, об аресте Лялина сведения никуда не просочатся. Его внезапное исчезновение не создаст вам трудностей.

— Может и создать.

— Не беспокойтесь. Все будет сделано так, что тень на вас не ляжет. Надеюсь, ваша жена доложила, что не могла вчера изъять закладку по объективным причинам? Это хорошо. Сегодня она ее может забрать. Там нет правды, я вас заранее предупреждаю. Но неправда весьма точная. Вам она опасностью не грозит…

Теплоход приближался к пристани. Гаррисон встал.

— Я верю вам, полковник. Верю слову русского офицера. Если бы вы сказали «советского», я бы не знал, как поступить. Советского дерьма через наши руки прошло немало. И они тоже давали слово.

— Спасибо.

— Следующую закладку Лялин должен сделать у метро «Аэропорт». У кондитерского магазина есть проход во внутренний двор. Дальше под арку на Аэропортовскую улицу. Там слева решетчатая ограда. Это бетонная решетка, в которую вделано два металлических прута. Закладку нужно бросить во двор между ними. Контейнер — смятая пачка сигарет «Мальборо».

— Еще два вопроса, мистер Гаррисон. В целом они уже никакой роли не играют. Как завербовали Лялина?

— Это не романтическая история, полковник.

— И все же?

— Ему предложили триста тысяч зеленых. Сразу. И тут же их выложили наличными.

— Какой у него псевдоним?

— О, здесь с романтикой полный порядок. Ваш Лялин — Ноубл — Дворянин.

«Покончив с катером, Курода оставил снайперскую винтовку на скале и вернулся к месту, где его пытались убить. От оттащил трупы снайперов поближе к мангровым зарослям, где ими обязательно займутся прожорливые крабы. Подобрал флаг Страны Восходящего солнца, брошенный полковником Исихарой. Вновь поднялся на скалу, и возле своего окопа укрепил флагшток.

Вечерело. Ночью янки на острове не появятся. В этом он был убежден. Значит, можно забраться в пещеру и спать. Надо отдохнуть. Годы уже не те, чтобы бегать без устали день и ночь. Надо как следует отдохнуть. Завтра возможен новый бой…

Тяжелыми шагами пахаря, отшагавшего по рисовому полю за плугом весь день, Курода спустился с утеса. Шел он сутулясь и ни разу не оглянулся. Дело сделано. Сделано чисто, на совесть…»

… — Сэр! — доложил вахтенный офицер адмиралу Старку. — Япошки подняли над островом флаг.

Адмирал как маятник заходил по каюте — туда, сюда.

— Это вызов, командор Вильсон! — Прикажите подготовить к бою первое крыло! Пусть пробомбят этот поганый остров. В конце концов, радиотехнический пост можно поставить и на голых скалах.

Командор Вильсон был человеком упрямым и своенравным, но Старк всегда ценил его солдатскую прямоту.

— Сейчас нам точно известно, что на острове остался всего один японец. Капрал Курода. Если он укроется в надежной пещере, и бомбардировка не достигнет цели, эта операция войдет в историю флота, как война Штатов против капрала японской армии…

Адмирал остановился возле карты. Стукнул кулаком по месту, где был обозначен остров.

— Джон, ты на редкость деликатен сегодня! Но я понял: это назовут войной адмирала Старка против капрала Куроды. Ты это имел в виду? Спасибо! Черт с ним, с этим япошкой! Запросите от моего имени штаб флота. Пусть они там подумают, что нам делать. Фак макака!

— Прошу прощения, сэр, — сказал Вильсон. — Но я был бы горд, если под моим началом оказался хотя бы десяток таких матросов. Как этот капрал…»

Лялин с утра пребывал в отличном настроении. Еще до завтрака ему позвонил Ковшов.

— Порядок, Юра, — сообщил он довольным голосом. — Список прошел инстанцию. Все фамилии, кроме твоей, вычеркнуты. Сегодня бумага пошла в секретариат.

— Спасибо, Константин Васильевич, — не скрыл радости Лялин. — Или мне стоит сразу сказать: «Служу Советскому Союзу?»

В десять утра Лялин выдал звонок из таксофона в «Русам». Затем сел в машину и покатил на Ленинградский проспект. У академии Жуковского свернул на Красноармейскую. Доехал до улицы Черняховского. Припарковал машину в боковом проезде. Пешком дошел до метро «Аэропорт». Из таксофона позвонил на дачу Ковшовым.

— Леночка, киска, это ты? — спросил он мурлыкающим голосом. — Никуда не уезжай. Я скоро приеду. Целую, милая. Ну что ты! Я целомудренно. Только пальчики… Скоро, милая. Небольшое дело, и я свободен.

Повесив трубку, Лялин через проходной двор мимо зловонной огромной помойки прошел на Вторую Аэропортовскую. Огляделся. Ничего подозрительного. Подошел к забору. Закурил. Смял пачку «Мальборо» и бросил ее в грязный двор между двух зеленых металлических прутьев.

Внезапно за его спиной хлопнула дверь строительной бытовки. Злой, резкий голос приказал:

— Стоять! И без глупостей!

В спину Лялина уперлось что-то твердое. Он понял — пистолет.

— Руки, полковник, руки!

Лялин все же дернулся, стараясь увернуться. Резкий удар в затылок отбросил его к забору. Сильным рывком кто-то завернул правую руку за спину, и запястье сжал браслет наручников. Лялин сделал еще одну попытку освободиться, но и она оказалась безуспешной. Второй браслет сковал левую руку. Держа пистолет у поясницы Лялина, Русаков просунул руку в щель забора и вынул смятую пачку от сигарет. Сунул ее в боковой карман полковника.

— Это не моя! — предупредил Лялин осипшим голосом. — Это подброшено.

— Юрий Михайлович! Помилуй мя господь! К документам, которые вы передаете своим благодетелям, у меня доступа нет.

Лялин оправился от испуга. К нему вернулось обычное нахальство. Он не мог и представить, что его повяжут вот так легко и просто.

— Я требую… — Лялин повысил голос почти до крика. Ему хотелось привлечь чем-нибудь внимание редких прохожих. Но пистолет в руках одного человека и наручники на запястьях другого отбивали у третьих лиц всякое желание вмешаться. Прохожие спешили мимо и отворачивали головы.

— Требовать могу я, — перебил Лялина Русаков и для убедительности пристукнул его рукояткой пистолета по шее.

— Кто вы такой? Что вам надо?

— Не изображайте невинность, Ноубл. Я с вами буду говорить от имени Дымова. Коли Дымова. Вам известна эта фамилия?

Проходным двором Русаков провел Лялина к его же машине. Обыскал. Вынул из кармана ключи зажигания.