Тень императора - Александр Матюхин

— …писарь, пиши, — прошептал молодой Император, веки его дрогнули, он проснулся.

Я отложил перо в сторону, посмотрел на стопку исписанной бумаги — чистыми оставалось всего три-четыре листа — потом на свои руки. Пальцы дрожали от напряжения — по иному и быть не может, давненько я не давал волю своим желаниям… С кончиков пальцев словно сочились воспоминания, в которые ушел с головой на целую ночь. Я все еще видел перед собой лицо моей любимой Анеты, безвременно ушедшей почти два года назад. Как давно это было… и вместе с тем так недавно…

— Геддон, ты здесь? — голос Императора стал крепче и громче, он просыпался.

— Да, мой господин, — отозвался я.

Ночь за окном таяла в робком дрожащем свете первых солнечных лучей. Воздух искрился голубоватым свечением, в воздухе кружились снежинки. Как ни странно, спать мне не хотелось совсем. Встав у окна, я наслаждался рассветом, позволив себе ненадолго выбросить из головы прочие мысли. Тихо было вокруг, словно не поджидали в сумеречном рассвете безумцы с топорами и луками, готовые в любую минуту напасть и разорвать насмерть, словно город не был мертвым, а просто тихо спал, нежился, готовился в новому дню.

— Тихо как, — произнес за спиной Император.

Я обернулся и увидел, что господин выпрямился на стуле и растирает здоровой рукой щеку.

— Мне снилось, что я во дворце, лежу в постели и жду, когда откроется дверь и заглянет отец, чтобы разбудить. Он всегда будил меня по утрам. Но я просыпался на несколько минут раньше и лежал с закрытыми глазами, ждал скрипа двери, прикосновения руки к щеке… а потом делал вид, что все еще сплю, и только-только проснулся… не знаю, почему я это делал, но мне нравилось. Отец всегда уделял мне много внимания…

— Он правильно делал, мой господин, — сказал я, — ваш отец был мудрым человеком, он вырастил отличного наследника.

Император фыркнул, скривившись от боли, и схватился за раненое плечо:

— Нет наследника, Геддон, как нет и Империи, которую он должен был унаследовать. Ничего не осталось, только мертвые города за спиной и неизвестность впереди.

— И что вы выберете?

— Неизвестность, — ответил Император, — черт возьми, Геддон, вытащи из меня стрелу!

— Будет больно, — предупредил я, хотя по отношению к Императору это было совершенно излишнее предупреждение.

Он стойко скрипнул зубами, но даже не поморщился, пока я возился с обломанным концом стрелы. Наконечник был покрыт липкими бурыми разводами начавшейся сворачиваться крови. Я отшвырнул обломок в сторону. Конь, мой верный Франц, попятился вглубь прихожей, звонко цокая копытами по заиндевевшему полу.

Здесь, внутри дома, было значительно теплее, чем на улице, но все же пальцы мои порядком замерзли. Император вообще не снимал перчаток и кутался в ворот шубы.

Моя рана, слава богу, оказалась легкой — стрела разорвала кожу и почти не задела мышц. А вот у моего господина дела обстояли гораздо хуже.

— Кто-нибудь еще выжил, Геддон? — спросил молодой Император, без всякой надежды в голосе.

— Я не знаю.

Император встал, тяжело, грузно, словно воздух с силой клонил его к земле. Я заглянул в его глаза и увидел в них растерянность. Мне показалось на секунду, что безумие, овладевшее Императором накануне, улетучившись, забрало с собой и его память об ушедшей ночи. Но нет. Повернувшись к окну, Император нахмурился, губы его сжались, он прошептал, почти не открывая рта:

— Это я всех погубил. Я погнал их ночью в город, прекрасно зная, чем все может кончиться. Ловкач заманил нас в ловушку?

— Не думаю, — ответил я, хотя, как мне кажется, Император разговаривал сам с собой, — скорее, те безумцы, которым удалось выжить в Шотограде, действовали сами. Я думаю, ин нужна была наша одежда и припасы. Вы же знаете, что по ночам они становятся другими… ловкими, быстрыми, почти умными.

— И кровожадными… Мне всегда было интересно, почему безумцы постоянно меняются одеждой и вещами? — спросил Император, не отрываясь от окна, — я еще в столице думал. Они менялись и между собой, и пытались навязать обмен тем, кто еще не сошел с ума. Зачем? Для какой цели? И Ловкач… ты помнишь тот разговор, в подземелье?..

О, да. Я помнил. Быстрый взгляд на дрожащие пальцы вновь вернул воспоминания с такой силой, словно фонтан вырвался из земли и взметнулся в небо яркими брызгами. Я стал невольным участником разговора, потому что был писарем и неотступно следовал за молодым Императором, как тень… я и сейчас продолжаю оставаться его тенью.

— Зачем безумец расстается с дорогой меховой шубой, чтобы взять у меня, скажем, никудышное рваное пальтецо?

— Может, важен сам процесс? — предположил я.

— А, может, в действиях безумцев просто нет логики? — Император отвернулся от окна. Здоровой рукой он держался за раненое плечо, — я думаю, безумцы не станут нас искать. Вряд ли они вообще способны на организованные поиски. Поэтому нам надо уходить из города как можно скорее.

— Куда?

— В неизвестность, ты же сам предложил, Геддон, — пожал плечами Император, и тут я заметил, как промелькнули в его взгляде зарождающиеся серебряные искорки, — я своих целей не оставил, писарь. Я должен найти Ловкача, где бы он ни находился. Если Ловкача нет в городе, значит, он ушел в приграничную Степь или в Вечный Лес, покинул пределы Империи. Он убегает от нас, понимаешь? Все шестнадцать месяцев он убегает от нас. А раз убегает, значит что? Боится! Страх гонит его прочь от цивилизованных земель, заставляет идти в неизведанные земли. Разве я могу остановиться после того, как понял это?

— А если им движет не страх? Если он хочет чего-то другого?

— Возможно, это всё игра в кошки-мышки, но кошка здесь я! — ответил Император сурово, — сегодняшней ночью погибли последние люди моей Империи, не считая тебя, Геддон. Погибло прошлое, которое все еще держало меня. Но теперь нет никого. Только я и Ловкач. Он знает обо мне, я знаю о нем, и между нами расстояние, которое я намерен преодолеть. Возможно, мы встретимся не в этом году и даже не в следующем, а через много-много лет. Но когда эта встреча произойдет, я вспомню и об Империи, и об отце, и о тех людях, что шли за мной до границ Империи. Но сейчас прошлого нет, Геддон. Оно осталось там, за спиной. Ты же писарь, придумай сам какую-нибудь красивую метафору. Я не знаю, там, скажи, что мы перевернули лист и начали писать сначала нашу жизнь. Или еще что-нибудь в этом духе. А я с тобой соглашусь, да, соглашусь…

Император замолчал и усмехнулся. Усмешка победителя. Усмешка уверенного в своих силах человека. Нет, не человека, Императора! Правителя земель от Варварских степей, до Вечного Леса, от Бурого океана, до Конца Земли. В его жилах течет кровь повелителей судеб. Его деды изгнали существ, наделенных магией, с земель Империи, они выветрили магию из воздуха и построили Стены, Ворота, не позволяющие магии проникнуть на территорию Империи. Разве мой господин может отступить?